Бригадир Иван Варшавский о БАМе: Мы брались за любое задание, не только рельсы укладывали
Бригадир Иван Варшавский о БАМе: Мы брались за любое задание, не только рельсы укладывали
Встретились мы в Тынде, неофициальной столице БАМа. Просидели два вечера. Под холодную водочку, горячие вареники с картошкой и щуку с груздями. Всё - собственноручного улова, замеса и посола.
Беседовали о разном. Вспомнили и историческую укладку 29 сентября 1984 года "золотого" звена на разъезде Балбухта в Читинской области, ознаменовавшем открытие сквозного движения по БАМу.
Иван Николаевич - непосредственный участник того события. Вторым его главным героем тогда стал Александр Бондарь, шедший со своей бригадой навстречу Варшавскому с запада.
Оба - и Бондарь, и Варшавский - в 1984-м удостоились звания Героя Социалистического труда. Выше в СССР ценилась лишь Звезда Героя Советского Союза.
20 ноября 2021-го Александра Васильевича не стало - сердечная недостаточность.
Бондарь завещал часть праха доставить для захоронения именно туда, в Балбухту...
Об этом мы тоже поговорили с Иваном Варшавским.
О хоромах
Показывайте, Иван Николаевич, в каких хоромах живут герои БАМа.
Иван Варшавский: Ну, ты сказал: хоромы! Три небольшие комнаты, но мне даже их много.
Жена умерла в 2009 году, с тех пор остался один. С Лидией Ивановной мы счастливо прожили 49 лет, планировали торжественно отпраздновать "золотую свадьбу", не дотянули немножко.
Я смотрел телевизор, Лида пошла на кухню готовить ужин. Вдруг крик: "Ваня!" И грохот. Прибегаю, а она на полу лежит... Моментальная смерть, аорта какая-то лопнула. Вот...
А как вы познакомились?
Иван Варшавский: Пришел из армии и устроился на Одесско-Кишиневскую железную дорогу в городе Рыбница. Это в Молдавии. А Лида работала на местном винзаводе, стояла на разливе. Представляешь, какая красота? Ну, я и ходил к ней в гости. Меня сразу предупредили: пей в цеху, сколько влезет, любые вина, кроме дорогих, марочных, но так, чтобы не буянил и через проходную самостоятельно выбирался, своими ногами. Я меру знал...
Так мы с Лидой и подружились, потом поженились, детей родили - дочь и сына.
Эту квартиру на Депутатской нам выделили в 1985 году, уже после "золотого" звена. До этого жили в пятиэтажке на Фестивальной, ее строили специально для бамовцев. Там было две комнаты. Новую квартиру давать не хотели, говорили, мол, у Варшавского и так есть жилье, хватит с него.
Я объяснял, что скоро Марат, сын, вернется из армии, дочь Альбина вышла замуж, внука мне родила... В общем, убедил кое-как. Третий этаж, как говорят, престижный, еврейский. Ну и ладно, нормально.
Вид из окон красивый - деревья кругом, тайга. Тында - мой любимый город.
Да?
Иван Варшавский: Даже не сомневайся! Недавно сочинил об этом стихотворение, могу прочесть пару строчек...
- "Юный наш город в амурской тайге геройскими славен делами.
- Мы любим его наяву и во сне, он самый красивый на БАМе".
О фамилии
А почему вы, извините, Варшавский? Откуда такая фамилия?
Иван Варшавский: Понятия не имею. Батьку спрашивал, он тоже не мог объяснить.
Это по отцовской линии, а мама в девичестве была Полевой.
В столице Польши бывали, Иван Николаевич?
Иван Варшавский: Нет, только встречался с тамошними корреспондентами. Здесь, в Тынде.
Даже год запомнил - 1976-й. К нам привезли иностранных журналистов, аккредитованных в Москве. В основном, из Восточной Европы, из стран, так сказать, Варшавского договора. Мы же считались друзьями. Тогда... Еще приехали японцы, немцы.
С нашей стороны были, в основном, молодые ребята, комсомольцы. Я попал на БАМ в 36 лет и на их фоне выглядел взрослым дядькой. Вот Юрий Есаулков, первый секретарь горкома партии Тынды, и попросил меня задержаться. Для солидности.
Стали общаться. Польский корреспондент говорит: "Мой друг в Варшаве носит фамилию Московский". Отвечаю: "А я - Варшавский". Поляк сначала не поверил, попросил паспорт показать, потом обниматься полез, достал сливовую монополку, литровую бутылку.
Это что?
Иван Варшавский: Типа их самогона. Как денатурат, даже цвет синий...
Мы только интервью начали, а уже второй раз на спиртное сползаем, Иван Николаевич...
Иван Варшавский: Ну, ты же хочешь, чтобы правду про себя рассказывал, без прикрас? Тогда слушай.
Там не только польская водка была, но и армянский коньяк. Наша сторона выставила. А закусывали кедровыми орешками. Они такие... ну, как сказать?.. противоалкогольные. Если заедаешь, вроде и не пьянеешь. В итоге мы выпили три бутылки коньяка и литр сливовицы. Первыми сдулись японцы. Они с самого начала отлынивали, отхлебывая из пластиковых складных стаканчиков по глоточку. А я каждый раз - до дна.
Еще итальянец был. Маленький, рыжий, метр с шапкой. Стал плясать, упал на диван, подрыгал ногами да и уснул. А Есаулков будто специально подначивал: "Иван, докажи, что ты русский". Я взял полный бокал со сливовицей и махнул залпом, без передыху. Иностранцы только шары выкатили!
Потом, конечно, меня тоже разобрало, но никто из гостей этого уже не видел...
О службе
Вы ведь восьмой ребенок в семье?
Иван Варшавский: Да, самый младший, поскребыш. Старший - Василий, 1920 года рождения. В 1939-м призвался на Черноморский флот. Вскоре война. Служил на крейсере, пока тот не разбомбили. Из экипажа спаслись восемнадцать моряков. Потом Вася тонул на эсминце, жив остался, хотя получил семь ранений, серповидный осколочек так и сидел в ноге.
Брат Гавриил с 1923 года, его забрали на фронт в 1942-м. Отец ушел на войну годом позже. Это я уже помню. Старшая сестра служила в медсанбате, и вторая помогала фронту, когда освобождали Крым в 1944-м.
Мы с Феодосией, еще одной сестрой, она с 1928 года, ходили в госпиталь, ухаживали за ранеными, ну, и подкармливались понемножку. Голодное время было, выживали, как могли.
Вас когда служить призвали?
Иван Варшавский: В 1957-м. Окончил семь классов и пошел работать в колхоз, потом строил межрайонную дорогу, грузил песок на самосвалы, гранитные камни на носилках таскал. А что мне? Молодой!
Два года так отпахал и попал на флот. Сперва направили в Анапу, потом перевели в Ленинград. Учебку проходил в Кронштадте. Определили в морские пограничники. Кстати, хоккеисты братья Майоровы - Женя и Борис - тоже оказались в нашей части. Правда, надолго не задержались. Один почти сразу уехал, второй тоже лишь числился. В общем-то, и понятно...
А я после Кронштадта служил в Вентспилсе на противолодочном корабле.
В походах участвовали?
Иван Варшавский: Обязательно. Сопровождали иностранные суда, охраняли свой квадрат границы.
В каком звании несли службу?
Иван Варшавский: Трюмного старшего матроса.
Однажды был случай. Попали в сильный ураган, бурю. Поступила команда - спрятаться в бухту. Едва ушли туда, получили сигнал SOS, который подал МРТ - малый рыболовный траулер. Ну, и отправились спасать. Десять часов бороздили море, никого не нашли. Видимо, рыбаки утонули.
И мы доплавались до того, что корпус корабля дал течь, а экипаж свалился от морской болезни. Ребята мертвяком лежали. Меня же качка сразу не взяла, и я вместо двух положенных часов вахты отстоял восемь. Не отходил от вспомогательного двигателя, пока не пришла смена.
Когда вернулись в порт, командир предоставил мне отпуск на десять суток, не считая дороги. Я съездил домой в Одесскую область, навестил родных.
О начале
А какой из военных праздников считаете своим - День ВМФ или пограничника?
Иван Варшавский: Оба.
И зеленая фуражка у вас есть?
Иван Варшавский: Бескозырка! Какая фуражка? На ленточке было написано сперва "ПВ МВД", а потом - "ПВ КГБ". Нас передали из Министерства внутренних дел в Комитет госбезопасности...
У бамовцев тоже ведь есть свой праздник?
Иван Варшавский: Даже два: региональный в Амурской области отмечают в начале осени, а федеральный выпадает на 8 июля.
Почему так получилось?
Иван Варшавский: К прокладке Малого БАМа от Транссиба в сторону Беркакита приступили раньше. В апреле 1972-го начали отсыпку, а 14 сентября уложили первое звено от станции Бам к поселку Тындинский. Городом Тында стала в 1975-м.
Всесоюзную же комсомольскую стройку объявили в апреле 1974-го. Вот и возникла путаница.
А вы когда приехали в эти края?
Иван Варшавский: В 1972-м. Сам напросился.
Отработал двенадцать лет на Одесско-Кишиневской дороге, окончил дортехшколу, прошел курсы повышения квалификации, набрался опыта, стал бригадиром эксплуатационников, пользовался авторитетом. В 1969 году возглавил группу, которая по приказу министра путей сообщения СССР три месяца занималась реконструкцией вагонного парка в депо "Хабаровск-2". Хорошо там потрудились, премию получили... В Молдавии зарплата была 85 рублей, а тут заплатили сразу по триста. Ну, я и прикинул: деньги лишними точно не будут, надо переезжать.
Правда, до Тынды с первой попытки не дотянул, притормозил на два года на Абакан-Тайшетской дороге. Там было получше в бытовом отношении, а у меня ведь семья.
Взяли на должность инспектора по качеству капитальных работ в ПЧ-31. Потом еще выбрали секретарем профкома. Вроде все складывалось, но меня тянуло дальше. Хотелось чего-то нового, более масштабного. Уже вышло постановление ЦК партии о начале строительства БАМа, я просил отпустить, однако в горкоме КПСС Тайшета не давали согласия.
И вот, помню, май 1974-го, митинг в честь добровольцев-комсомольцев, едущих на восток в сторону Тынды. Слушаю речи с трибуны, а сердце из груди вылетает. Думаю: неужели так и буду махать ручкой пролетающим мимо поездам?
Я честно предупредил начальство: все равно уеду. Убедил, дали мне добро. Собрал шмотки, взял жену, двоих детей и - сюда.
Планировал сразу идти на дорогу, но вместо этого мне предложили должность начальника ЖКО - жилищно-коммунального отдела, а Лиде - коменданта рабочего общежития. Попробовал было отказаться, стали соблазнять обещанием поселить не в стандартный вагончик, а в малосемейку - комнату с кухней. Ну, я и согласился.
Приехали мы в зиму. Дома топить надо, а котельные еле дышат. Ё-мое! Нерюнгринский уголь хорош, если правильно использовать котлы. А тут в трубы подается сорокаградусная вода, а за бортом - мороз минус 50. Понятно, теплотрасса промерзла, батареи в квартирах полопались.
Работали в аварийном режиме, всё заново отлаживали. Пригодился опыт трюмного машиниста. Я ведь на флоте изучал паровые двигатели, ранее стоявшие на кораблях... В общем, перезапустили котельные, в город вернулось тепло, и я... сбежал из ЖКО. Под Новый 1975 год написал заявление об уходе.
О режиме
И куда рванули?
Иван Варшавский: На железку, ясное дело! Пошел на укладку дороги от Тындинского до станции Бам.
Какая протяженность этого участка?
Иван Варшавский: Около двухсот километров. Немного, по нашим меркам.
Основные работы вели бригады Приходько и Гуреева. Я к ним не пошел, сколотил свою команду. Семь человек, зато самых опытных, мастеровитых, отпахавших на железной дороге. Нас прозвали дикой бригадой. Мы брались за любое задание, не только рельсы укладывали, делали все, что требовалось. Сооружали обходы в район станции Беленькая, строили временные мосты...
В моем распоряжении были бульдозер, два автокрана, тепловоз. И это на семерых, прикинь! В итоге нам удавалось то, с чем не могли управиться двадцать человек. Постоянно придумывали разные хитрости, чтобы ускорить процесс перегрузки рельсошпальных решеток с железнодорожных платформ на роликовые порталы. Получалось! Даже по ночам работали, прожектором тепловоза освещали площадку.
Вроде ворочаешь многими тоннами, а труд, на самом деле, ювелирный. Особенно у крановщиков. Представь: длинная и тяжеленная решетка, дуги, аппарели... Чуть ошибешься, и конструкция кувыркнется. Все рассчитывали до миллиметра!
Смены длились долго?
Иван Варшавский: По нормативам - восемь часов, не имел права ставить в табель больше. А по факту... Ну, какая смена? Смеешься?! Пахали и по двенадцать, и по двадцать часов без перерыва. Бывало, суток не хватало. А в ведомости потом все равно рисовал восемь часов...
Жили где?
Иван Варшавский: Поначалу - в вагончиках. Потом, позже, появился свой "бронепоезд", где семейным выделяли отдельные купе. Было и что-то вроде спортзала, кинотеатра. Обеспечением занимался ОВЭ, отдел временной эксплуатации. Когда объект принимала госкомиссия, его передавали МПС и капитально все обустраивали.
Домой часто выбирались?
Иван Варшавский: Редко! До Тынды было рукой подать, десятки километров, но не удавалось вырваться месяцами. Периодически гонца снаряжали - одного от бригады. Он обходил каждого: кому что передать из родных? В основном, отправляли денежку. Обратно вез чистое белье - трусы, носки. Ну, и письма. Тогда мобильные телефоны еще не придумали.
Через какое-то время командировали следующего посыльного с весточками...
Так и жили. Вкалывали без выходных. По-другому было нельзя. Грузы для БАМа стояли на каждом полустанке - от Сковородино до Красноярска. Разные. В основном, стройматериалы. Тында принять все не могла, она только строилась. По проекту здесь запланировали станцию больше Москвы-Сортировочной, двадцать с лишним путей, мощнейшее депо, самое крупное на Дальнем Востоке.
Об ответственности
Это ведь и ваших рук дело, Иван Николаевич?
Иван Варшавский: Да, моя бригада непосредственно занималась развитием станции, много тут всего сделала. Пути, стрелочные переводы...
У меня даже секретарь обкома партии как-то работал на субботнике. Приехал на торжественный митинг, а я заставил таскать рельсы со шпалами. Как Ленина в Кремле. Ну, и местные начальники тоже подключились. Ничего, мужики были крепкие, здоровые, физический труд им только на пользу пошел.
Кстати, потом, когда началось укрупнение, у меня в бригаде было процентов тридцать женщин. Вот, кто по-настоящему пахал: молодые девчата и шпалы носили на плечах, и рельсы ворочали, и костыли забивали молотками...
После сдачи в эксплуатацию участка от станции Бам до Тынды двинулись на Беркакит. Это в сторону Нерюнгри. Бригада увеличилась до ста двадцати человек. И замов у меня было пятеро. Нам поручали разные объекты. В 1979-м с нуля делали подъездные пути к Нерюнгринской ГРЭС. Снова не только рельсы клали, но и котлованы рыли, опоры продольной ЛЭП устанавливали, временные мосты собирали. За короткое лето уложили все стрелочные переводы, необходимые для развития станции.
Отдельная история, как тащили 180-тонный трансформатор для ГРЭС. Его можно было перевезти лишь на длинной-предлинной платформе с гнездом. На всю страну было два таких специальных трейлера. И простой даже в час стоил сумасшедших денег.
Главное препятствие - горбатый мостик. Никто не брал на себя ответственность - ни главный инженер, ни зам по производству, ни начальник участка. Вдруг трансформатор навернется, упадет? Головы не сносить! Тогда я, бригадир, дал команду и сам сопровождал платформу. А она же длинная, не помещалась в вытяжной тупик, стрелку нельзя было перевести... Понимаешь, да?
Не особо.
Иван Варшавский: Ладно, опущу технические подробности. Главное, что решили и эту задачу, хотя она не входила в мои прямые обязанности. Никогда не боялся отвечать за работу своей бригады...
О бригаде
Что за людей вы собрали вокруг себя?
Иван Варшавский: Со всего Союза! Самых разных национальностей. Дружно жили. И то, что рядом работали женщины, позволяло сохранять дисциплину. Ну, мужики, сам понимаешь, и матерок, и разное другое. А при девочках держали себя в руках. Мы даже несколько свадеб сыграли. Внутри бригады. Это прекрасно!
Я был у них за Батю. Так звали. Они почти все лет на десять, если не больше, были моложе меня. Комсомольцы!
И Лида, жена, тоже одно время трудилась в моей бригаде.
Кем?
Иван Варшавский: Ну как? Рабочей. Наравне с другими таскала шпалы, рельсы. Как все...
Ко мне многие рвались, у нас в бригаде была самая высокая зарплата.
Каждый месяц аккуратно посылал деньги маме в Одесскую область. Знаешь, какую колхозную пенсию ей платили? Семь рублей! И это матери-героине, вырастившей восьмерых детей! Как-то приехал в отпуск на родину, и мама вручает пачку моих же денег: "На, сынок, возьми. Тебе пригодятся, а я привыкла жить на пенсию". Чуть со стула не рухнул. Пошел в магазин, накупил нарядов и подарков на всю сумму...
Да, платили нам щедро, но за большие деньги и бросали на самые трудные участки. Если требовалось отправить кого-то в прорыв, обращались к Бате, к Варшавскому...
А увольнять подчиненных вам приходилось?
Иван Варшавский: Куда же без этого? Как говорится, все люди разные... Были и те, кто отправлялся на БАМ, чтобы получить подъемные и бесплатно экипироваться в спецформу, а работать не собирался. Слонялись потом без дела по Тынде, бичевали. Милиция их задерживала и отправляла обратно, на Большую землю.
Вспоминаю историю из 1976 года. Из Минска приехал второй белорусский комсомольский отряд. На пополнение. Я черпанул оттуда молодежи в свою бригаду. Командовал белорусами бывший директор школы, учитель истории. Я решил определить его в завхозы.
Выдали каждому подъемные, переодели, утром все вместе дружно вышли на работу. Мы тогда делали стрелочный перевод в Тынде. Я вручил этому историку верхонки, рукавицы, и говорю: "Приступай!". А он в ответ: "Иван Николаевич, можно быстро сбегаю в магазин, куплю сигарет?" Я удивился немного. Думаю: работать еще не начали, а он уже отпрашивается. С другой стороны, взрослый человек, бывший директор, командир отряда. Сказал: "Ладно, мы пока инструмент разложим, подготовимся".
Десять минут прошло - нет нашего злостного курильщика. Час, два, три... Так и не вернулся! Никто в глаза его больше не видел. Правда, фамилию я навсегда запомнил. Лебедь! Улетел от нас, даже не простился, не помахал крылом...
Впрочем, это скорее исключение.
О соревновании
А когда началось ваше соревнование с бригадой Александра Бондаря, шедшей с запада?
Иван Варшавский: Вообще-то изначально ему навстречу с востока двигался Валентин Шпеньков с ребятами-земляками из города Николаева. Тоже комсомольско-молодежная бригада, как и у Саши. Вале символический ключ от БАМа вручали в торжественной обстановке, чтобы, значит, они с Бондарем потом соединили свои половинки в месте стыковки.
Четыре года все шло хорошо, но в 1980-м у Шпенькова возникли проблемы внутри коллектива, начались трения и прочая буза. Начальство приняло решение о замене Валентина.
Кандидатуру нового бригадира утверждали на пленуме Тындинского горкома партии. Кто-то назвал мою фамилию. Я не готовился к такому повороту. Впрочем, это никого не интересовало. "Коммунист Варшавский, выполняйте!"
Как встретила вас новая бригада?
Иван Варшавский: По-разному. Кто-то не согласился с увольнением Шпенькова и ушел следом за ним.
Из старой команды я взял с собой лишь двоих. Жаль было оставлять воспитанников, однако разваливать собственноручно собранную бригаду мне тоже не хотелось.
Так я включился в заочное соревнование с Бондарем.
Александр Васильевич рассказывал, что вместе с бригадой уложил 595 километров БАМа из 4287 общей длины магистрали. А у вас какой счет?
Иван Варшавский: Конечно, у Саши больше. Он начал намного раньше, сменив Виктора Лакомова, тоже Героя Соцтруда. Витя уложил первые триста километров БАМа, но остановился на границе Читинской области, не захотев идти дальше. Тогда-то Бондарь и подхватил знамя...
Саше и его парням принадлежит мировой рекорд скорости укладки железнодорожного полотна - 5400 метров в сутки. А меня в это же время на участке Витим - Новая Чара сдерживал Кодарский тоннель...
Стыковка ведь планировалась в Куанде, а не в Балбухте, но Бондарь успел прихватить еще один перегон, пока мы ковырялись с семикилометровым обходом вокруг этого грохнувшегося тоннеля.
Проходчики затянули с отделкой, нарушили температурный режим, не одели на стенки "рубашку", в итоге случилось обрушение, вот мы и застряли. А Саша шуровал вперед....
О стыковке
Вас гнали к какой-то определенной дате?
Иван Варшавский: Знаешь ведь, как в нашем Отечестве испокон веков заведено: по любому поводу брать повышенные обязательства. Дескать, выполним и перевыполним...
Помню сдачу участка Бам - Тында. Мы были готовы завершить работы 2 мая, но на тот день выпадала Пасха, поэтому начальство велело отложить открытие до Дня Победы. И наш путеукладчик неделю стоял... Ждали товарищей из ЦК партии, пожелавших посмотреть торжественную укладку последнего звена.
С "золотой" стыковкой на БАМе получилась примерно та же свистопляска. Изначально речь шла о том, что надо завершить работы к 7 ноября 1984 года, очередной годовщине Великого Октября, как тогда говорили. Потом дату сдвинули на 29 октября - день рождения комсомола.
Но мы с Бондарем шли с опережением графика. Наши бригады встретились 29 сентября в Балбухте. Там все было по-настоящему, а 1 октября повторили уже на бис для зрителей в Куанде. Такая имитация процесса.
Понаехали высокие гости - сплошь директора да министры. Для них построили и отгородили трибуну... Мы с Бондарем как бы состыковали разобранные накануне рельсы, начался митинг, оркестр сыграл гимн, потом полились длинные речи и здравицы. Я написал об этом: "Шли парады для наград непричастных к делу лиц..."
Лозунги, плакаты, ленты... Бесконечные крики "ура".
В Балбухте было по-другому. По-человечески.
Вы до этого с Бондарем встречались?
Иван Варшавский: Конечно. Помню, в Иркутске под Новый 1981 год устроили пресс-конференцию. Нашему соревнованию придавалось большое значение. У каждой из бригад были кураторы в главке. Они внимательно следили за всем, вели контроль и учет, подсчитывали метры, километры. Кто и сколько уложил. "Так, сегодня Варшавский на коне, обошел Бондаря..." А завтра - обратная картина. Конечно, это держало в тонусе.
Значит, сильно давило на психику?
Иван Варшавский: Трудно не поддаться общему настроению, когда со всех сторон слышишь: "Давай! Давай! Давай!"
Постоянно велись разговоры о том, кто кого побеждает, рапорты отправляли на самый верх, клали чуть ли не на стол Генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу...
Впрочем, это соцсоревнование хорошо поощрялось, нам выделяли бесплатные путевки в дома отдыха и санатории, привозили товары повышенного спроса, которые нельзя было достать в магазинах. Ковры, мебель, машины, мотоциклы...
О благах
Вы пользовались благами, Иван Николаевич?
Иван Варшавский: Не буду корчить бессребреника, кое-что брал...
Основной льготой, которая распространялась на всех отработавших на строительстве три года бамовцев, была возможность купить легковушку. В других местах Союза люди стояли в очереди по десять лет, чтобы получить заветный талон на "Жигуленок".
Себе я сначала взял 011-ю модель, а Лида - шестерку. Потом поменял на семерку.
Как-то выделили палас. Ну, ковровое покрытие. Жена говорит: бери. Купили. Постелили, потом мода прошла, скрутили этот ковер в рулон, засунули куда-то в угол, долго там пылился, пока не выбросили...
Случались и анекдоты. Однажды приехали очередные иностранные журналисты. Было велено показать им образцовый быт бамовца. По приказу секретаря горкома партии натащили в одну из квартир гарнитуры, ковры, телевизоры, в центре посадили симпатичную девчонку из моей бригады. А та толком даже не знает, что у нее в шкафах лежит, где ложки с поварешками...
Потом гости уехали, весь реквизит вынесли обратно... Показуха!
А по путевкам вы ездили куда-нибудь?
Иван Варшавский: Может, пару раз на море, не больше.
С отдыхом у нас женой как-то не очень получалось. В основном, вкалывали. Лида успела поработать на Одесско-Кишиневской дороге, Абакан-Тайшетской, здесь... Уже говорил: в моей бригаде было тридцать таких женщин, как она. Пахали наравне с мужиками, таскали шпалы...
Сколько одна весит?
Иван Варшавский: Некоторые и вдвоем не поднимешь. Свинцовые. А обычные килограммов по 40-45.
Не женское дело...
Иван Варшавский: Если бы ты так сказал моим девчатам, обидел бы до глубины души.
О зэках
А зэков использовали на строительстве дороги?
Иван Варшавский: Однажды прислали отряд "химиков", ну, тех, кто сидел по легким экономическим статьям. Они начали бузить, приставать к женщинам, провоцировать ребят на драки. Мы обратились к руководству. И все, через месяц не стало этих "химиков" на БАМе.
Отсидевшие срок и освободившиеся уголовники время от времени приезжали, устраивались на работу. Откровенно говоря, их не особо хотели брать. Но если человек образумился, изъявил желание нормально жить, готов честно зарабатывать деньги, почему ему надо отказывать?
Вы принимали в бригаду?
Иван Варшавский: Демонстративно не отвергал, но по факту у меня был лишь один экс-осужденный. Да и тот с ходкой за драку. Должен сказать, трудился мужик хорошо, много.
Конечно, время от времени где-то случались и кражи, и грабежи. Стройка большая, народу полно.
Однажды в Магистральном сделали подкоп под кассу и утащили сейф с деньгами. Для расследования присылали бригаду лучших сыскарей с Петровки...
И поезда не раз потрошили. Для строителей готовили вагончики, оборудованные всем необходимым для жизни. От печек до ковровых дорожек. Заходи и пользуйся.
И вдруг приезжает вагон, а в нем - пусто. Кто-то из разбойников в дороге перехватил и вынес добро...
Бондарь рассказывал, у него в клубах четыре дубленки сперли. Приходил, оставлял на вешалке, собирался уходить - хвать, а ничего нету...
Иван Варшавский: Шапки часто уносили. Ту, что поприличнее прихватывали, оставляли взамен какую-нибудь лахудру...
О гонке
Несчастные случаи, как говорится, на производстве у вас бывали?
Иван Варшавский: На Удоканском перевале, это самая высшая точка БАМа, человек погиб...
Мы уже прошли вершину, начали спускаться. В тот день я загрипповал, поднялась высокая температура, валялся трупом. Надеялся отлежаться, но приехал замначальника ГлавБАМстроя Леонид Нестерчук и стал требовать, чтобы мы срочно уложили звено на железнодорожный мост. А за ним - обрыв, конец цивилизации, даже земполотна нет. Я говорю: "Леонид Кириллович, зачем эта гонка?" А тот наседает: "Надо подпереть".
В другой ситуации попробовал бы переубедить, а тут из-за болезни сил не осталось на спор. Ну, я и махнул рукой. Путеукладчик начал выносить звено, затягивать его на мост... Были определенные технические трудности, но в итоге все сделали, положили, как нужно.
Тепловоз потащил пустую платформу на перевал, и вдруг та сорвалась... Случился саморасцеп. Видимо, на ухабе подбросило, автосцепка - тык! - и отстегнулась. Платформа понеслась с высокой точки вниз. Как самолет. Представь себе разгон: плечо-то большое, километров шесть или семь под горку.
Платформа набрала скорость и со всей дури ударила по путеукладчику. Тросы, державшие звено, тут же оборвались. Хорошо, что башмаки, стоявшие под колесами, выдержали, иначе вся конструкция могла рухнуть с моста.
В путеукладчике наверху сидел оператор, а сбоку на поворотной сидушке - дизелист, который, значит, и запускал двигатель. Его швырнуло на платформу, он отлетел и упал с высоты несколько метров. Думаю, умер еще до касания земли, от первого же удара. Вот такая трагедия...
Дизелист относился к Восточно-Сибирскому управлению механизации, формально вроде не наш. Но разве это имело значение в той ситуации? Мы ведь вместе работали...
Что вы сказали этому замначальника?
Иван Варшавский: Спросил: "Леонид Кириллович, стоило звено человеческой жизни? Хороший парень погиб..."
Но с такими людьми бесполезно разговаривать, у них на всё один ответ: не сбавлять темп, идти вперед! И глаза пустые, в которых ничего не отражается...
О "Сиянии"
Какой участок был самым трудным?
Иван Варшавский: Все тот же Удоканский перевал. И не подъем, а спуск. Вот где настоящий ой-ой-ой. Однажды на уклоне пакет с платформами ушел под откос, все звенья туда улетели. Сорвало с реи. Начинали заново...
А когда тяжелее приходилось - летом или зимой?
Иван Варшавский: Круглый год трудно. То мошка одолевает, то дожди заливают, то от холода дубеешь.
Рекорд со знаком минус?
Иван Варшавский: За пятьдесят градусов мороза много раз доходило. Тросы рвались, не выдерживали. А люди работали.
Расскажите про "Северное сияние".
Иван Варшавский: Ну, это на укладке "золотого" звена в Балбухте. Когда соединили рельсы, Бондарь, здоровенный мужик, даже расплакался. Да и не он один утирал глаза. По сути, это был наш день Победы...
Заранее договорились накрыть "поляну", отметить знаменательное событие: Бондарь с своей стороны выносит 25-метровое звено, зашитое шалевкой, и я ставлю такое же. Получался как бы стол длиной пятьдесят метров.
А шалевка - это что?
Иван Варшавский: Обрезная доска. Мы покрыли ею звено, чтобы не сидеть на рельсах со шпалами.
У Бондаря что-то не заладилось, стол вышел вдвое короче запланированного. Вынесли шампанское, водку, вино, какие-то карамельки, шоколадки, печенье. Думали, отпразднуем символически, знали: впереди еще официальное мероприятие в Куанде. Но разве наш народ остановишь? В Балбухту пришла автолавка, естественно, все туда ломанулись, выгребли спиртное. А стаканов-то на всех не хватает. Людей море, тары мало. Тогда я залез на стол, снял с головы строительную каску, вылил внутрь по бутылке водке и шампанского, перемешал и сказал: "Мужики, бамовский напиток - "Северное сияние". Присоединяйтесь!" Отхлебнул пару раз и пустил по кругу.
Ну, и понеслось. Другие последовали примеру, тоже стали наполнять каски горючим...
Так традиция и сложилась.
Теперь та ваша каска лежит на почетном месте в музее истории БАМа здесь, в Тынде.
Иван Варшавский: На самом деле, тогда кто-то умыкнул ее у меня. Пошла по рукам и не вернулась. Потом уже всплыла в качестве экспоната... Каска самая обычная, но на ней отмечены станции, которые мы прошли. В моей бригаде был художник-любитель, он и нарисовал.
Об этом я тоже написал. У меня же есть что-то типа поэмы "Сказание о БАМе".
О поэзии
Когда вы начали сочинять стихи, Иван Николаевич?
Иван Варшавский: В школе что-то царапал. Но разве это поэзия? Вирши. Что вижу, то пою.
К слову, об увиденном. Следы ГУЛАГа вам попадались?
Иван Варшавский: Было. Когда участок Бам - Тында строили. В районе поселка Аносовский находился лагерь. Не только там, но это первый, на который наткнулись. Старые железнодорожные пути, уложенные вручную. Тачка, лом, кирка... Мы шли по тем местам, обходы делали. Многое сохранилось - колючая проволока, вышки, бараки, баня...
Я и на эту тему написал стихотворение. Сейчас попробую вспомнить.
- "По старым, довоенным пока идем следам,
- Не забывая прошлого, построим путь железный, а короче - БАМ".
Прямо, как в песне.
Иван Варшавский: Да, группа "Самоцветы" исполняла. Только ее позже сочинили, и смысл там другой:
- "Веселей, ребята, выпало нам
- Строить путь железный, а короче - БАМ".
У меня-то в стихе не было никакого веселья...
А Марат, сын, почему не пошел по вашим следам?
Иван Варшавский: Учился в ХабИИЖТе, Хабаровском институте инженеров железнодорожного транспорта, потом бросил. Я его хаял. Отслужил в армии, восстановился, но так и не окончил, занялся каким-то бизнесом. Ерунда это...
И вы никуда не уехали из Тынды...
Иван Варшавский: Предлагали и в Хабаровске квартиру, и в Питере. Там на Обводном канале построили специальный дом для бамовцев. Здесь сдаешь жилье, там получаешь.
Отказались?
Иван Варшавский: Лида не захотела переезжать, я на Балтике служил, мне тамошний климат не нравится.
Тут здоровее. Да и друзья мои здесь. Как и лучшие годы жизни.
О Бондаре
Вы в последние годы общались с Бондарем?
Иван Варшавский: Он часто сюда приезжал. Особенно, если звали на всякие торжества. То в Якутию, то в Тынду.
Как-то позвонил среди ночи. Говорит: "Здорово!". Отвечаю: "Привет! На фига трезвонишь в такое время? Или забыл, сколько часов разницы у нас с Москвой?" Ржет в трубку: "Соскучился..."
Думаю: ладно... Неделя проходит, я зову ребят-бамовцев в гости. Рыбки наловил, самогонки наварил. Делаю ее из березового сока, у меня есть бочка на полтонны, получается литров сорок отличного первача. В общем, сидим с мужиками, балдеем. Дождался, когда в Москве ночь наступит, и звоню Бондарю. "Чё надо?" Да вот, говорю, заскучали без тебя, Сашок.
Так мы подшучивали друг над другом...
О вечном
О будущем задумываетесь, Иван Николаевич?
Иван Варшавский: В мои-то годы? Не смеши! Но пожить еще хочется, это факт.
Смерть точно не тороплю. Чем больше думать о ней, тем быстрее придет. Если когда-нибудь встречусь с Богом, извинюсь, что не верил в него. Меня всегда мучал вопрос: откуда берутся войны, зачем столько боли невинным людям и деткам малым? Как Господь мог допустить это, если он есть?..
А памятник бамовцам в Тынде когда-нибудь поставят?
Иван Варшавский: Я первым поднял вопрос. И потом повторял много раз. В том числе перед высокими начальниками. Говорил примерно одно и то же: вы заказывали музыку. Комсомольцы сыграли как по нотам. БАМ построен. Нужен памятник его создателям.
Проект давно готов, его сделал художник Борис Слободюк.
Все слушали, кивали, соглашались... Результата нет по сей день, однако надежду пока не теряю, буду долбить.
Вы когда-нибудь проезжали по БАМу от начала до конца?
Иван Варшавский: Специально задачу не ставил. В Усть-Куте навещал кума, моего бывшего бригадира из Молдавии. К сожалению, умер два года назад. На пенсии он занимался пчеловодством, к нему приходили медведи из тайги, ворочали ульи.
И в Комсомольске-на-Амуре я бывал.
Знаешь, так скажу: мне есть, чем в жизни гордиться. Вот служил в погранфлоте - не опозорился. Потом работал на Одесско-Кишиневской дороге, мог бы там и остаться, в принципе, меня все устраивало. Но тогда не увидел бы всех этих просторов, не поучаствовал бы в одной из величайших строек века.
Я трудяга-работяга. Любил свое дело, хоть оно и тяжелое. Начинал монтером пути первого разряда. Молоток, кирка, лопата, лом, клещи - вот мой инструмент. Конечно, не думал, что спустя десятилетия мне дадут звание Героя...
Не люблю якать. С другой стороны, последнюю букву алфавита можно вынести наверх, когда есть, что показать другим людям: я сделал, я построил... Тогда твое личное "я" становится частью общего.
Всю жизнь стремился к чему-то большому, хотел приложить силы к делу, нужному и важному для страны. Меня из Молдавии не хотели отпускать, а я говорил: вот погодите, вы еще обязательно услышите обо мне.
Кажется, сдержал слово, которое дал себе и другим...
Большая комсомольская стройка на БАМе стартовала 50 лет назад: хронология строительства, истории бамовцев, уникальные инженерные решения - в специальном проекте "РГ".
