Кураторы Анна Познанская и Юлий Питеря отталкивались не от концепции, а от материала. Они шли от результатов изучения двух картин Моне - "Руанский собор в полдень (Портал и башня д Альбано)" и "Руанский собор вечером". Обе картины из коллекции Сергея Щукина, что позже находились в Музее нового западного искусства, поступили в Пушкинский в 1948-м. В декабре 2023-го музей завершил первое комплексное исследование этих полотен.
Их не изучали с тех пор, поскольку Клод Моне воспринимался в ХХ веке современником. Он умер в почтенном возрасте в 1926 году, когда автомобили практически вытеснили извозчиков, а в Париже скандал вызывали уже не полотна импрессионистов, а премьера "Весны Священной". Поэтому реставраторы хлопотали вокруг картин старых мастеров. До работ импрессионистов же, как "молодых" мастеров, руки не доходили. Меж тем, серии "Руанский собор" уже больше ста двадцати лет. Поэтому решено было предпринять "диагностическое" исследование, чтобы понять состояние картин.
Вписываясь в музейный тренд показывать сложность и тонкость работы с шедеврами искусства, эта выставка развивает и отечественную традицию, в рамках которой музей - лаборатория, архив, библиотека и, конечно, сообщество исследователей, которые продолжают дело Ивана Цветаева.
На недавней выставке "Искусство бессмертия. Мумии Древнего Египта" зрители завороженно смотрели на проекции снимков мумий и цифровую реконструкцию образов людей, живших тысячелетия назад. Рентгеновские снимки картин Моне, конечно, со снимками мумий не могут соперничать. Но, в сущности, эта история о том же - об открытии невидимого.
Это невидимое, с одной стороны, на выставке явлено вполне зримо. В проекции снимков, в фильме о ходе исследования, в красках на палитре. Краски - именно те, о которых Моне писал Полю Дюран-Рюэлю летом 1905-го: "Свинцовые белила, желтый кадмий, киноварь, теплый краплак, синий кобальт, изумрудная зелень, виридоновый, вот и все... Я не думаю, что можно что-то сделать еще ярче и лучше, имей я другую палитру". Палитра с фейерверком ярких цветов, как и тюбики с масляными красками, - тут же в витрине. К слову, без этих тюбиков, к которым мы все привыкли, импрессионизма, может, и не было бы. До их изобретения художники сами растирали и смешивали краски. Другие возможности появились после 1841 года: когда есть тюбики с готовой краской, много проще работать на пленэре.
И все же невидимое остается в сердце этого проекта. Дело не только в том, что мы не можем встать рядом с Руанским собором и сопоставить с картинами Клода Моне. Но готические соборы устремлялись в небо, словно корабли, стартующие в неведомое. И два фрагмента, химера и собачка, которые когда-то обрамляли портал собора XIV века (правда, в Бурже, а не в Руане), отсылают не только к громаде готического шедевра, но прежде всего к воображению средневекового человека.
Кроме того эти скульптуры демонстрируют сложный декор готического шедевра. Он звучал словно орган. И - впечатлял фантазийным декором. Но на полотнах Моне этот декор остается невидимым. Художника интересовало другое - встреча архитектуры с солнечным светом.
Серия "Руанские соборы" насчитывает двадцать полотен. На всех полотнах одна дата - 1894 год. Художник работал над ними два года, добиваясь эффекта "мгновенности". Согласитесь, в этом есть некоторая странность - ловить "мгновенье" несколько месяцев подряд - и в Руане, и в своем доме в Живерни. Причем Моне придумал для охоты за мгновениями целую систему. Он выставлял сразу несколько холстов. И как только освещение менялось, он переходил к следующему полотну, где "ловил" уже новые эффекты освещения. Идея была в том, "чтобы получить точное впечатление от определенного аспекта природы".
Эту систему Клод Моне опробовал, когда писал в Живерни стога, пруд с кувшинками и жену с сыном несчетное количество раз. Дотошные архивисты выяснили, что свою охоту на Руанский собор Клод Моне обычно вел в феврале-марте. Знают даже адреса квартир, из окон которых был виден нужный Моне вид. Одна квартира, на Соборной площади, 31, принадлежала владельцу магазина рубашек. В другом доме (под номером 23 на той же площади) был магазин модного белья. Моне арендовал аккурат примерочный салон. Была еще третья мастерская, которую он устроил в 1893-м на втором этаже дома 81 на улице Гран-Пон.
Собственно, эта история "охоты" за собором почти два года выглядит вполне сюрреалистически, если не вспомнить слова самого художника: "Я ищу невозможного". Он уточнял, что старался "передать свои впечатления от самых мимолетных эффектов". Руанский собор на его полотнах выглядит живым существом. Он дышит, меняется, пламенеет, почти взлетает... Словно Моне писал не архитектуру - душу шедевра...
Нынешняя выставка тоже своего рода поиск невозможного. Это попытка раскрыть тайны мастерской художника. Но, к счастью, она оставляет место тайне творчества. И делает ее если не видимой, то очевидной.