В годы Великой Отечественной войны Героями Советского Союза стали 11 657 человек. Сейчас в России остался в живых только он один… И зовут его Борис Васильевич Кравцов.
С Героем Советского Союза Борисом Васильевичем Кравцовым мне довелось вместе работать, и мы с ним общаемся по сей день.
Вызывал огонь на себя
Борис Васильевич Кравцов родился 28 декабря 1922 года в Москве, на территории Кремля, где до пятилетнего возраста проживал в квартире номер семь Потешного дворца. Свое название он получил от так называемых "потех", или представлений, устраиваемых здесь время от времени при царе Алексее Михайловиче, а позднее - императрицами Анной Иоанновной и Елизаветой Петровной. Они останавливались во дворце, когда приезжали в Москву на коронацию. После Октябрьской революции в Потешном дворце поселились рабочие и служащие Кремля и Совнаркома РСФСР. Одним из них и был отец Б.В. Кравцова, Василий Алексеевич, состоявший курьером при Председателе Совнаркома В.И. Ленине. Ему не было тогда еще и тридцати лет. Наряду с курьерскими Василий Кравцов выполнял еще и обязанности истопника, отапливая кабинет вождя революции. Ленин любил, чтобы в кабинете всегда была "бодрящая" температура - не больше четырнадцати градусов. По рекомендации Ленина Василий Кравцов поступил на рабфак, а по его окончании до самой войны занимался хозяйственной работой в Совнаркоме республики, который расположился на Делегатской улице вместе с аппаратом Президиума Верховного Совета РСФСР.
Василий Кравцов был женат на Гликерии Львовне, которая всегда вела домашнее хозяйство. В их семье было трое детей: старшая дочь Валентина, средний сын Борис и младший Анатолий. В детстве Борис вместе со своими друзьями частенько играл прямо под окнами кабинета И.В. Сталина. Тогдашний генсек, как рассказывала Борису мать, через оконное стекло иногда грозил ребятишкам своей неизменной трубкой, когда они слишком громко шалили.
В 1930 году Борис поступил в 131-ю московскую среднюю школу в тихом Леонтьевском переулке (с 1938 года переименован в улицу Станиславского, по имени выдающегося режиссера, актера и педагога Константина Сергеевича Станиславского, жившего здесь в доме № 6. Ныне там Дом-музей К.С. Станиславского). Любимыми его предметами были литература и история, а также точные науки - физика и геометрия. Как и все юноши того времени, Борис увлекался спортом. Мечтал о морской службе и даже собирался поступать в Севастопольское военно-морское училище.
Известная советская поэтесса Юлия Друнина, которая училась с Кравцовым в одном классе, писала: "Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания - вот чем жили мы в детстве. И огорчались, что родились слишком поздно…"
Класс был дружный, хотя не все учились хорошо и отличались прилежанием. 21 июня 1941 года после экзаменов состоялся выпускной вечер. Борис Кравцов и его товарищи по 10 "Б" классу прощались со школой. Юлия Друнина написала по этому поводу стихи о любимой школе-маме, которые весь класс с удовольствием распевал на мотив модной тогда песни об Одессе-маме: "Последние в тебе проводим дни // И из тебя мы в жизнь уходим прямо. // Поговорим с тобой наедине, // Любимая моя школа-мама. // Ох, больше мне не чувствовать тоски // При взгляде на задумчивые глазки. // Ох, больше не стоять мне у доски, // Не повторять товарища подсказки".
А на следующий день - ошеломляющая весть о начале войны.
В июле 1941 года Борис проводил отца на фронт. Сам он тоже всей душой рвался в действующую армию, но в военкомате ему сказали как отрезали: ждите призыва.
А пока он не терял время даром. Вместе со своим приятелем Глебом Сочевко вступил в добровольную дружину Московской противовоздушной обороны и дежурил ночами на крышах домов своей родной Спиридоновки, частенько сбрасывая оттуда фашистские зажигательные бомбы.
Восемнадцатого августа 1941 года вчерашнего выпускника призвали на службу в Красную армию. Его направили на Урал, и там в городе Чебаркуле он месяц служил рядовым 910-го саперного полка. Неподалеку, в городе Сухой Лог Свердловской области, находилось артиллерийское училище, эвакуированное из Одессы. Командование училища, узнав, что Кравцов имеет десятилетнее образование, предложило ему стать курсантом. Учиться пришлось по ускоренной программе. Через восемь месяцев, в мае 1942 года, молодой офицер, получивший лейтенантские кубики, был направлен на Юго-Западный фронт.
Б.В. Кравцов рассказывает: "Прежде всего помнится первое мое появление на переднем крае.
- Смотрите-ка, здорово тебя научили рапортовать, - весело оглядывая меня, новенького лейтенанта, улыбнулся командир артиллерийского дивизиона, которому я лихо доложил о том, что прибыл для дальнейшего прохождения службы. - Давай знакомиться. Меня зовут капитан Ламин. - Жестом пригласил к обеденному столу. - Поглядим, каков ты в деле, Борис Кравцов. Так ведь, кажется, в старину выясняли, на что способен новый работник?..
Этот экзамен я выдержал успешно. А через три часа после нашего знакомства мы уже были в бою. Там меня ждало более суровое испытание войной".
В составе 2-го дивизиона 822-го артиллерийского полка 300-й стрелковой дивизии Борис Кравцов два месяца командовал взводом топографической разведки, а затем был командиром взвода 132-го гвардейского артиллерийского полка 60-й гвардейской стрелковой дивизии. Полк участвовал в боях на Юго-Западном, Сталинградском и Донском фронтах. Много боевых эпизодов накрепко запало в душу Бориса Васильевича. Особо памятны Кравцову весна и лето 1942 года, когда ему вместе с нашими войсками, с тяжелыми боями, под натиском бронированных фашистских полчищ, приходилось отступать к Волге. Потом была оборона Сталинграда, окружение и разгром крупнейшей вражеской группировки. И везде артиллеристы дивизиона Ламина сражались отважно, били врага мастерски и точно. Пехотинцы даже шутили, что под прикрытием пушек "длиннорукого" (так они любовно называли капитана Ламина) им можно спокойно ходить во весь рост. А вскоре и Борису Кравцову пришлось на себе испытать прицельный огонь орудий родного дивизиона. В начале октября 1943 года советские войска освободили Запорожье, выбив оттуда немцев, но они переправились на хорошо укрепленный остров Хортица, который рассекал Днепр на два русла. Хортица - знаменитая "столица" Запорожской Сечи. Именно здесь во второй половине XVI века зародилась казацкая вольница. Отсюда запорожцы совершали свои опустошительные набеги на татар, турок, поляков. Остров занимал ключевую позицию в системе обороны знаменитого Днепрогэса. И именно здесь в октябре 1943 года прочно закрепились фашисты. Небольшое подразделение пехоты во главе с капитаном Кузнецовым получило приказ в ночь на 24 октября форсировать реку, высадиться на острове Хортица и, оттянув на себя главные силы противника, пресечь попытки гитлеровцев взорвать Днепрогэс, а также дать возможность переправиться через Днепр основным нашим частям. Артиллерия должна была поддержать десант огнем.
Корректировать огонь батарей было приказано группе разведчиков во главе со старшим лейтенантом Борисом Кравцовым. На острове разведчики укрепились в блиндаже, где устроили свой наблюдательный пункт. Всю ночь до рассвета они передавали на левый берег нашим артиллеристам координаты мест, где засели фашисты.
Вспоминает Б.В. Кравцов: "К утру, почуяв, что нас мало, немцы пошли в атаку. Ламин с берега накрыл их плотной стеной огня. Опомнившись, они обрушили на нас шквал огня и стали, Ламин заставил замолчать их минометы, но вражеская пехота была уже совсем рядом. Мои разведчики пустили в ход гранаты, приготовились к рукопашной. Надо было держаться до темноты, а боеприпасы кончались. К счастью, мы в траншее обнаружили брошенную немцами пушку. Наш взводный богатырь Трегубенков развернул ее и открыл огонь. В ход пошли трофейные автоматы; ефрейтор Нищенко наладил немецкий ручной пулемет. И только мы с радистом Мозгуновым могли исполнять свои прямые обязанности - наблюдателей. Я высчитывал новые и новые данные для Ламина, а Мозгунов передавал их капитану. Уже стало смеркаться, когда немцы снова пошли на штурм нашей высотки. Замолчала пушка Трегубенкова, кончились патроны и у нас. Остались ножи и приклады".
Вспоминает бывший командир санитарного взвода,старший лейтенант медицинской службы Афанасий Дорофеевич Жирный: "В это время стало совсем светло, и немцы пошли снова в атаку. Мы с санинструктором Пахаревым Петром Ивановичем начали возвращаться к блиндажу, где остались артразведчики с рацией. Видимость была хорошей, и когда мы метров за сто посмотрели на блиндаж, то увидели, что вокруг блиндажа бегали немцы. Они бросали гранаты и ложились, и весь блиндаж кипел от взрывов гранат. Так мы больше и не возвратились в тот блиндаж, где оставили артразведчиков с рацией. Мы с санинструктором считали, что разведчики погибли".
Но разведчики не погибли. Когда немцы полностью окружили блиндаж, а у бойцов не осталось ни одного патрона, чтобы отстреливаться, Борис Кравцов приказал Мозгунову вызвать огонь батарей на себя. Радист на левом берегу, принявший сообщение, решил, что ослышался, и переспросил координаты. Когда он передал просьбу Кравцова командиру дивизиона, то заметил, как Ламин побледнел и только прошептал: "Заройтесь поглубже, мальчики".
Вспоминает Б.В. Кравцов: "Исполнят ли наши артиллеристы команду?.. А тут разрыв у самого входа: в проход влетела граната. Меня ранило, взрывной волной сорвало провода и повредило рацию. Поднял ее Мозгунов, повертел, встряхнул и бросил. Теперь уж не повторишь команду. А огня-то нет… Но что это? Я услыхал знакомый звук полета снарядов. Наших снарядов, с левого берега. Согнулись мы в три погибели. Первый залп - перелет, второй - недолет, а третий - прямо по блиндажу. Немцев смыло, как грязь с крыши проливным дождем. И нам досталось. В потолке - дыра. Рухнули на нас бревна, ветви, груды песка. И дыма столько набралось, что нечем дышать. Мы с Мозгуновым выбрались кое-как и - к своим, к левому флангу. А там положение отчаянное. Патроны на исходе, людей осталось мало. Теснят их гитлеровцы к реке. Хорошо еще, телефонная связь не повреждена. Связался с командиром дивизиона. Тот ушам не верит: "Жив, Борис?!" И снова корректирую огонь…"
За подвиг, совершенный на острове Хортица старшему лейтенанту Борису Кравцову указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 марта 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и "Золотой Звезды". Узнал он о награждении уже в госпитале, куда был направлен после тяжелого ранения в ногу, полученного 31 декабря 1943 года в ходе боев на Западной Украине.
В течение длительного времени Борис Васильевич лечился в госпиталях городов Запорожья, Славянска и Ленинакана.
В июне 1944 года его признали инвалидом 2-й группы и демобилизовали из армии. Разом рухнули все его мечты о военной академии. Двадцатидвухлетний герой вернулся в Москву. Почти четыре месяца долечивал раны. Даже работать не мог. Проживал с матерью. Война отняла у него отца - Василий Алексеевич пропал без вести еще в 1941 году.
В сентябре 1945 года, когда боли немного поутихли, Борис Васильевич по направлению Коминтерновского райкома партии поступил в Московскую юридическую школу и с отличием ее окончил.
С июля 1947 года Кравцов стал работать в органах юстиции. Был судьей, прокурором, работал в партийных органах. 8 января 1960 года назначается первым заместителем прокурора РСФСР. А через четыре года после этого назначения, уже в мирное время, он опять чуть не распрощался с жизнью…
Покушение на прокурора
Сейчас покушения на жизнь и даже убийства государственных и общественных деятелей, депутатов стали чуть ли не нормой нашей жизни. Тогда же, в начале 60-х годов прошлого столетия, было совсем иначе. Террористические акты, конечно, случались. Но их было мизерное количество, они не наводили, как теперь, страх на окружающих, ибо о них мало кто знал. Чаще всего их совершали либо психически неполноценные, либо неуравновешенные люди под влиянием каких-либо обстоятельств. И совсем уж редко - вполне осознанно, хладнокровно и расчетливо. Именно такое покушение и было совершено на первого заместителя прокурора республики (он исполнял тогда обязанности прокурора) Бориса Васильевича Кравцова тихим сентябрьским утром 1964 года прямо у входа в здание прокуратуры РСФСР на углу Кузнецкого моста и улицы Жданова (теперь - Рождественка).
Террористом оказался пятидесятилетний житель Дагестана, некий Мататья Исакович Исаков. Кто же он такой, этот Исаков? Что толкнуло его на преступление? На эти вопросы достаточно полно ответило предварительное следствие и затем судебное рассмотрение дела.
Исаков проживал в г. Дербенте Дагестанской АССР. В свое время участвовал в Великой Отечественной войне. Образование имел низшее, работал до 1957 года в колхозе "Путь к коммунизму" на должностях, связанных с материальными ценностями: счетоводом, заведующим складом, завхозом, а последнее время - уполномоченным по реализации вина колхозникам. В то время в колхозах трудодни начислялись "натурой". Но не каждый пойдет торговать вином. Вот они и действовали через уполномоченных. Работа была неплохая, прибыльная. Исаков часто выезжал в командировки за пределы республики. Но вскоре эта "лавочка" закрылась - вино на трудодни давать перестали. Ведь у колхозников и своего девать было некуда. Нужда в уполномоченных отпала, и Исакова перевели на другую работу, более тяжелую и уж совсем не прибыльную. Денег у него поубавилось. Тогда он предъявил претензии к правлению колхоза, считая, что ему неправильно оплатили командировочные, а также не полностью начислили трудодни. Правление это требование отвергло, и он обратился в суд, который удовлетворил его иск частично.
Здесь бы и призадуматься Исакову над своим положением, а он озлобился на всех и вся. Поскольку писать он умел, то стал "строчить" жалобы о том, что, дескать, притесняют его, обижают, а председатель сельскохозяйственной артели такой и сякой, ворует, злоупотребляет властью. Конечно, ни один такой сигнал без внимания не оставался. Приезжали в колхоз проверяющие, комиссии из республиканских органов и даже из Москвы. Жалобами Исакова занималась и прокуратура РСФСР. Но факты - вещь упорная. Они или есть, или их нет. Недостатки, естественно, кое-какие выявлялись, но никакого "криминала" в действиях председателя не находили. Поэтому ни следствия, ни суда, как того требовал Исаков от проверяющих, не назначали. Бывший уполномоченный еще сильнее распалялся. Теперь он писал жалобы уже и о том, что члены комиссий вступили в сговор с председателем артели. До бесконечности это продолжаться не могло, и Исакову просто перестали верить.
Озлобление толкнуло его на хулиганскую выходку. В ноябре 1959 года своими действиями и угрозами в адрес председателя колхоза А.Х. Гильядова он сорвал производственное совещание бригадиров и звеньевых колхоза. Терпение у всех лопнуло, и решением общего собрания уполномоченных членов колхоза Исаков с формулировкой "как недостаточно принимавший участие в производственной работе колхоза, потерявший уважение к коллективу и мешающий нормальной работе колхоза" был исключен из членов сельскохозяйственной артели. А за хулиганство дербентский народный суд приговорил его к одному году лишения свободы. В заключении Исаков продолжал писать жалобы, а в одной из них даже угрожал убийством Гильядову.
Освободившись, Исаков стал работать в различных совхозах, получая иногда неплохие деньги (до 400 рублей в месяц). Но озлобление его не только не утихло, но, напротив, усилилось. Особенно после того, как народный суд Дербента 5 мая 1961 года удовлетворил иск А.Х. Хаимова, предъявленный к Исакову о взыскании с него долга в сумме 2,9 тыс. рублей. Вместо того чтобы обжаловать решение суда в вышестоящие судебные инстанции, Исаков пустил в ход испытанное оружие - перо. И вновь застрочил жалобы. Он расценил решение суда как продолжение преследования со стороны председателя колхоза, который на самом деле никакого отношения к его денежным расчетам с Хаимовым не имел.
Исаков обратился в Министерство обороны, в адрес XXII съезда КПСС и другие инстанции с требованием пересмотра его дела. Жалобы переправляются в прокуратуру РСФСР, которая дала соответствующие поручения прокуратуре Дагестанской АССР. Та не нашла оснований для опротестования решения суда. Наконец, по поручению ЦК КПСС, этим гражданским делом стала заниматься и прокуратура РСФСР. Истребовав из Дагестанской прокуратуры все материалы и тщательно изучив их, начальник отдела по надзору за рассмотрением в судах гражданских дел М.М. Синицын 7 декабря 1961 года направил Исакову ответ о том, что его требования необоснованны, а жалоба оставлена без удовлетворения. Неугомонный Исаков добивается приема в Прокуратуре СССР, где от него было принято заявление, в котором он недвусмысленно грозился в случае неудовлетворения его просьбы совершить "грубое преступление" и "за это получить высшую меру наказания".
В начале мая 1962 года его принял первый заместитель прокурора РСФСР Б.В. Кравцов. Борис Васильевич каждого посетителя всегда выслушивал терпеливо и внимательно, зная, что тот пришел к нему не случайно, а принес свою боль, свои трудности и проблемы. И на этот раз Кравцов выслушал взволнованного и нервного посетителя, посмотрел документы, принял от него жалобу и пообещал еще раз во всем тщательно разобраться. Поскольку Исаков указывал на наличие имеющихся у него каких-то новых документов, подтверждающих его правоту и ранее не исследованных судом, Б.В. Кравцов приостановил исполнение решения народного суда и поручил прокуратуре Дагестанской АССР в порядке надзора еще раз проверить дело.
Однако Исаков никаких дополнительных материалов не представил, и вскоре приостановление исполнения решения суда было прокуратурой РСФСР отменено. Исаков вновь принялся "бомбардировать" своими жалобами Прокуратуру СССР и редакции газет, вплоть до "Пионерской правды".
В этот период в личных записях Исакова и в его устных высказываниях стали все явственнее звучать намерения убить Б.В. Кравцова, а также председателя колхоза А.Х. Гильядова. В августе 1963 года Исаков появился в Москве и вновь высказывал угрозы в адрес Бориса Васильевича. Об этом гражданин Ю.А. Хананаев, который слышал их, сообщил в прокуратуру РСФСР. Органы милиции выдворили Исакова из Москвы.
Четвертого сентября 1964 года Верховный суд Дагестанской АССР рассмотрел в порядке надзора гражданское дело по иску Хаимова и еще раз подтвердил правильность вынесенного дербентским судом решения. После этого Исаков решил привести в исполнение свой замысел об убийстве первого заместителя прокурора РСФСР Б.В. Кравцова. Он откопал спрятанный им еще в 1946 году недалеко от дома револьвер системы "Смит-Вессон", калибра 8,3 мм. В апреле 1964 года он приобрел для него у каких-то военнослужащих шесть боевых патронов от револьвера системы "Наган". Прихватив с собой револьвер и патроны, 6 сентября Исаков выехал в Москву.
В столице он остановился в четвертом корпусе гостиницы "Ярославская" и вновь стал обивать пороги партийных и советских органов, везде оставляя многочисленные заявления и жалобы. Одновременно установил наблюдение за Кравцовым у здания прокуратуры РСФСР, отмечая, когда он приезжает на службу и уезжает домой.
25 сентября он появился в приемной прокуратуры РСФСР и настаивал на повторном приеме его Б.В. Кравцовым. Ему резонно ответили, что оснований для этого никаких нет, а определение Верховного суда Дагестанской АССР от 4 сентября он может обжаловать в Верховный суд РСФСР. Исаков ушел из приемной, высказывая угрозы.
На другой день утром он отправился в прокуратуру РСФСР. На этот раз в кармане у него лежал заряженный шестью патронами револьвер, предусмотрительно завернутый в целях маскировки в хлопчатобумажный носок. Он доехал до Рижского вокзала, где вышел, у ближайшего павильона "Пиво - воды" выпил прихваченную четвертинку водки и пешком направился к зданию прокуратуры, где появился в 8 часов 15 минут.
Аппарат прокуратуры РСФСР начинал в те годы работу в 9:30 утра. Б.В. Кравцов всегда приезжал заблаговременно. И на этот раз его служебная "Волга" остановилась на улице Жданова, у дома № 9, примерно в 8 часов 30 минут. Борис Васильевич не спеша вышел из нее, сказав своему шоферу Ю.А. Карпову, что к 10 часам он поедет в Прокуратуру СССР, и направился к подъезду прокуратуры, выходящему на Кузнецкий мост. Не успел он взяться за ручку массивной двери, как услышал резкий хлопок и сразу же за этим почувствовал сильный удар в правое плечо. Резко обернувшись, Борис Васильевич увидел человека, который хладнокровно целился в него. Над стволом направленного в прокурора револьвера еще висел дымок от выстрела. Преступник стрелял в прокурора подло, в спину. Вот-вот должен был грохнуть второй выстрел. Но его не последовало благодаря мгновенной реакции Ю.А. Карпова.
Рассказывает Юрий Анатольевич Карпов: "Только захлопнулась правая передняя дверь автомашины, прошло, по моему мнению, не более тридцати секунд, я еще не успел выключить мотор, как вдруг неожиданно раздался громкий выстрел. Я сразу не понял, что это был выстрел из револьвера, и вначале подумал, что это выстрел из глушителя моей автомашины. Я мгновенно дернул за ручку капота и одновременно взглянул в лобовое стекло автомашины. С правой стороны крыла моей автомашины на середине тротуара я увидел незнакомого мужчину, одетого в темно-синий плащ. В левой руке он держал сумку черного цвета, а в правой руке - какой-то предмет, завернутый в тряпку. Стоял мужчина так, что я хорошо видел его руки и потому запомнил хорошо, что он держал в руках. Одновременно с этим я из лобового стекла машины увидел заместителя прокурора РСФСР Кравцова Б.В., который обернулся лицом к мужчине, они находились друг от друга примерно на расстоянии не более четырех метров… Мужчина, который стоял недалеко от моей автомашины, стал приподнимать правую руку с предметом, завернутым в тряпку.
Меня сразу же пронзила мысль, что это он стрелял и снова намеревается выстрелить. Он немного повернулся в сторону, где находился Кравцов. Я мгновенно выскочил через правую дверь из автомашины, подбежал к мужчине, который стоял от машины не более чем в полутора-двух метрах, и схватил за предмет, который мужчина держал в протянутой в сторону Кравцова Б.В. руке. Только в этот момент я понял, что в руке у мужчины находится оружие, из которого он стрелял в Кравцова Б.В. В моей левой руке оказался ствол оружия, завернутого в тряпку… Вторично мужчина выстрелить не смог, т. к. я вывернул у него оружие. Оно оказалось у меня в левой руке, держал я его за ствол".
А в это время к Карпову уже спешил водитель другой машины - Ю.А. Синев. Вместе они скрутили преступника и отдали его в руки милиционера И.В. Ольхова, дежурившего в этот день в прокуратуре республики и уже выскочившего из здания.
Тем временем Кравцов внешне спокойно поднялся по крутой лестнице на второй этаж в свой кабинет, осмотрел травму. На правом плече пальто зияла большая дырка, обожженная по краям. Но крови видно не было. Карпов, поднявшийся вслед за прокурором, настаивал на том, чтобы поехать в больницу.
Через несколько минут "Волга" уже мчалась в Институт скорой помощи им. Склифосовского. До перевязки Кравцов успел позвонить Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко и предупредил его, что не сможет быть сегодня на коллегии Прокуратуры СССР. Тот сказал, что уже все знает, и спросил, насколько серьезна рана. Кравцов ответил: "Пустяковая. Заживет без бюллетеня".
Из больницы Борис Васильевич поехал домой, переоделся и вскоре уже сидел за своим рабочим столом. Продолжались текущие дела.
На место происшествия немедленно выехал дежуривший в этот день по городу следователь прокуратуры Краснопресненского района Москвы Смирнов. Он тщательно все осмотрел и составил протокол. По поручению Р.А. Руденко расследованием дела занялись следователи по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР П.И. Губин, В.С. Алонцев и А.Н. Балашов, а также следователь по особо важным делам Комитета государственной безопасности СССР В.В. Кульбашный. Позднее к ним присоединился следователь Прокуратуры СССР А. Мельников.
Допрошенный в качестве подозреваемого Исаков признал, что он стрелял в заместителя прокурора РСФСР Кравцова из револьвера, который незаконно хранил с 1946 года. Однако пояснил, что он намеревался лишь легко ранить Кравцова и поэтому специально целился в правое плечо. После предъявления ему обвинения Исаков заявил, что показаний больше давать не будет до тех пор, пока не удовлетворят его требование о создании специальной комиссии из представителей центральных партийно-государственных органов для проверки на месте, с его участием, всех жалоб и заявлений, которые он писал начиная с 1958 года.
Проведенной по делу судебно-баллистической экспертизой было установлено, что при выстреле из револьвера "Смит-Вессон" боевыми патронами от револьвера "Наган", которыми он был заряжен, вполне возможно нанесение смертельного ранения потерпевшему. Причем физические характеристики револьвера (тугой спуск, взвод которого требовал значительного физического усилия, отклонения выше нормального пуль от точки прицеливания) исключали возможность ведения из него прицельной стрельбы. Поэтому Исаков, не имевший навыков стрельбы и к тому же выпивший перед этим водки, мог попасть в любую область тела потерпевшего.
Двадцать девятого сентября 1964 года Борис Васильевич Кравцов дал показания по делу помощнику Генерального прокурора СССР Г.И. Водолажскому.
Предварительное расследование по делу было проведено самым тщательным образом. Подробно выяснялись все обстоятельства совершенного Исаковым преступления, его личность, связи. Было установлено, что Исаков первый раз привлекался к уголовной ответственности за хулиганство еще в 1940 году. В 1950 году его судили за фальсификацию документов, а в 1959 году - снова за хулиганство. В процессе расследования в Прокуратуру СССР были истребованы уголовные дела, которые возбуждались в отношении Исакова, а также гражданское дело о взыскании с него в пользу Хаимова денежного долга. Проверка показала, что эти дела следственными и судебными органами разрешались в соответствии с законом. Были признаны правильными и решения, принятые по жалобам Исакова первым заместителем прокурора РСФСР Б.В. Кравцовым.
Двадцать девятого декабря 1964 года следствие по делу было завершено. Обвинительное заключение утвердил заместитель Генерального прокурора СССР Н.В. Жогин.
М.И. Исаков был предан суду за покушение на умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах первого заместителя прокурора РСФСР Б.В. Кравцова (статьи 15 и 102, пункт "в" УК РСФСР), угрозу убийством председателю колхоза "Путь к коммунизму" А.Х. Гильядову (часть 1 статьи 193 УК РСФСР) и незаконное хранение огнестрельного оружия (часть 1 статьи 218 УК РСФСР).
Дело слушалось 12 февраля 1965 года Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР под председательством члена Верховного суда РСФСР Г.П. Чернышева. Обвинение поддерживал помощник Генерального прокурора СССР Г.Р. Гольст. Защиту Исакова осуществлял адвокат П.Я. Богачев.
В ходе судебного следствия подсудимый заявил, что он отказывается давать показания до тех пор, пока не будут выполнены все его требования, изложенные в многочисленных заявлениях, адресованных в различные партийные, советские и правоохранительные органы. В своих отдельных объяснениях он утверждал о неправильности разрешения его прошлых уголовных и гражданских дел. После второго дня заседания Исаков отказался от защитника. Участвовавшая в судебном заседании эксперт-психиатр дала заключение о вменяемости Исакова в инкриминируемых ему деяниях, но вместе с тем признала его психопатической личностью с чертами патологического (сутяжного) развития.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР признала Исакова виновным в совершенных преступлениях и приговорила его к двенадцати годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима.
"Злодеям в страх", а "добрым людям в покровительство"
Вот так закончилась эта необычная для советского времени история. Она не выбила из наезженной колеи Бориса Васильевича Кравцова, и он, находясь вплоть до 1971 года в должности первого заместителя прокурора РСФСР, продолжал без дрожи в руках принимать важные прокурорские решения по куда более сложным и одиозным делам, действуя "злодеям в страх", а "добрым людям в покровительство". А став 21 января 1971 года прокурором РСФСР, Борис Васильевич тринадцать лет возглавлял главный законоблюстительный орган самой большой республики Советского Союза и приложил немало усилий для укрепления законности и правопорядка в стране. На его прокурорском счету было немало славных дел, когда он, идя по стезе правды и справедливости, добивался законных решений. В общении с подчиненными часто подчеркивал: "Там, где затрагиваются интересы человека, нет мелочей. Все значительно, все важно".
Приведу всего несколько эпизодов из биографии Кравцова в бытность прокурором республики, которые характеризуют его стиль работы и отношение к людям.
Однажды в поле его внимания попала информация, содержащаяся в заявлении, поступившем из Чечено-Ингушской АССР, по делу одного несовершеннолетнего, которого обвиняли в убийстве. Запросили дело. Борис Васильевич лично его изучил и сумел разобраться во всех хитросплетениях. Оценив показания обвиняемого, свидетелей, сопоставив их с другими обстоятельствами дела, он уверенно сделал вывод - подросток не убивал. По его мнению, убийство мог совершить другой человек. Дело вернули в прокуратуру республики. Предложили еще раз во всем тщательно разобраться. И Кравцов оказался прав. Дополнительным расследованием было установлено, что убийство совершено взрослым, который и "уговорил" подростка взять вину на себя.
Борис Васильевич много своего служебного времени отдавал следственной работе, лично контролировал расследование по наиболее громким уголовным делам и, что особенно важно, всегда сам подписывал по ним обвинительные заключения, не перекладывая эту обязанность на заместителей.
Взять хотя бы дело о катастрофе пассажирского теплохода "Александр Суворов" в 1983 году. Трагедия произошла 5 июня 1983 года в 21 час 40 минут. Теплоход под командой капитана В.В. Клеймёнова выполнял туристический рейс по Волге и направлялся из Ростова-на-Дону в Москву. На его борту находились 438 человек, включая команду и обслуживающий персонал. При подходе к мосту через реку Волгу в городе Ульяновске стоявший у руля неопытный матрос направил теплоход вместо 3-го пролета в несудоходный 6-й пролет, высота которого над уровнем водной поверхности оказалась ниже надстроек четвертой палубы теплохода на два метра. Вследствие удара теплохода о ферму моста были снесены надстройки четвертой палубы: рулевая рубка, каюты капитана и старшего помощника, радиорубка и кинозал, в котором находилось более 200 пассажиров. Авария унесла жизни 176 человек, а 49 получили телесные повреждения различной тяжести. Были повреждены ульяновский мост и железнодорожный путь на нем, что привело к крушению грузового поезда. Ущерб от катастрофы оценивался в сумме около двух миллионов рублей.
Предварительное расследование было проведено оперативно, и уже 8 июля 1983 года Кравцов утвердил обвинительное заключение. Капитан теплохода В.В. Клеймёнов был предан суду по части 1 статьи 85 УК РСФСР и осужден. В отношении других виновных (старшего помощника капитана и рулевого) уголовное дело было прекращено в связи с их смертью. Поддерживать обвинение по этому делу Борис Васильевич поручил своему заместителю Н.С. Трубину, который в 1990 году стал последним Генеральным прокурором Советского Союза.
В служебные дела Борис Васильевич уходил с головой. Но тем не менее он никогда не забывал одноклассников, фронтовых товарищей. Он рассказывал:
"Сразу же после войны у нас появилась какая-то непреодолимая тяга узнать про тех, с кем учился в школе, в своем классе. Мы не всегда знали, кто жив, кто погиб. Хотелось разыскать, встретиться со своими одноклассниками. Уже в пятидесятые годы такие встречи стали регулярными. Мы были нужны друг другу, чтобы согреть друг друга, в чем-то помочь. Из тех, кто из нашего класса ушел на фронт, остались единицы.
Удивляло то, что, несмотря на ранения, несмотря на трудные испытания, нелегкую послевоенную жизнь, мои одноклассники оставались людьми энергичными, среди них не было нытиков. Наши встречи проходили интересно: вспоминали школьные годы, конечно, о войне, говорили о послевоенной жизни, об армии и по поводу необоснованных нападок на нее. На встречах читали стихи, в том числе и Юли Друниной, звучали песни, написанные на стихи их знаменитой одноклассницы. Особенно нравилась всем песня "У кургана"".
В 1984 году Б.В. Кравцов стал депутатом Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва. Первая сессия Верховного Совета СССР этого созыва, состоявшаяся 12 апреля 1984 года, образовала новый состав Совета министров СССР. Министром юстиции в нем стал Борис Васильевич Кравцов. В связи с этим он покинул пост прокурора РСФСР. Руководителем Союзного министерства Кравцов оставался более пяти лет - в самые ответственные годы перестройки. Избирался делегатом XXIV, XXV и XXVI съездов КПСС, XIX партийной конференции, на которой он входил в комиссию по подготовке проекта резолюций "О правовой реформе", был кандидатом в члены ЦК КПСС.
После выхода на пенсию в июле 1989 года Б. В. Кравцов активно занимался общественной деятельностью. Продолжались встречи с одноклассниками и однополчанами. Изредка виделся и с Юлией Друниной.
Борис Васильевич рассказывал:
"Но вот наступило новое время, время перестройки. Мы, товарищи Юли, были удивлены тому, что она согласилась на выдвижение ее кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР, ибо знали ее резко отрицательное отношение ко всякого рода заседаниям и совещаниям: еще в школьные годы для нее это было пыткой.
Свой поступок Юля объяснила тем, что у нее было огромное желание хоть что-то сделать для армии, ветеранов Отечественной войны, афганцев".
Последний раз Кравцов встречался с Друниной в феврале 1991 года. Она пригласила его и другого одноклассника, Михаила Лейкина, к себе на дачу, в Пахру. О многом они тогда переговорили - о ситуации в стране, о возможной перспективе ее развития. По словам Бориса Васильевича, появившаяся у Друниной ранее эйфория сменилась тревогой.
Незадолго до своей трагической кончины Юлия Владимировна два раза звонила Кравцову домой, но не застала его, так как он был в отъезде.
Скорее всего, именно в это время она, приняв решение уйти из жизни, написала несколько писем родным и близким, в Союз писателей и в милицию. В предсмертной записке, которая была оставлена на даче для зятя, Юлия Владимировна писала: "Андрюша, не мучайся. Вызови милицию и вскройте гараж".
Это была ее последняя воля. Смерть поэтессы наступила в результате отравления выхлопными газами автомобиля…
Ратные и трудовые подвиги Бориса Васильевича Кравцова отмечены орденами Ленина, Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени, Дружбы народов, орденом Александра Невского, медалями "За оборону Сталинграда", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." и многими другими наградами. Он - государственный советник юстиции 1-го класса, заслуженный юрист РСФСР, почетный работник прокуратуры, награжден Почетной грамотой Президента Российской Федерации. В 2022 году удостоен ордена "За заслуги перед Отечеством" I степени с формулировкой "За большой вклад в укрепление российской государственности и многолетнюю добросовестную работу".
После выхода на пенсию в июле 1989 года Б.В. Кравцов активно занимался общественной деятельностью. Продолжались встречи с одноклассниками, однополчанами, коллегами. Пишет книги и воспоминания.
В настоящее время Б.В. Кравцов является почетным председателем Совета Общероссийской общественной организации ветеранов и пенсионеров прокуратуры.
В 2022 году Борису Васильевичу исполнилось 100 лет. Друзья и коллеги тепло и сердечно его поздравили со славным юбилеем.
"Российская газета" присоединяется к горячим поздравлениям с 102-летием Героя, патриота и гражданина Бориса Васильевича Кравцова!