"Хотите понять, кем был Вадим Туманов, прочитайте книгу его мемуаров", - говорит сенатор, бывший министр культуры России Наталья Дементьева, знавшая Вадима Ивановича более двадцати лет.
Книга его называется красноречиво: "Все потерять - и вновь начать с мечты...".
"Лучше, чем он написал о себе, не расскажет никто", - подтверждает друг и помощник Туманова Александр Демидов.
Просто бывают люди, о которых в двух словах не скажешь. И в трех, и в десяти. И даже в стихах - а их ему посвящали и Евтушенко, и Высоцкий. По тумановской истории Высоцкий написал еще - вместе с Леонидом Мончинским - повесть "Черная свеча".
Как рассказать судьбу?
Как написать о том, кто прожил без черновиков?
Это, между прочим, мысль самого Туманова, он этими словами завершает свои мемуары.
Это совсем не пафосно, не чересчур надрывно. Для человека, столько раз переломанного эпохой о колено, что не должно остаться живого места.
А он, бывший боксер, всегда вставал и отвечал судьбе прямым ударом - джеб называется. Только так и выжил.
Судьба сначала улыбалась ему так широко и белозубо: он мечтал о дальних плаваниях, и в 16 лет юнга уже был в сборной Тихоокеанского флота. В 20 лет - он уже штурман. Жизнь прекрасна. Но однажды вдруг первый удар исподтишка все оборвал - статья 58-я, политическая, пересылка "три-десять" на Второй Речке (через нее прошел Мандельштам, есть версия, что там и захоронен). Туманову пришлось увидеть Колыму. Восемь лет в штрафных лагерях - восемь попыток сбежать. "Мы здесь подохли - вот он, тот распадок, / - Нас выгребли бульдозеров ножи", - это Высоцкий написал под впечатлениями от воспоминаний друга.
Вечная близость смерти научила Туманова уважать живых. И это про него годы спустя, уже ставшего самым известным золотоискателем, друзья и коллеги всегда в один голос рассказывали, что не было начальника человечней, чем Туманов.
Как бывший зэк вдруг стал начальником, да еще миллионером?
После смерти Сталина его освободили, потом и вовсе реабилитировали - слова этого Вадим Иванович так и не понял. Как не понял, за что все-таки отсидел. Неужто правда за любовь к Есенину? Или еще за то, что по пьяни как-то плохо отозвался о Маяковском? Следователь предъявлял ему именно это...
И вот, получив свободу и прокричав "Спасибо, что живой", Туманов решает остаться в тех местах, которыми "в младенчестве нас матери пугали". На Северах. И дальше он по жизни шел только с одним - чувством веры. Не в конкретного Бога - в обобщенное Добро.
"Каким бы великим ни был человек, если в нем нет доброты, он - неполноценен" - нехитрая, великая тумановская заповедь.
Общежития для своих старателей он строил с каминами. Поваров выписывал из московских ресторанов... Для фарта? Для совести. Однажды прилетел на прииски с высоким начальником, а тот сразу - в столовую. Куда же вы, спрашивает Туманов, пойдемте с рабочими сначала поговорим... Начальник ответил деловито: что он, мол, рабочих не видал?
"С того момента Туманов с тем начальником не разговаривал. И таким он был во всем. Мог даже в министерствах руки не подать чиновнику, если тот не о людях думал, а о цифрах", - вспоминает Александр Демидов.
И вот же фокус - с цифрами у Туманова всегда все было отлично. "Его рекорды по золотодобыче до сих пор никто не побил", - уверяет Демидов.
А сколько построил Туманов дорог уже после начавшейся перестройки?! От Севера до Юга, в народе многие трассы так и называют до сих пор "тумановские".
Что интересно: ведь к нему, Туманову, приходили выведать его секрет работы и жизни - то Лужков, то Ельцин...
"Каким Туманов останется в истории? - задумывается Наталья Дементьева. - Созидателем! Он доказал, что если человек для других делает все, что может, то он останется человеком даже в самую сложную эпоху..."
Что значит оставаться человеком? За ответом - снова в мемуары:
"Я взял трубку и услышал голос Марины Влади: "Вадим, Тарковский очень тяжело болен. Я договорилась с послом, его сына и мать его жены выпустят во Францию, только им надо помочь деньгами. Если у тебя есть возможность, нужно 4 тысячи".
А вот Высоцкому помочь было уже не в его силах.
Дружили они так, что не разлей вода. Высоцкий и на прииски летал к Туманову, пел для рабочих, а потом ночами у костра они говорили обо всем на свете. И на обратном пути с Колымы прямо в вертолете Высоцкий воспоминания друга переплавлял в стихи: "Под собою ног не чую / - и качается земля... / Третий месяц я бичую, / так как списан подчистую / С китобоя-корабля".
Туманову Высоцкий честно скажет о своей болезни: "Боюсь, что не смогу справиться с собой". Но было уже слишком поздно...
Туманов признавался: "Сидя рядом с гробом Володи, я ощущал себя заживо погребаемым вместе с ним".
Второй раз он почувствует то же самое, когда уйдет его жена Римма, которую боготворил полвека. "Сейчас могу сказать, - писал он, - меня не обманула только любовь".
Вадима Ивановича не стало в среду 10 июля.
До 97-летия он не дожил всего полтора месяца.
Несколько месяцев назад на воду было спущено судно, названное его именем. Оно доставляет старателей в труднодоступные места. Порт приписки - Владивосток.
Если с судьбой драться честно, то она вернет тебя туда, где ты мечтал и верил. Даже все потеряв...
Туманов дрался. Честно.
"Всё потерять - и вновь начать с мечты..."
Высоцкий никогда не позволял себе бесцеремонных вопросов, не лез в душу. Слушал молча, не перебивая. Не знаю, каким должно быть сердце, способное принять в себя столько историй. И какой же цепкой должна быть память, чтобы хранить не только историю в целом, но отдельно запомнить поразившую подробность или случайно слетевшее с чьих-то уст необычное слово.
Как-то я рассказывал Володе об истории в бухте Диамид и о массовом побеге из поезда на пути к Ванино в 1949 году, когда заключенные, пропилив лаз в полу товарного вагона, один за другим прыгали на пролетавшие внизу шпалы, о других побегах... Так появилось стихотворение "Был побег на рывок..."
Рассказал и о штрафном лагере Широкий - он находился на месторождении золота, много лет спустя его переработала драга. Потом будут написаны стихи "И кости наши перемыла драга - в них, значит, было золото, братва..."
К вечеру до Хомолхо добрались рабочие дальних участков, даже с Кропоткина. Шел дождь...
Высоцкий был смущен. "Ребята, - сказал он, - давайте что-нибудь придумаем. Пока я допою, люди промокнут!"
Быстро соорудили навес. Все четыре часа, сколько продолжалась встреча, шумел дождь, но это уже никому не мешало. Володя пел, говорил о жизни, часто шутил, снова брал в руки гитару. Ему было хорошо! Только к рассвету поселок затих.
Утром со старателями Володя пошел на полигон. Там ревели бульдозеры, вгрызались в вечную мерзлоту. Он снова встал за гидромонитор. Весь день пробыл на участке, беседуя с рабочими. А потом сказал: "Знаешь, Вадим, у этих людей лица рогожные, а души - шелковые..."
Другие отрывки из воспоминаний Вадима Туманова на сайте ГодЛитературы.РФ.