В пранке с Макаревичем голос Зеленского ни разу не похож на голос Зеленского. Что хрипотца его совсем не того тембра - ясно даже тем, кто не слишком вслушивается в эту хрипотцу.
Вован и Лексус явно уже халтурят. Видимо, уставшие от недогадливости разыгрываемых ими собеседников они не сильно стараются ни по линии убедительности, ни по линии схожести с героем и правдой жизни.
Ну и слова, которые говорит "их" Зеленский, страшно далеки от реальности. Чего стоят его планы выпить с Макаревичем пива после несомненной и скорой победы теперешнего Киева…
Но их - Зеленский смешная провокация, с нее не велик спрос. Однако о том, что позвонивший Макаревичу человек заблудился, не трудно было догадаться не только нам, находящимся по эту сторону фронта и экрана, но и ему тоже.
Уж так неуверенно собеседник уточняет у певца (как не очень знаменитый у очень знаменитого): "ведь так, да?". И заискивающе интересуется, какое пиво любит рок-певец, чтобы угостить его им "после победы". Тут уж просто все звонки прозвенели, и остается только через минуту выложить в соцсетях: кажется, мне позвонили Вован и Лексус! Но Макаревич, ничтоже сумняшеся, демократично-снисходительно отвечает собеседнику, что выпьет любое.
Как же после многочисленных позоров других знаменитых релокантов можно принять все за чистую правду, и даже подытожить разговор словами "Героям слава"? И заработать себе внимание СК России, хотя от него легко спасало знаменитое "Не верю!" Станиславского.
Смысл беседы Макаревича с Зеленским, аудиовоплощенным Вованом и Лексусом, в том, что оба собеседника надеются, что все встанет на привычные - в их воображении - места.
Но поскольку все мы живем в реальной, а не воображаемой истории, то понятно, что на старые места не встанет ничего.
Как бы люди ни устраивались покомфортнее в капсулах своих иллюзий, в нарисованных воображением, желанных картинках, это уже не имеет почти никакого значения. И обладает только одним подлинным свойством - устаревать.
Можно предположить, что реальный Зеленский, даже при всей выработанной в предыдущей профессии уверенности, что история сценируется и склонности давать псевдогероические интервью на фоне окон, заложенных мешками с песком, все-таки присутствует в реальной истории (даже если последствия его присутствия в ней и ужасны).
А Макаревич - нет. Эмиграция - даже если вокруг многие говорят по-русски и понятны тебе темпераментом, пафосом, логикой и ценностями - похоже, отчасти опыт жизни в оглохшем мире. Мире одиночества, как правило усиливающем все наши жалкие мании. Особенно собственного величия.
Она и обольщает собеседников, верящих в то, во что поверить сложно - начиная от реальности таких звонков и кончая таким исходом истории.
И, похоже, то мировоззрение, что теперь любят бранить словом "либеральное", обладало какой-то поразительной незаземленностью и несоотнесенностью с правдой жизни. Неужели это до такой степени было торжество выдумки и не зависящего от реальности воображения?