- Сальто-мортале -
- в переводе с итальянского
- "смертельный прыжок".
Он мог начать рассказ так: "Злодей жрал макароны".
На войне Радий Погодин был разведчиком, поэтому местами его проза сжимается до жеста, до условного знака.
"Кто ушел из лесов - возвращается к пням", "Жалеть нужно лишь детей, лошадей и героев", "Бабушки гениев умирают рано"...
За такие вещи прижимают к стенке и требуют объяснений: с чего это вдруг бабушки гениев умирают рано? Зачем жалеть героев? И как понять про лес и пеньки?!.
Но в книгах у Погодина - как в разведке. Приказы не обсуждаются. Читатель, попавший под командование писателя, обязан или принять им сказанное как истину, или выйти из книги вон.
Радий Погодин хоть и считается по недоразумению детским писателем, антипедагогичен: ничего не объясняет, не растолковывает - почему так, а не эдак. Не понял - иди лесом. А то "будем вас щекотать и сажать на вас гусениц".
Тут самое время узнать - откуда он такой взялся, чтобы без спроса нас щекотать и сажать на нас гусениц.
Радий Петрович Погодин родился 16 августа 1925 года в деревне Дуплёво на Валдае. "Меня не мама нашла, а бабушка. В русской печке. Утром..."
С 1927 года жил с матерью и старшим братом Колей в Ленинграде. Мать работала на заводе. Радий учился в школе N 8, за свои сальто-мортале с подкидной доски получил первый юношеский разряд по гимнастике.
А потом - война. 16-летний мальчишка рванул в военкомат, чтобы загородить дорогу Гитлеру, но его послали куда подальше. Он был "парнишкой шестнадцати лет, у которого ничего не было, кроме мучительной способности краснеть".
И тут - блокада. "Хлеба уже давали так мало, что мне иногда становилось даже смешно от того, что я еще жив. Однажды я попробовал пожевать лист фикуса. Отвратительно горько..."
Пришла похоронка на брата. Он спрятал ее от матери.
В 1942-м - эвакуация на Урал. Работал помощником мельника, кочегаром и монтером в детдоме. В январе 1943-го призван в армию и направлен в военное училище. 18 лет ему исполнилось уже на фронте.
При форсировании Днепра был ранен. После госпиталя направлен в танковую часть. Молоденький танкист станет потом героем его военных повестей.
"Танкист втянул в себя густой утренний воздух, уже пропитанный запахом танков..."
Тут пригодились и сальто-мортале, и мальчишеская пронырливость - Погодин стал разведчиком в составе Второй гвардейской танковой армии. Освобождал Варшаву. Дошел до Берлина. Награжден двумя орденами Славы и двумя орденами Красной Звезды.
В 1970-е годы, глядя на телеэкран в канун Дня Победы, изумлялся: "Старые солдаты, выступающие по телевизору, как они сами говорят, в большинстве своем служили в разведке. Хватали языков. Помногу. Один разведчик из литературного начальства нахватал более семидесяти языков. Спрашивается - зачем? Куда их девать?.."
После войны служил в московской пожарной части, писал для многотиражки "Боевой сигнал".
В 1946 году на собрании в редакции, где осуждались Ахматова и Зощенко, 22-летний фронтовик Радий Погодин сказал, что они великие писатели, а Жданова, который их клеймит, через двадцать лет ни одна собака не вспомнит.
На храбреца донесли, но Радий перешел на нелегальное положение, сделал такое сальто-мортале. Разведчик все-таки. Поскитавшись по стране, вернулся к отцу в Ленинград, устроился на работу. И тут за ним пришли.
Судили не только за антисоветскую пропаганду, но и за самовольное оставление пожарной части. При аресте отобрали награды и военный билет. Вернули только в 1976 году.
После заключения Радий Погодин работал на радио. Женился, родилась дочка. Жили в коммуналке.
Свой первый рассказ "Мороз" Радий Петрович написал в 1953 году в заброшенной ванной комнате, где все соседи хранили свой хлам.
Рассказ "Афина Паллада" Радий Петрович наговорил на диктофон уже очень больным в 1993 году. Это было его последнее сальто-мортале.
А начинается тот рассказ так: "Несокрушимое небо - колокол из голубой меди. Он гудит. Он побуждает нас поднять очи горе... Но мы не слышали этого зова..."
- * * *
- Жизнь прожить - не поле перейти.
- Как много их, моих друзей в шинелях,
- Не перешли то поле.
- Когда береза или ракита
- задевают моё плечо,
- Мне чудится в касании ветвей
- Их тихое желание меня приободрить.
- * * *
- Земля, как ладонь -
- Я шагаю по линии судьбы.
- Мои сны и надежды сердиты,
- Как шмели в красном клевере.
- А клевер пахнет безбрежно
- Горячим хлебом и горячим мёдом...
- * * *
- По расписанию проходит этот поезд
- И всё уносит:
- Колодцы глаз,
- И небеса громадных наших снов,
- И яблони нашей любви,
- И горы наших бед.
- И ожидание станции.
- * * *
- Хочу увидеть ангела.
- Нет, не того, что поведет меня
- На суд к Всевышнему.
- Но просто ангела, какому я не чужд.
- С ямочками на щеках,
- С глазами простодушными, как звёзды,
- И проницательного -
- Чтобы догадался, как мы устали
- жить без ангелов.
- * * *
- Во мне и свет, и тень,
- Червяк, и птица,
- И человек, целующий другого человека,
- И легкие следы на влажном берегу -
- На тающем песке.
- Они ведут в тот сад,
- Где зреет дивный плод...
- Шум хмеля в голове,
- Вкус яблока во рту, кипенье сока -
- И нет уже следов.
- Один.
- Кирпичные острова.
- Рассказы о веселых людях и хорошей погоде.
- Включите северное сияние.
- Лазоревый петух моего детства.
- Что у Сеньки было?
- Земля имеет форму репы.
- Живи, солдат.
- Одинокая на ветру.
- Река.
- Я догоню вас на небесах.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru