Маэстро, пять лет прошло с момента вашего первого выхода на сцену Большого театра в гала-концерте премии BraVo до полномасштабного дебюта в спектакле. Насколько совпали ваши ожидания с реальностью?
Витторио Григоло: В этот раз я себя чувствовал лучше, потому что верю в то, что голос - это как хорошее вино. Когда он находится в правильной бутылке и когда с ним верно работают, то он только улучшается. Большой театр с его прекрасной акустикой, можно сказать, та самая хорошая "бутылка для голоса". Это великолепный театр, где много истории и традиций. Для меня он немного похож на "Ла Скала". Я вырос на традиционном театре, поэтому в Большом чувствовал себя как дома.
Петь лет - серьезная дистанция для оперного певца?
Витторио Григоло: Безусловно. Многие вещи и в моей жизни, и в мире изменились. Но моя преданность и страсть к музыке остались прежними. Чем старше ты становишься, тем больше осознаешь, что единственная важная вещь, которая у нас есть в жизни, - это время, и надо четко понимать, с кем и как ты хочешь его разделить. Поэтому сегодня для меня очень важен вопрос: на что я трачу свое время? Жизнь сама подводит к ответу на этот вопрос. Но ты не знаешь, когда к тебе придет данное понимание. При этом, мне кажется, не нужно время торопить, пытаться предсказывать будущее. Думаю, сначала нужно узнать прошлое, постичь историю. Также и в оперном пении: прежде чем выстроить голос, ты должен понять, что такое вокальная техника, и потом постепенно, с умом покорять вершины профессии. Но это я сегодня уже понимаю, а молодость, она тебя всегда подталкивает к тому, что ты хочешь все сразу и быстрее, чтобы послезавтра наступило сегодня. Когда же взрослеешь, становишься мудрее, то понимаешь, что есть «здесь и сейчас», и учишься ценить его по-настоящему.
Но ведь очень трудно, особенно в молодости, распознать свой истинный талант и угадать свое предназначение?
Витторио Григоло: Однажды старый индус, когда мне было лет 16, сказал: "У тебя есть дар Excellentia - самое лучшее, что есть на свете. Этот дар заключается в следующем: что бы ты ни делал, ты будешь делать это превосходно. Но это очень тяжелый, даже опасный дар, потому что человек должен однажды решать и выбрать ту одну вещь, на которой готов сфокусироваться на всю жизнь. Иначе энергия тогда будет распыляться, вместо того чтобы концентрироваться на чем-то одном». И после того как я попал в автоаварию, а тогда я был влюблен в машины, даже мечтал стать профессиональным гонщиком, пилотом «Формулы-1», я понял, что пение и гонки совмещать невозможно. И сосредоточился на оперном искусстве и сегодня понимаю, что все-таки смог сделать верный выбор, ибо, мне кажется, я рожден для того, чтобы меня ценили.
Но, с другой стороны, я сохраняю «про запас» многие свои интересы вне оперы. Я — художник, скульптор, поэт, написал мюзикл как композитор, могу быть режиссером оперы или кино. Умею водить не только автомобили, но и самолеты, вертолеты. Так что у меня много хобби, но именно пение заставляет меня чувствовать себя наиболее живым и настоящим. Однако, когда я более не смогу передавать людям то, что я хочу сказать им пением, надеюсь, этот момент не станет для меня вселенской катастрофой. И я займусь чем-то другим. Я по натуре возрожденческий, я не современный человек. Я пытаюсь понять, до какого предела совершенства можно дойти, а молодое поколение считает, что оно уже все знает и завоевало мир, потому что живет по правилам видеоигр, практически не отличая виртуальность от реальности. А скорость решений, страсти, желания, любовь — там все иное, ложное.
Вы считаете, что молодое поколение сегодня имеет ложные жизненные ориентиры?
Витторио Григоло: Сегодня общество позволяет молодежи верить в то, что ты можешь стать богатым и знаменитым без таланта и, по сути, ничего не делая. Бесконечные блогеры и шоу навязывают мысль, что ты можешь быть никем, а успех будет у тебя в кармане. Не потея, не работая, не страдая. Парадокс нашего времени в том, что можно быть знаменитым и богатым, не имея успеха. Я же считаю, что только когда человек развивается, он должен и больше зарабатывать… Успех — это когда ты работаешь над своим талантом и полученный результат останется с тобой навсегда, его никто не сможет у тебя забрать. Надо помнить, что слава не зависит от тебя. Если завтра меня не узнают на улице в моей родной Италии, что я должен сделать? Покончить с собой? Нет, потому что у меня есть мой внутренний успех.
Что вы считаете своим главным, «несгораемым» успехом?
Витторио Григоло: Возможность спеть со своей дочкой. Я не ожидал, что со мной такое произойдет в мои сорок шесть лет, что у меня будет такая девочка, с которой я смогу выйти спеть Jingle Bells. Это незабываемые, самые ценные для меня переживания.
А если бы вы оказались в зале, что бы на вас произвело наибольшее впечатление в пении Витторио Григоло?
Витторио Григоло: Правдивость. Как будто это не спектакль, а то, что прямо сейчас реально происходит с человеком. Это катарсис уровня греческого театра. Ведь греки создавали театр для того, чтобы работать с сознанием человека, его психикой, чтобы стимулировать публику к работе ума… Когда смотришь альбом с фотографиями, разве там есть кадры, когда мы плачем, страдаем или злимся? Мы всегда стараемся улыбаться. Но в этом же нет правды нашей жизни? И настоящий театр, он должен давать всю палитру и правду эмоций человека.
Опера — это мелодрама по-итальянски. Это не петь и изображать музыку. Это означает, что сначала вы — актер, а потом вы поете, то есть вы должны музыкальными методами быть актером. И я счастлив, когда на сцене нахожу партнеров, это понимающих. И Динара Алиева, моя Виолетта в Большом театре, была именно такой. Я не знал ее раньше, и она стала для меня настоящим открытием. А ведь как раз проблема молодых в том, что они думают только о нотах, о той арии, которая у них есть. Но самое главное — это речитатив: сначала идет актерская часть, а потом ты уже ее иллюстрируешь музыкой. Если ты правильно исполнил речитатив, ты уже выиграл арию и победил. Я никогда не думаю о верхних нотах. Я всегда думаю об эмоциях. И даже если дам «петуха», по крайней мере это будет эмоционально ярко.
А голос очень трудно приручить?
Витторио Григоло: Как правило, голос делает то, что захочу я. Но голос, как жена, иногда все же устраивает скандалы в семье, создавая большие проблемы. Но должен заметить, я на собственном примере осознал, что падения способствуют успеху лучше оваций. Неслучайно сейчас даже большие, мультинациональные корпорации стали понимать, что в совет директоров надо брать и тех людей, у которых в жизни было несколько крупных провалов, но каждый раз смогли вновь подняться…
Что в наступившем году будет самым важным для вас?
Витторио Григоло: 5 апреля на лейбле Sony выходит мой новый альбом Verissimo, что значит «наиправдивейший» с музыкой веризма, как следует из названия. Это очень непростой для меня диск. За последние лет двадцать не было тенора, который бы записал целый альбом с ариями такой сложности. Быть может, это самое важное, что хотел выразить сегодня… А после этого, конечно, я хочу записать что-то более легкое, расслабиться с популярной музыкой. Например, недавно у меня был очень красивый концерт Ravello в честь Фрэнка Синатры. Может быть, я бы хотел отправиться с ним в гастрольный тур и также приехать в Россию, чтобы показать себя совсем другого.
Как вы выбираете гастрольные маршруты?
Витторио Григоло: Их всегда выбирает мой агент вместе с принимающей стороной. Мне говорят, я еду. Но из этого не следует, что мною кто-то управляет, я сам принимаю все решения. Но я всегда нахожусь в диалоге с менеджером, потому именно он передает мне желания публики, можно сказать, он ее пресс-секретарь.
Вы делаете все, чего хочет публика?
Витторио Григоло: Нет, конечно. Но я не из тех артистов, кто говорит: «Мы должны не слушать публику, а пытаться их образовывать своим видением». Думаю, это не моя миссия. На мой взгляд, политики должны заниматься образованием народов, но не артисты. Люди должны иметь возможность свободного выбора, а не принуждения в искусстве.