Журнал "Столица и усадьба" был первым российским гламурным изданием. По мысли его издателя Владимира Крымова, он должен был стать нашим аналогом изданий Tatler и Country Style. Целевой аудиторией была жившая на широкую ногу отечественная буржуазия, а особенно жены промышленных магнатов. Обложки и страницы журнала регулярно украшали парадные портреты прекрасных спутниц жизни банкиров, промышленников, членов великокняжеских фамилий, балерин, жен художников и послов. К слову, портрет жены английского посла Джорджианы Бьюкенен - одна из удачных работ Исаака Бродского 1916 года, тогда он еще не стал главным по портретам Владимира Ильича. Украшают эти парадные полотна во множестве и выставку. Поскольку англомания была аристократической модой в начале ХХ века, то выбор британских журналов в качестве модели для сборки был очевиден.
Дворянское гнездо - в хорошие руки
Но, похоже, не одни Tatler и Country Style подсказали идею медийного бизнес-проекта Владимиру Крымову, человеку предприимчивому, хваткому, с воображением и деловым чутьем. Первая выставка русских портретов XVIII-XIX веков, собранная Сергеем Дягилевым в дворянских родовых гнездах и показанная в Таврическом дворце, продемонстрировала, что уходящая натура - тоже ресурс. Как и ностальгия по ней. И пока при дворе в 1913 году косплеили XVII век на костюмированном балу, приуроченном к 300-летию царского дома Романовых, Крымов понял, что изысканный пассеизм "Мир искусства" с его светлой печалью по Версалю и французскому классицизму, первым дням творения Петра - Петербурга, дворянским гнездам, маркизам и девам с печальной думою в очах - идеально заходит тем, кто не прочь поиграть в XIX век, словно в спектакль в уютном домашнем театре. И если реальная жизнь шла, скорее, по колее, знакомой публике по "Вишневому саду", то в гламурном журнале колея должна была вывести на дорогу широкую, вольную, где помещичьи просторы и аромат старины соединятся с деньгами нуворишей. И усадьбы, пройдя апгрейд, окажутся местом современным, технологичным, комфортным.
То, что это был не совсем утопический проект, доказывал пример подмосковных Горок, которые приобрела вдова Саввы Морозова Зинаида Григорьевна, потом вышедшая замуж на московского градоначальника. Реконструкция парка и усадьбы, выполненная известными архитекторами, предусматривала появление всех удобств современного города: от телефона и электричества до водопровода и канализации. Правда, для этого, кроме амбиций, нужен был свободный капитал, какой в одночасье появился у Зинаиды Григорьевны Морозовой.
Красивая жизнь все-таки существует
Журнал "Столица и усадьба", разумеется, не предполагал статьи о капитале, его вложениях и политических рисках. Поскольку в светском обществе не говорят о деньгах (для этого существуют банки и биржи), о политике (для этого придуман парламент), то новый журнал, как и его английские аналоги, демонстрировал абсолютную индифферентность к этим презренным материям. Как писал Крымов в первом номере: "Красивая жизнь доступна не всем, но она все-таки существует. Хотелось бы подчеркнуть красивое в настоящем. Эту задачу ставит себе редакция. Всякая политика, партийность, классовая рознь будут абсолютно чужды журналу".
Но амбиции обрести красивую жизнь, доступную не всем, журнал вполне успешно воспитывал. Упор на эксклюзивность прошлого, видимо, пользовался спросом. Во всяком случае значительный раздел журнала (и, соответственно, выставки) отведен картинам былой дворянской жизни. Там можно обнаружить и чудесные акварельные портреты красавиц в исполнении Александра Брюллова в 1830-х и Петра Соколова 1840-х годов, и точную зарисовку интерьера дачи Виельгорского в 1840-х, сделанную Софьей Соллогуб, и панораму танцевального зала в доме графа Кушелева в Петербурге 1849 года от Луиджи Премацци. Но есть и картины, моделирующие жизнь в интерьерах XIX века, от художников начала ХХ-го. Диапазон этих сюжетов широк: от юных плачущих от любви красавиц в роскошных усадебных интерьерах, как в картине "В гостиной" Александра Рубцова, до знакомого многим по школьным учебникам полотна "Все в прошлом" Василия Максимова - с дремлющей старой барыней и ее служанкой, коротающими летний день в тенечке с самоваром.
Охота к перемене мест
Но, разумеется, красивая жизнь не сводится к обновлению старых усадеб. И журнал уделял внимание и новостям культурной жизни, и фотографиям особняка известной балерины, возлюбленной великого князя, и балам, и охоте, и великосветским новостям, и путешествиям… Особенно путешествиям. Можно вспомнить хоть пенсионеров Академии художеств, колесивших по Европе, хоть поэта Николая Гумилева, предпочитавшего Африку, хоть более поздние одиссеи Николая Рериха или Александра Яковлева.
Журнал тренд поддерживал: "Одно из величайших удовольствий, доступных людям, - путешествие. Наиболее культурный народ, англичане, давно это знают и путешествуют больше, чем все остальные народы, вместе взятые". Сам Владимир Крымов оставил несколько книг со своими путевыми впечатлениями. Печатал свои путевые заметки и в своем журнале.
Сегодня этот "туристический раздел" представлен пейзажами, которые были среди иллюстраций в "Столице и усадьбе", один из любопытнейших. Среди неожиданностей - живописные пейзажи Баку с нефтяными вышками и полотно "Нефтехранилища", созданные Анной Остроумовой-Лебедевой в 1916 году во время поездки в Баку с мужем. Очень сильные работы, которые словно предчувствуют будущий вкус к индустриальной эстетике не столько русских конструктивистов, сколько мастеров послевоенной фотографии Берндта и Хиллы Бехер.
"Вспомнил, что телефона в автомобиле нет…"
Странным образом этот экскурс музея в историю русского гламура выглядит зависающим между временами. Понятно, почему. Формула журнала не предусматривала приземления в прозаическую современность. И путешествия, и исторические и этнографические реконструкции призваны были моделировать "красивую жизнь не для всех". Но впечатляет, что журнал не изменил себе и во время Первой мировой. Казалось, в 1914 году, год спустя после открытия "Столицу и усадьбу" можно было поставить на паузу. Но кто же режет курицу, несущую яйца? Тиражи росли, скандальные споры о неприличии танго или цветных париков, как в балетах, оформленных Бакстом, подогревали интерес. Говорят, даже сама Александра Федоровна в конце концов оформила подписку на журнал. И издатель констатировал после вступления России в войну: "Наш журнал, по своей программе, по своему девизу "красивая жизнь", не должен, кажется нам, ни в чем отступать от прежнего содержания. Мы можем дополнить его только иллюстрациями некоторых новых величественных красивых черт русской жизни, вдруг проявившихся среди общего подъема".
Следуя намеченной программе, журнал и не изменял ни своему девизу, ни намеченному пути. И последний номер его вышел 30 сентября 1917 года с путевыми заметками издателя, отправленными из Японии, где он оказался в туристическом вояже. Продолжения, конечно, не последовало.
Тем любопытнее, что в этом абсолютном вроде бы парении вне времени, среди светской болтовни, обсуждения мод, сплетен и театральных новостей, вдруг могла явиться случайная интонация, в которой отчетливо узнаваем не XIX, а XXI век. Как, например, вот в шутливой реплике из разговора, напечатанной в том же номере от первого сентября 1914 года:
"Чем больше дает культура, тем больше хочется! Сажусь вчера в автомобиль, беру в руки трубку для зажигания папирос и хочу разговаривать, когда вспомнил, что это не телефон, и что телефона в автомобиле нет, стало как-то обидно за культуру: вот еще и не дошли до этого, а, между тем, самое свободное время разговаривать по телефону, когда едешь в автомобиле… Все засмеялись".
Выставка "Журнал красивой жизни" Музее русского импрессионизмаВ выставке участвуют почти 100 произведений из 44 государственных музеев и 14 частных собраний. А на третьем этаже - спецпроект "Журнал красивой жизни. XXI век", который подхватывает интонацию небрежной иронической беседы, заданную "Столицей и усадьбой" больше 100 лет назад.