Даргомыжский потратил на свою любимую "Русалку" 16 лет жизни, очень стараясь в либретто сохранить каждое слово пушкинской трагедии (работу над которой поэт не завершил) и уйти от канонов "большой оперы". Но уже давно замечено, что великая литература ревниво относится к великой музыке, и вместе они не складываются в одно гениальное оперное произведение. В результате, несмотря на все композиторские усердия, действо получилось если не эклектичное, то дискретное: длинные и медитативные мелодические речитативы, приправленные и большими хоровыми финалами, и рутинными дивертисментами, и декоративными танцами (ради коих пригласили цыганский квартет из театра "Ромэн"), не сглаживают грубоватые швы между миром реальным и мистическим, символическим и бытовым… А когда в ансамблях главные герои одновременно поют каждый о своем, тут же возникает ощущение того самого диссонанса, в котором сегодня пребывает все человечество, что неизбежно ведет к фатуму.
При этом, конечно, в опере есть прекрасные соло для главных героев - знаменитая ария Мельника, каватина Князя, ариозо Наташи и ария Княгини. Но они, как просыпанный жемчуг, возникают в партитуре, будто неожиданно найденная драгоценность. И несмотря на всю свою значимость в контексте истории русской оперы с момента самой первой премьеры в мае 1856 года на сцене Театра-цирка в Петербурге, "Русалка" никогда не имела того успеха, на который рассчитывал автор. Хотя сюжет что ни на есть самый оперный: Даргомыжский описывает драму девушки, обманутой и оставленной возлюбленным. И, безусловно, этот опус считается лучшей и самой известной оперой композитора.
Александр Титель сделал постановку не только как режиссер, но и как драматург. Первая картина четвертого действия "Подводный терем русалок", где главная героиня признается в том, что по-прежнему любит Князя и просит дочь (юная девочка с арфой Камила Воронина) завлечь его в воды Днепра, перенесена в начало и оказывается будто прологом, служащим камертоном всего повествования и придающим ему хоть толику целостности. В остальном спектакль, образ которого, к сожалению, откровенно разрушает минималистичная и по мысли, и по реализации сценография (дощатый помост, стулья, столы и простая видеопроекция на заднике то водной глади, то лесной чащи, в стиле "50 оттенков серого"), развивается в попытке с наименьшим набором эффектов сфокусироваться на внутреннем, а не внешнем мире героев.
Этот замысел прекрасно срабатывает, когда на сцене солисты с очевидной, сильной персональностью. Абсолютно чудесной была Елена Гусева в образе Наташи. Ее очень красивое сопрано и отчаянная актерская игра оказались событием премьеры, как и феноменально харизматичный бас Дмитрий Ульянов в роли Мельника. Достойная соперница Наташе, что редко получается в этой опере, эффектная холодная красавица Княгиня Екатерины Лукаш, обладающая впечатляющим меццо-сопрано, легко и ярко представляющим непростую, но не самую выигрышную партию. Тенор Владимир Дмитрук в партии Князя нервный, рефлексирующий, голосу которого все-таки чуть не хватает кантиленности и теплоты звучания, но образ он создает запоминающийся.
И тут Тимур Зангиев предложил не тяжеловесно-мрачное прочтение партитуры, как любят шаблонно поступать с русской оперой, а очень экспрессивное и динамичное прочтение с первых же тактов. Увертюра прозвучала стремительно, на едином дыхании. И далее музыка только набирала силу и любопытное разнообразие нюансов, что особенно было привлекательно в симфонических моментах оперы, часто оставленных без режиссерского попечения. А вот в ансамбле с певцами порой оркестр резковат и громковат в звучании. А ведь тихая музыка способна впечатлить не меньше громкой, тем более когда речь идет о страстной и несчастной любви.