Начиная с октября 2019 года Николай Владимирович несколько раз давал в долг своей близкой знакомой - коллеге по работе в бюджетном учреждении Олесе Лысовой (имя и фамилия изменены). Расписки по простоте душевной не брал, верил на слово. В общей сложности Лысова выцыганила более 2 миллионов 400 тысяч рублей на, как постоянно внушалось Позднякову, благие цели - срочную дорогостоящую операцию и последующее лечение несовершеннолетнего сына от смертельно опасной болезни печени. Откуда Николай Владимирович взял такие деньги? Залез в кредиты. По уши. Брал кредиты в банках, займы в микрофинансовых организациях. Когда проценты загнали в угол, Поздняков продал машину.
Забегая вперед отметим, что ни операции, ни смертельно опасной болезни не было. Медицинский осмотр ребенка, проведенный после обращения Позднякова в правоохранительные органы, показал, что никакого хирургического вмешательства в помине не было. А было банальное мошенничество. Лысова потом написала в объяснении следователю: про операцию, которой не было, она говорила Позднякову и коллегам по работе (у которых тоже брала взаймы деньги) для оправдания других затрат - на лекарства. Мол, лгала, но ведь с благими намерениями. Однако никакие таблетки не стоят миллионов. И ни одного рецепта, ни диагноза заболевания сына, ни чеков из аптеки Лысова не предоставила.
Читая сканы ее переписки с Поздняковым и объяснительные записки для следователей, понимаешь: тут сценарий для целого сериала можно написать, Лысова оказалась умелым манипулятором. Тут и нагнетание истерики матери, у которой двое детей, а муж-бизнесмен бросил. И желание наложить на себя руки. И прочие страсти-мордасти для впечатлительных коллег. Ну и, конечно же, клятвенные обещания вернуть до копейки все одолженные деньги (признала к возврату она в итоге только 352 тысячи, остальную сумму Позднякову "простила").
Когда до Николая Владимировича наконец дошло, что знакомая не просто водила его за нос, а не собирается возвращать долг, он в апреле 2021 года написал заявление в полицию Индустриального района Барнаула. А дальше начался межведомственный "теннис". Сотрудниками полиции Следственного управления МВД России по Барнаулу (капитан юстиции Ольховатская, майоры юстиции Губанова и Киреева), проводившими в разное время доследственную проверку, неоднократно выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела "за отсутствием состава преступления". Прокуратура раз за разом постановления отменяла с формулировкой: "Вопреки ч. 4 ст. 7 УПК РФ, ч. 2 ст. 21 УПК РФ постановление вынесено незаконно, необоснованно и надлежащим образом не мотивированно, поскольку органом следствия не принято мер к установлению обстоятельств произошедшего".
- Возник какой-то порочный круг, когда следователи, не желая надлежащим образом заниматься моим делом, штампуют постановления об отказе, а прокуратура их обоснованно отменяет, и все это продолжается бесконечно, - сетует потерпевший. - В течение 2022-2023 годов я писал жалобы и обращения в Генпрокуратуру и Следственный комитет России, был на личном приеме у заместителя прокурора Алтайского края Новикова, у заместителя руководителя СК по Алтайскому краю Жеребцова. Они вникли в суть моей проблемы, но в рамках своих полномочий решить ее не смогли. Не понимаю, почему у следственных органов к моей проблеме изначально сложилось, мягко говоря, формальное отношение и откровенное нежелание ею заниматься.
По мнению Позднякова, отказы в расследовании выносятся исключительно на основании недостоверных, противоречивых и документально не подтвержденных пояснений Лысовой без учета имеющихся в деле материалов, подтверждающих ложный предлог займов, умысел на хищение денежных средств и системность этих действий. Как издевательство над здравым смыслом выглядят постановление от 24 апреля 2023 года и постановление от 12 июля того же года - все их отличия заключаются лишь в разных датах.
За три неполных года постановления об отказе в возбуждении уголовного дела отменялись восемь (!) раз.
- Как вообще произошло, что никто в главном следственном управлении Главного управления МВД России по Алтайскому краю за три года не задался вопросом, почему постановления об отказе в возбуждении уголовного дела отменяются, а доследственная проверка возобновляется из-за неполноты проведенных мероприятий? Почему ни один следователь не исполнил в полном объеме предписания вышестоящего руководства и прокуратуры? Почему руководство следственных органов при согласовании постановлений об отказе ни разу не проверило полноту проведенных мероприятий по пунктам предписаний, в том числе и своих? - недоумевает Поздняков.
Бюджетница и "брошенка" Лысова в своих объяснительных регулярно жаловалась на тяжелое материальное положение. Но как раз в тот период предприимчивая дама достраивала коттедж в пригородном поселке, который потом предусмотрительно оформила на другое лицо. Не на те ли самые деньги, которые она просила на "спасение" сына, строился домик в два этажа?
На наш взгляд, эта история преступления без наказания поднимает пласт важных вопросов, связанных и с особенностями работы правоохранительных органов, и с несовершенством законодательства. Механизм эффективного контроля за соблюдением следственными органами разумных сроков уголовного судопроизводства отсутствует. А у прокуратуры, нет возможности, закрепленной законодательно, как и самого механизма реально воздействовать на органы следствия на стадии доследственной проверки в случае нарушения прав граждан.
Кирилл Прилипченко, адвокат:
- Описанная ситуация, к сожалению, не единичный случай и возникает достаточно часто. В данном случае о формальном подходе органов предварительного расследования свидетельствует систематическая отмена прокуратурой постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Органы прокуратуры РФ в настоящее время в недостаточной степени наделены полномочиями, в соответствии с которыми могут повлиять на органы предварительного расследования с целью проведения последними полноценной доследственной проверки. Полагаю, что формальный подход органов предварительного расследования при проведении доследственной проверки может быть исключен, если законодательно предусмотреть более строгие меры прокурорского реагирования.