Про боль и лекарство
Мария Алексеевна, о чем сегодня беспокоится сердце детского уполномоченного?
Мария Львова-Белова: Очень хочется, чтобы каждый ребенок в нашей стране был счастлив, чтобы он был в безопасности, чтобы у него была любящая семья, которая о нем заботится, чтобы он мог получать качественное образование. Для нас этот год, Год семьи, проходит под эгидой помощи семьям в трудной жизненной ситуации. Проблема широкая и, прежде всего, страдают дети.
По последним данным, сегодня информация о 32 тысячах детей содержится в банке данных о детях-сиротах и детях, оставшихся без попечения родителей. Но на самом деле детей, кто проживает вдали от родной семьи, гораздо больше - более 58 тысяч. Просто остальные дети не имеют статус. Они тоже живут в детском учреждении, потому что их семья оказалась в непростых обстоятельствах. По соглашению с родителями.
А если мы возьмем детей, которые воспитываются в семьях с социально опасным положением, то таких детей, согласно статистике, около 202 тысяч. Они тоже в зоне риска и могут оказаться в учреждении. Поэтому нужно создать все условия, чтобы помогать семьям, а для этого надо перестроить всю региональную систему профилактики социального сиротства, сместить фокус внимания на семью и ее поддержку.
Что не так с системой? Причина в холодном сердце и бездушном следовании инструкциям?
Мария Львова-Белова: Система, например, выстроена так, что ты зависишь от показателей. От них зависит твоя зарплата. Для меня было шоком, когда в одном из регионов мы увидели, что директор учреждения придерживает детей, не передает в семью, потому что в этом квартале он уже выполнил свою норму. И все, с его точки зрения, правильно, показатели в норме, других детей передал в семьи, миссия выполнена.
Только Ваня пусть посидит до следующего раза, потому что неизвестно, выполню ли я план в следующем квартале. И проблема не только в этом. У нас каждый регион имеет отчасти свою правоприменительную практику, в каком-то смысле, сам себе начальник. Отношение главы региона тоже важный момент. Потому что один губернатор понимает важность, а другому рассказываешь, а он говорит: "Ой, я вообще об этом не думал, моя задача дороги, экономика, соцгарантии".
Привожу пример - допустим в регионе три с половиной тысячи неблагополучный семей, из этих семей завтра четыре тысячи детей потенциально могут попасть в интернат. Другой говорит: "Ну в банке данных всего-то 100 детей". Нет. Говорю, не 100, а 600. 500 детей находятся в учреждениях при родителях по заявлению. За каждым ребенком пойдут соцвыплаты и гарантии, и тот бюджет, который вы сейчас пытаетесь наполнить через экономику, начнет трещать по швам. Объясняешь на пальцах, и отношение меняется.
Бывает, что регионы сами зовут вас на помощь?
Мария Львова-Белова: И такое случается. Приходит новый глава, просит помочь разобраться. Как было в Кировской области: губернатор попросил, мы приехали, провели мониторинг ситуации, а потом федеральный форум по профилактике социального сиротства, экспертов привезли, началась активная работа.
За 2023 год вы получили около 15 тысяч обращений с самыми разными проблемами. Какое особенно запомнилось?
Мария Львова-Белова: От приемной семьи из ХМАО. В семье было 10 приемных детей. Старший мальчик пришел в школу, у него на спине увидели следы от ремня, и всех детей тут же забрали по причине жестокого обращения. Сразу одна позиция: "Все понятно, детей в семью взяли ради денег".
Мы приехали в ХМАО, навестили ребят (все с серьезными диагнозами). Общаемся, они очень тепло вспоминают маму и папу. Думаем, что-то не то. Узнаем, что оба родителя в предынфарктном состоянии в больнице. Родители, которым все равно, станут так переживать? Разбираемся дальше. Выясняем, что старший мальчик-подросток с очень сложным анамнезом. И да, папа его действительно выпорол.
В тот день он повез детей в школу на кружки. Вернувшись домой, почувствовал запах гари. Сын-подросток вышел из дома со словами "ничего не знаю". Выяснилось, что он поджег ковер на втором этаже, а на третьем были младшие братья-сестры. Вернись папа на 15 минут позже, они бы сгорели заживо.
Ну папа, на эмоциях, снял ремень и выпорол.
С одной стороны, конечно, ситуация выглядит "да как отец мог!". А с другой, представьте, парень год испытывал терпение родителей - сбегал, воровал, поджигал сараи и т. д. Физическое насилие нельзя поддерживать, но и формальный подход тоже.
В разговоре с мальчиком выяснили - своим поведением он добивался, чтобы его вернули в детдом, у него там друг Вася. К ситуациям надо относится индивидуально. В итоге, старшего отправили к Васе, а девять детей вернулись в семью. Вот, недавно фото прислали (показывает снимок, на котором в искренней улыбке красуются нарядные малыши, дети постарше и счастливые родители - Прим. ред).
А что делать в безвыходной ситуации? К примеру, родители-пьяницы?
Мария Львова-Белова: За два с половиной года мы с командой проехали 54 региона, и можем сказать твердо - безвыходных ситуаций не бывает. Если это, конечно, не касается угрозы жизни ребенка. Даже в семье с пьющими родителями бывают обнадеживающие моменты. Всегда привожу в пример одного папу из Тюменской области.
Он пил с детства, лет с 9. Две "ходки". После второго выхода из тюрьмы женился. Он как-то сумел перестроить свою жизнь. Родился ребенок. А через полтора года умирает жена. Он срывается, а ребенка, естественно, забирают.
Выйдя из запоя, он начинает обивать пороги инстанций. Конечно, ребенка ему никто не отдает. Но в Тюменской области есть центр, где реабилитацию проходят вместе с детьми. Папа готов туда пойти, лишь бы ребенка отдали. Этот папа сейчас там главный мотиватор. Он помогает другим алкозависимым родителям, нянчится со всеми детьми и говорит: "Я папа для всех".
Он боится выходить в мир. Говорит, что после реабилитации останется работать в центре. "Главное, доченька со мной", - говорит он. Конечно, если эту историю рассказать опеке и соцслужбам, там большинство скажут - ребенка забрать. Но мы видим счастливую малышку и папу, который любит ее так, что готов отказаться от всех своих пагубных привычек.
Он 20 лет курил, в центре курить нельзя. Папа смял сигарету, бросил курить - "мне дочь важнее". Поэтому, когда мне говорят, что выхода нет, семья неблагонадежная, я напоминаю - мы же для этого и нужны. Давайте вести эту семью, сопровождать, дайте ей куратора, который будет поддерживать, регулярно навещать.
Но навещать с уважением к семье, без упреков "ах ты, дрянь паршивая, опять запила". Такое пренебрежительное отношение не редкость. Одна из последних историй на тему такого отношения меня шокировала. В одном из регионов в магазине нашли мальчика лет семи. Хорошенький мальчик. На цыгана немного похож. Привезли в учреждение, а через несколько часов пришла мама. Но материнство подтвердить не смогла, свидетельства о рождении не было. "Да и вообще она не пойми кто, какая-то цыганка". Год! Год ребенок находился в медучреждении, потому что не подтверждено родство матери. Мы приехали, предлагаем подтвердить родство через тест ДНК. "А где мы деньги возьмем?" - спрашивают меня. Говорю: "Я оплачиваю тест". "Да зачем нам вообще этой маме помогать?". А мама при этом регулярно ходит к мальчику, но отношение к ней очень пренебрежительное. Недавно мне присылают фотографию (находит в телефоне фото симпатичного мальчишки в объятиях мамы - Прим.ред.). Тест сделан - 100 процентов мама. Год ребенок просидел! И подобных случаев по стране много. И это моя главная боль сейчас.
Семейное неблагополучие это и про домашнее насилие. Семья остается с проблемой один на один. Детский уполномоченный может помочь?
Мария Львова-Белова: Семейное насилие - один из видов кризиса, с которым нужно работать так же, как с алкогольной зависимостью, сложным материальным положением, как с инвалидностью ребенка в семье. Поэтому опять-таки прежде всего нужно выстроить систему.
Сегодня появляется все больше кризисных центров для женщин. Конечно, хорошо бы, чтобы они были созданы не только силами общественных организаций и РПЦ, но и поддерживались государством. Но если мы выстроим работу по бережному и чуткому отношению к семье, кризисные центры могут и не понадобиться.
Сейчас в 14 регионах, которые входят в нашу стратегическую программу "Дети в семье", открываются службы помощи семье, где с родителями работают кураторы, психологи, педагоги, юристы. Кроме этого, мы создаем ресурсные карты регионов: в них отражается вся информация, которая сможет помочь семье, в том числе в ситуации семейного насилия.
Например, все, что касается жилья - возможность компенсации аренды жилья, маневренный фонд, кризисный центр. Куратор понимает - в семье есть насилие, помогает маме с ребенком переехать туда, куда есть возможность, ребенок и мать в безопасности, а дальше начинается работа с семьей. Его задача направить ресурсы на поддержку семьи, сделать их доступными, вовремя подключиться и подставить плечо.
Вечный вопрос, который мучал еще наших бабушек, страдающих от мужей-деспотов - сохранять ли семью ради детей?
Мария Львова-Белова: В одном из регионов, в кризисном центре мы видели выставку про женщин, пострадавших от семейного насилия. Они терпели и жили в семье ради семьи. Но когда их дети вырастали, они спрашивали: "Мам, зачем ты это делаешь?". Прежде всего мы должны думать о том, как будет лучше нашим детям. Будут ли они спокойны и благополучны, оставаясь в такой семье?
Про встречу с президентом
Что чувствуете, когда идете на встречу с президентом? Волнуетесь?
Мария Львова-Белова: Немного. В последнюю встречу поймала себя на мысли, что иду к нему не как к большому начальнику, а как к понимающему отцу. Моя главная задача - показать, что то огромное направление, которое он мне доверил, под контролем, чтобы у него не болела за это душа. А с другой стороны, идешь за советом. Идешь с просьбами, которые касаются важных вопросов детства, понимая, что без его политической воли они иногда исполниться не могут. И он по-отечески может ответить: "Да, конечно".
Какие проблемы удалось обсудить?
Мария Львова-Белова: Профилактику социального сиротства. Наша задача - сохранять родные семьи для детей. Если посмотреть на 90-е годы, то задачей было собрать беспризорников с улицы и поместить в учреждение. В нулевых стало понятно, что у нас много сирот и мы начали заниматься устройством в приемные семьи. На это было потрачено много сил, семейное устройство шло активно не только на территории РФ, было много международного усыновления.
Сейчас пришло время сфокусироваться на родной семье. Проезжая с командой по сиротским учреждениям, мы все чаще наблюдаем проблему вторичного сиротства. Сегодня в организации чаще всего попадают большие семейные группы, братья-сестры. На устройство их в семью уходит много времени. Некоторые дети вырастают. И надо понимать, что в перспективе им тоже может быть сложно будет создать семью. Поэтому нужно приложить все усилия, чтобы сохранить семьи на начальном этапе нарастающих трудностей.
И снова мы возвращаемся к тому, что систему нужно менять. У нас есть опека, комиссия по делам несовершеннолетних, соцслужбы, которые должны работать с семьей. Но у каждого своя задача. На примере конкретной семьи видно, что вроде бы все занимаются семьей, но в меру своих задач. У детского дома задача ухаживать-присматривать, у опеки обеспечить или устроить ребенка в замещающую семью или учреждение, у соцслужбы - помочь семье, но в ограниченном формате, потому что ресурсов недостаточно.
Вы будете смеяться, но в одном из регионов мы обнаружили индивидуальную программу по работе с семьей, где главной мерой поддержки семьи, которая находится в алкогольной зависимости, имеет бытовые и материальные проблемы, оказалась профилактическая беседа на тему "Солнце, воздух и вода". А в результатах написано "Беседа прошла успешно". Были и другие планы, где было написано "Жизнь дается один раз", а в доме ребенка, где находятся малыши мы обнаружили запись "Проведена беседа про азы Конституции".
И вроде бы все работают, но не достигают результата, ради которого была призваны.
И проблема не только в профанации, раскоординации служб, отсутствии единого контроля, единого видения ситуации. Есть еще проблема бюджета. Содержание ребенка в учреждении стоит минимум 1 миллион 200 тысяч рублей в год, максимум - 3 с половиной миллиона. И это еще не все. Выпускаясь, ребенок получает социальные гарантии, квартиру, льготы на поступление в колледж-вуз, стипендии-выплаты. А ведь у него была семья, и семье нужно было совсем чуть-чуть помочь.
Зачем разлучать ребенка с семьей, с мамой, если нет угрозы жизни? Этот вопрос мы тоже обсуждали с Владимиром Владимировичем. Есть материальные трудности - снимите им на время жилье, а в это время работайте с семьей, решайте вопрос с домом.
Снова камень в опеку?
Мария Львова-Белова: Не только в опеку. Во всю систему. Поэтому мы договорились с президентом о проведении Всероссийской инспекции. Он поручил мне провести эту инспекцию по всей стране в течение года. По итогам подготовить спецдоклад о текущей ситуации и с предложениями по изменению системы.
Уже думали о том, как изменить?
Мария Львова-Белова: Есть большое количество интересных практик, которые помогают семьям. Они есть как у НКО, так и у госорганизаций. Нам важно их собрать и понять, что больше подходит для той или иной территории.
То, что хорошо работает на Северном Кавказе может не подойти Дальнему Востоку. Нужно принять во внимание как культурные и национальные особенности, так и протяженность региона, кадровую обеспеченность. Еще один момент, который мы обсуждали с президентом, касается алгоритма перемещения детей-беспризорников. Предположим, нашли ребенка на улице, или приехала полиция в семью, увидела маму в состоянии опьянения и поняла, что надо ребенка забрать.
Мы до сих пор не можем искоренить ужасную практику, когда детей, особенно малышей, везут в больницу. И они находятся там в боксах до полутора месяцев, а то и больше. Вы же понимаете, что такое ребенку лежать одному в больнице, в изолированном боксе? Хорошо, когда няней им предоставляют. Но это далеко не везде.
Большинство регионов уже сформировали свой внутренний регламент. Детей везут в дома ребенка, в реабилитационные центры. Туда, где с детьми смогут поработать специалисты, где они получат помощь. Москва, например, сейчас отрабатывает передачу ребенка ближнему кругу родственников. Находят ребенка, смотрят через базу МВД есть ли бабушки, дедушки, и тут же передают его.
То есть, возможности есть. Но иногда мы все же снова упираемся в инструкции. Когда мы обсуждаем проблему с МВД, нам напоминают, что есть 120-й Федеральный закон от 1999 года "Об основах профилактики безнадзорности", в котором сказано, что больницы должны принимать безнадзорных детей. "Мы следуем букве закона". Сегодня очень важно букву закона подтянуть до сердца, изменить ее.
Про любовь и счастье
Недавно президент провел онлайн-встречу с семьями, награжденными орденом "Родительской славы". Отец 18 детей из Ленинградской области упомянул проблему социальных выплат. Этот вопрос трудно разрешить?
Мария Львова-Белова: Тема соцвыплат тесно связана с критерием нуждаемости. Если родители работают, и их доход хоть на немного превышает прожиточный минимум, они уже не получают этих выплат. При этом есть семьи, которые не прилагают никаких усилий, чтобы содержать семью и живут на эти выплаты. Конечно, по-человечески эта тема очень понятна.
Неужели сложно не лишать работающих многодетных родителей пособий?
Мария Львова-Белова: Если мы сейчас раздадим всем деньги, то существенно снизим выплаты. Они будут неэффективны с точки зрения выхода из бедности семей, которым, действительно, сложно. Получится как в 90-е, 70 рублей "детских", которые никуда не потратишь. Чтобы вывести за черту бедности семьи, у которых сложная ситуация, мы начинали с критерия нуждаемости.
Теперь постепенно расширяем наши возможности. Когда я слушала президента, у меня появилась идея - отменить критерии нуждаемости для семей с большим количеством детей. Семьи-герои должны получать по максимуму, они же выполнили норму сразу за несколько семей. Для начала пусть это будут семьи, где восемь и более детей. Будем обсуждать.
Когда встречаешься с многодетными семьи, кажется, что они, несмотря ни на что, всегда на позитиве.
Мария Львова-Белова: Это правда (смеется). Хотя, бывает, конечно, устаешь, унываешь. И это нормально. Многое не успеваешь. Раньше, еще до государственной работы, я вечером ложилась спать и думала, ну уж завтра-то я точно поиграю и почитаю с детьми. Завтра приходит вечер и понимаешь - день опять прошел не так. То кашу варила, то еще что-то, а с детьми так и не поиграла, как хотела.
Но однажды ты понимаешь - это твоя жизнь, ты не робот и лимит сил ограничен. Я сейчас смотрю на своих старших, уже выросших детей и понимаю, они совершенно не грустят от того, что когда-то я с ними полчаса в кубки не поиграла. Но. Они знают, что я их очень сильно люблю, и все сделаю для того, чтобы они были счастливы. И ты осознаешь - если соберешься уходить в негатив, это отразится на всех близких. Поэтому, конечно, всегда на позитиве, потому что каждый понемногу привносит хорошее настроение и его получается гораздо больше, чем если бы нас было двое или трое.
Вам родители давали рецепт семейного счастья? Вы делитесь им со своими детьми?
Мария Львова-Белова: Мне кажется, главный рецепт - это образ жизни. В любящей семье можно ничего не говорить. В многодетной тем более. Ты все время живешь в состоянии заботы о ком-то. На встрече семей, награжденных орденом "Родительской славы" была история семьи с Донбасса - старшие дети, уже взрослые, копили деньги, чтобы отвезти родителей на море. Я просто рыдала.
Для меня эта забота о своих родителях, о братьях и сестрах стала нормой, без которой ты не можешь. Естественно, вырастая в такой семье, ты создаешь точно такую же, потому что это твой образ жизни, ты в этом вырос, и эта семья - твоя сила. Когда у меня что-то происходит в жизни, я прежде всего звоню родным. Ко мне приезжают родители, мои творческие братья (один режиссер, второй актер). Это такая силища, и ты понимаешь, что бы ни произошло - они всегда будут рядом. Они с тобой и поплачут, и порадуются.
Поэтому я надеюсь, что у моих детей будет так же. Они тоже выросли в этой заботе о ком-то. Я могу позвонить старшему 16-летнему сыну и сказать - младшие девчонки на тебе, покормишь, уроки проверишь. И это для него норма. Недавно дочь, которой 10 лет сказала: "У меня будет 10 детей". Иногда, конечно, у кого-нибудь прорывается "было бы классно, если б я был один", но через минуту уже слышу "ой, что-то скучно".
Когда я пришла после встречи с президентом, дети меня встретили и долго спорили, кто может еще минутку побыть с мамой. И в эти неоценимые моменты ты понимаешь - ты им нужна. Когда они вырастут, у них будут такие же неоценимые моменты. А после мы все устроились на большом диване, кто за ногу держит, кто за руку, кто в волосах копошится - каждому достался какой-то кусочек мамы. И это тоже - семейное счастье (улыбается).
Недетские вопросы
Накануне Международного дня защиты детей президент РФ Владимир Путин провел встречу с Уполномоченной по правам ребенка Марией Львовой-Беловой. Среди тем - спасение украинских детей в условиях специальной военной операции и их воссоединение с родными, реформа системы опеки.
В начале разговора Путин подчеркнул, что нет ничего важнее не только для любой семьи, но и для государства, чем дети. Львова-Белова рассказала, что сейчас в России происходит возрождение большой многопоколенческой семьи. "На это нацелены усилия всех: и государственных органов, и общества, и наш институт по правам ребенка, конечно, работает в фокусе семьи, потому что понимаем, что самое главное, что может быть у ребенка, - это семья", - сказала она. В качестве примера она привела свою поездку в Ненецкий автономный округ и рассказала, что побывала в чуме, в большой семье, где десять детей, десять внуков. "Как они помещаются все в одном чуме?" - поинтересовался Путин. В ответ чиновник подтвердила, что действительно все живут в одном чуме. "Такое незабываемое впечатление", - сказала она.
В ходе беседы Путин поддержал предложение сохранять статус многодетных для семей со всеми детьми-инвалидами до 23 лет независимо от формы их обучения. Уполномоченная рассказала, как в Тамбовской области к ней на встрече с многодетными семьями обратилась мама, у которой старший ребенок с инвалидностью и учится на дистанционной форме обучения. "Сейчас по указу, Владимир Владимирович, получается, что до 23 лет у старшего ребенка сохраняется статус (инвалида), если он учится на очном обучении. Но мы понимаем, что для молодых ребят с инвалидностью не всегда доступно очное обучение", - описала ситуацию Львова-Белова. По ее словам, было бы справедливо расширить возраст этих детей до 23 лет без учета очной формы. "То есть чтобы на любых формах образования эта семья могла до 23 лет с таким ребенком статус сохранить", - пояснила она. Путин с этим согласился.
Возмущение у президента вызвала история о том, как в Красноярском крае социальные службы забрали у матери троих детей из-за неработающей печки в доме. "Я приехала в регион: представляете, трое детей в учреждении. Стали разбираться: мама сельская, (в доме) неработающая печка, забрали детей - дети четыре месяца живут в учреждении, миллион с лишним на них уже потратили, а печка стоит 90 тысяч рублей", - рассказала Львова-Белова. Она подчеркнула, что такие истории - повсеместная практика. Но президент все же заинтересовался, где это произошло. Когда Львова-Белова отметила, что не хотела бы подставлять регион, Путин возмутился: "Но послушайте, это же не шутки, это же безобразие". В итоге она сообщила, что это был Красноярский край и ситуация обсуждалась с губернатором. "Договорились о том, что мы полностью, так как он только пришел, начинает разбираться с системой, мы договорились, что мы полностью будем менять систему", - сказала она. Президент в свою очередь заявил, что в этой истории учреждения должны были обратиться в местные органы власти. "И те должны были отреагировать, а не детей забирать", - сказал он.
Львова-Белова заявила, что в стране назрела реформа системы опеки. Сейчас в учреждениях находятся 58 тысяч детей, из них 32 тысячи - это сироты, а у остальных детей есть родители. При этом в ряде случаев детей изымают из семей, где они могли бы воспитываться, если бы была оказана необходимая поддержка. "Соответственно, мы понимаем, что вопрос социального сиротства требует дополнительной проработки, дополнительного внимания", - сказала она.
Детский омбудсмен также обратила внимание на отсутствие надлежащей координации между ведомствами, которые занимаются проблемами семей. В связи с этим она предложила провести всероссийскую инспекцию органов опеки, комиссий по делам несовершеннолетних, органов системы профилактики. А через год подготовить доклад о реформировании системы. "Авгиевы конюшни вычистим уже эти в конце концов, ну сколько можно?" - эмоционально заметила детский омбудсмен. Путин в ответ пообещал по этому вопросу выпустить отдельное поручение.
Еще одна тема беседы - работа по воссоединению детей с их близкими в период специальной военной операции. Так, Львова-Белова сообщила, что 70 детей воссоединились с родственниками на Украине. "Но они все понимают, что дети оказались на территории России, поскольку мы их спасали от обстрелов, из зоны боевых действий", - заявил Путин. Львова-Белова в свою очередь пояснила, что при личном общении с ней у родственников детей с Украины - одна риторика, но только они пересекают украинскую границу, там начинаются уже совсем другие разговоры. Путин заметил, что главное - это воссоединение детей со своими родными людьми. "Это бог с ними, это все игрища политические", - сказал президент. Он подчеркнул, что вся эта работа должна быть вне политики и носить исключительно гуманитарный характер.
Подготовила Айсель Герейханова