По пути Андрей Геннадьевич сжато рассказал про энергетический кризис в стране, про общеполитическую ситуацию и был точен в прогнозах: ухудшение экономического положения под внешним давлением приведет к еще большему национальному единению. И это в то время, когда западные и российские либеральные СМИ предрекали Северной Корее хаос, коллапс и "падение режима Ким Чен Ира" со дня на день.

Андрей Геннадьевич произвел на меня сильное впечатление - человек высокой культуры, профессионал, кого судьба так верно определила для выполнения дипломатической миссии: даже в критических ситуациях находить точки соприкосновения, а не разделения. Подумал, с Востоком работает - и очень под стать своему предназначению: уравновешенный, тонкой душевной организации, интеллигентнейший человек. Таким он оставался и при выполнении дипмиссии в Турции, в тяжелейший период точки бифуркации: сбитый российский истребитель, жесткая позиция России, молчание Турции... Человек яростного характера мог подлить масла в огонь, а Карлов со своей задачей справлялся и как профессионал, и как человек гуманистического склада души - приглушая огнеопасный фитиль.

Рассказы Андрея Геннадьевича про Корею, Пхеньян, национальные традиции были яркими, живыми, увлекали и давали ключ к пониманию современных процессов в Северной Корее. Да и многие неожиданные для нас организационные моменты становились понятнее. На следующий день к вечеру мы ожидали приема у Председателя Государственного комитета обороны Ким Чен Ира. Прошел час, второй. Андрей Геннадьевич, упреждая мои вопросы, просит спокойно воспринять ситуацию: "Не исключено, что прием сегодня не состоится. Могут назначить в другом месте, перенести на другой день. Вообще может сложиться, что встреча с Ким Чен Иром не произойдет, а примет, например, высокопоставленный партийный чиновник. К этому надо относиться с пониманием: занятость, здоровье, и воспринимать ровно: это не демонстрация отношений - ни к Вам лично, ни к России. Так складываются обстоятельства".

Прием состоялся. Нам дали сигнал занять места в машинах, мы проехали 100 метров к соседнему зданию. Прошли в огромный зал - на стенах шелком вышитые картины. Открылась массивная дверь - входит Ким Чен Ир. С ним большая свита. Головы опущены. Взгляд на носки ботинок. Сели разговаривать - кресла и низкий корейский столик. Обменялись приветствиями и общими фразами.

Но протокольный характер встречи постепенно стал неформальным - тезисы для беседы готовили МИД и посол, да и я к подобным встречам всегда готовлюсь обстоятельно. В тот момент, как и сегодня, Северная Корея ожидала силовых акций от США, но готова была вступить в переговорный процесс в обмен на выгоды: например, получать зерно и гуманитарную помощь от общественных неправительственных организаций, одновременно снижая свою активность по ядерным разработкам. Я заговорил о "мягкой силе" как тактике Северной Кореи: воевать не хочет, не позволит вмешиваться во внутренние дела, однако готова к контактам. Ким Чен Иру понравилось обобщение, и он довольно оживленно продолжил диалог.

Назад мы шли длинным коридором. По протоколу прощание предусматривалось в зале переговоров, но Ким Чен Ир двинулся к выходу вместе с нами. Стандартный сценарий нарушился. Корейский протокол засуетился, Андрей Геннадьевич сохранял спокойствие. На протяжении беседы у него было одно выражение лица - доброжелательно-непроницаемое.

По одну сторону галереи, за стеклянной прозрачной стеной, нас сопровождали фантастически красивые цветы. Я спросил с интересом, что это за чудо. Оказалось, у Ким Чен Ира хобби садовода-селекционера. И он неожиданно показал на вход в оранжерею, приглашая пройти туда. В этот момент, мне показалось, удивился даже Андрей Геннадьевич...

Минут 40 корейский лидер был экскурсоводом - рассказывал о растениях, показал нам цветок Ким Ир Сена - кимирсенхва, семейства орхидеевых, подаренный отцу президентом Сукарно в Индонезии. Запомнилась и черная роза - густой бархат листка отливал антрацитом, а по полю цветка шли красные пятнышки, как у божьей коровки. Моему удивлению не было конца: как такое возможно? Такое бывает, кивал Ким Чен Ир, вот у меня бывает!

А еще из этой поездки запомнилась наша прогулка с Андреем Геннадьевичем по территории Посольства. Говорили на отвлеченные темы, но пару раз посол останавливался в нужном месте: вот, мол, сами латаем, а капитальные вложения сметой не предусмотрены, мы ведь на российской территории гостей часто встречаем, неудобно. Использовал возможность - напомнить о проблемах, которые его, рачительного хозяина, заботили.

И еще было заметно, как тепло к нему относятся буквально все, и наши соотечественники, и корейцы. Сегодня, в непростой период отношений России и КНДР, сдержанность и политическая мудрость Андрея Геннадьевича - пример для политиков, принимающих ответственные решения, для всех нас.

Трагедия, случившаяся 19 декабря в Анкаре, потрясла меня, словно потерял очень близкого человека. Погиб профессионал и настоящий патриот своей Родины. Именно поэтому "Справедливая Россия", не задумываясь, поддержала инициативу "Родины" - подготовить в память об Андрее Геннадьевиче выпуск журнала со столь родным для этого человека названием.

Ким Чен Иру тоже нравилось его чувство юмора. Мало кто решался шутить с Верховным Главнокомандующим. Андрей понимал дистанцию, но находил уместные шутки, и образовывалась единая ткань пространства. Более 40 встреч главы корейского государства с российским послом - уникальный в истории дипломатии случай. Современное дипломатическое искусство не знает подобных прецедентов.

17 декабря 2016 года мы помянули Ким Чен Ира - пять лет как ушел из жизни. А через два дня Андрей был убит...

Ким Чен Ир дарил Андрею фотографии, которые тот хранил в сейфе, аккуратно оформленные в альбоме. Все они были сделаны в неформальной обстановке. И я понимаю, почему Верховный Главнокомандующий без опасения вручал снимки очень личного характера - он верил в порядочность Андрея, знал, что они нигде и никогда не будут опубликованы. На его директорском столе в МИДе стояла фотография с автографом Ким Чен Ира, они вдвоем на снимке. Андрей не собирался никого эпатировать, он просто оставался верен дружбе. У него половина отпуска в Москве уходила на поиски интересного и неизбитого подарка для Ким Чен Ира, значимого, со смыслом, от души. Радовался, когда случался какой-нибудь раритет. Эти подарки находятся сейчас среди других даров от политических лидеров и общественных деятелей разных стран в музее дружбы между народами в Мёхянсане.

Когда у Андрея заканчивалась командировка в Пхеньян, Ким Чен Ир с пониманием сказал: следующее место службы, видимо, Южная Корея, верно полагая, что в таком движении есть логика. И действительно, Андрею предложили Сеул - и он отказался. Для него это было неприемлемо, как переход на другую сторону после личных дружеских доверительных отношений. В понимании Андрея - нарушение моральных принципов. На другое предложение - в Турцию - он согласился. Так легли карты судьбы...

В 2006 году Карловы вернулись в Москву, а в 2008-м Ким Чен Ир пригласил их на отдых, и МИД дал согласие. Это была их последняя встреча.

Андрей любил Корею. Кто занимается Кореей, но не жил здесь - ничего о Корее и корейцах не знает, надо проникнуться духом природы, и только тогда можно приблизиться к пониманию сути корейцев. Природа - корейская натура. Если удавалось, мы бродили в горах Мёхянсана или по тропам Рёнаксана, недалеко от Пхеньяна. Общались, делились мыслями, размышляли. Особенно когда мы с Андреем холостяковали: Таня в отъезде, Марина в Москве, сын Гена поступал в МГИМО.

Наедине мы часто общались как в молодости, по-студенчески. Идет навстречу группа корейских пионеров, салютуют, приветствуют. "А вы знаете, дети, - говорю, - этот дядя - Андрей Карлов, посол". Что тут начиналось! Бегут, окружают, фотографируются - кто в Северной Корее не знает российского посла, друга Великого Руководителя! Андрей в долгу не оставался. Едва стало известно, что митрополит Кирилл предложил Андрею и Марине венчаться, в Посольстве начался переполох, срочно предстояло решать массу вопросов. В самый разгар кутерьмы Андрей сообщает Тане: "Готовьтесь, завтра вы будете второй парой, после нас!"

Но тон был слишком серьезным, чтобы поверить.

Основное свойство характера Андрея - доброта. Он был добрым, иногда даже слишком. Кто бы как себя ни вел - старался понять, был терпелив. Изначально верил человеку, и надо было неимоверно постараться, чтобы мнение Андрея изменилось. Но тогда уж конец всему, бесповоротно.

Все время покупал какие-то гаджеты, просто обожал их. То демонстрировал центрифугу для проращивания бобов и очень гордился первыми ростками; то выписал откуда-то "умный шлем" для стрижки: один раз подстригли Гену - голова с проплешинами, второго раза не помню. Настоящей страстью были фотоаппараты. Собирались в горы - обязательно берет с собой парочку камер. Однажды мы подарили Андрею на день рождения хорошую оптику, он весь день снимал, а к вечеру все благополучно утопил: фотографировал необычные, на его взгляд, камни у ручья, поскользнулся, камера из рук - и ко дну.

В Посольстве Андрей заложил многие традиции, особо торжественно отмечали День Победы 9 мая. Он был не квасной патриот, а настоящий, подлинный патриот России. Андрею присвоено звание Героя России - это правильно, ну почему так получается, что посмертно?!

Работа Андрея в дипломатической миссии в Анкаре пришлась на противоречивое время: одни встречали его позитивно, другие - враждебно. Слали знаки, запугивали, выставляя траурные венки перед Посольством. Но Андрей не верил, что с ним может что-то произойти. Он уже успел принять Турцию сердцем, турки к нему хорошо относились - ведь он всегда мог найти общий язык с любым. И даже в самые тяжелые месяцы после гибели нашего пилота выстраивал отношения с турецкими партнерами, находил точки соприкосновения. Наверное, миссия у него на Земле была такая - миротворца. И я убежден наверняка - Андрей не хотел бы, чтобы его смерть повлекла за собой отчуждение, на что, пожалуй, и рассчитывали убийцы.

10 апреля 2017 года, в день открытия мемориальной доски Андрею на здании нашего Посольства в Пхеньяне, играл военный духовой оркестр КНДР, стоял почетный караул. Деньги на барельеф собирали российские корееведы, а выполнял портрет один из лучших скульпторов КНДР. В Посольстве опасались: вдруг барельеф не понравится Марине Михайловне? Сдернули покрывало - и мы были поражены: мастеру удалось передать характер нашего товарища. Марина Михайловна потом рассказывала: три месяца после трагедии - чернота, провал, а увидела лицо на барельефе - и что-то мистическое случилось, ночью впервые глубоко уснула и видела сон.

А в том черном декабре, после гибели Андрея, я нашел в Интернете и перечитал массу всего про технику и глубинный смысл погребального звона: он создается чередованием ярких ударов, глубоких пауз и медленного затихания. В день похорон Андрея в Пхеньяне я поднялся на колокольню Троицкого храма. Холод стоял ужасный. Могильный холод, иначе не скажешь. Мне говорили: надень дубленку. Как представил - звонарь в дубленке - нелепо. И остался в костюме. Холодно было, как никогда в жизни. Закоченел и вообще перестал себя чувствовать. Но звонил и звонил во все колокола.

Владимир Владимирович пришел на похороны, когда Москва провожала Андрея в последний путь.

Андрей учился в МГИМО на два курса старше меня, группа была сильная, редкий случай - сразу пять человек связали свою судьбу с Кореей. Познакомились мы на встречах кореистов в рамках Научного студенческого общества. А в первой загранкомандировке сошлись близко - это ведь как дальнее плавание, где сразу проявляется, кто есть кто. С тех пор по жизни шли рядом...

Примечательно, как Андрея с самого начала воспринял Ким Чен Ир, которого мы сопровождали во время многодневной поездки по России. Председателю Государственного комитета обороны КНДР было очень интересно увидеть страну, в которой он родился. И, конечно, Россия ассоциировалась у него с теми людьми, кто находился рядом. Прежде всего с Андреем Карловым, который мог бы с полным основанием сказать: ни один иностранец не знал Кима лучше.

В Андрее было редкое сочетание многих качеств - преданное служение стране, искренность, порядочность, выдержка. Уверен, он будет образцом для многих поколений российских дипломатов.

Муж, дипломат, рано умер, ему едва исполнилось 37 лет. И мне хотелось, чтобы Андрюша достиг того, чего не успели ни отец, ни дед Иосиф Павлович - он был из простой крестьянской семьи, бедной, многодетной, сам себя сделал. Без высшего образования дорос до крупного руководителя в Клинцах. Андрюшу - первого внука - обожал!

С пятого класса сын знал, куда пойти учиться. В комнате над столом у него висела карта мира - знал все страны, столицы. Повзрослев, легко мог перечислить мельчайшие подробности из жизни далеких государств: политическая ситуация, биографии руководителей - его никто не принуждал, сам читал, систематизировал. Отец, увлеченный коллекционер, рассказывал сыну про каждую марку - у него была большая картотека...

Андрюша впитывал знания как губка.

В Клинцах живут очень неравнодушные люди. После гибели Андрюши подняли документы, нашли фотографии его деда, поехали искать его могилу. И нашли! Нам позвонил мэр города, сказал, что они будут подновлять могилу за внука. Это было в первую неделю после гибели Андрюши. Он перед смертью все время думал о малой Родине, говорил: хорошо бы сделать Клинцы побратимом небольшого турецкого города...

Андрюша во всем был человеком основательным. С Мариной они познакомились, когда ей было 18 лет, а ему - 19. Я была в командировке в Вашингтоне, прилетела, он привел Марину, познакомил, я дала согласие. А потом, не женится и не женится. В чем дело, спрашиваю? "Пока не могу обеспечить семью". Я предложила помочь, снять им квартиру. Но он отказался, жалел меня. Женился уже на пятом курсе, когда на практике в МИДе стал зарабатывать деньги.

Свадебное платье для Марины заказывали у портнихи - шикарное! Узкое, длинное, из серебряной парчи с бахромой, я подарила Марине ткань, которую приятельница привезла из Йемена. Красивая была пара.

Еще с той поры Корея проросла в нем, наверное, на клеточном уровне, он прирос душой к этой стране, любил искренне. Глубоко знал корейскую цивилизацию, культуру, историю. Любил бывать на природе, походить по горным тропам, что, правда, случалось не так часто, как ему хотелось.

В КНДР Андрей проработал около 18 лет. Превосходно знал корейский язык. Уже будучи послом, обращался к молодым дипломатам, которые в начале карьеры, как правило, являются переводчиками: "Ребята, я сам был переводчиком, понимаю, как это непросто, вы можете искать различные слова, синонимы, обороты речи, даже иносказательные формы, если не хватает точных терминов. Но при всем этом к вам большая просьба: передавайте мысль, сказанную именно мною, а не сочиненную вами. Просьба и поручение: встречаясь с трудностями, не искажайте мою мысль, не добавляйте ничего от себя".

Андрей обладал удивительным набором человеческих качеств - терпеливый, добрый, всегда очень приветливый. Ни разу не видел, чтобы он вспылил, повысил голос. Знаю доподлинно: все его подчиненные из разных подразделений МИД (а послужить ему пришлось немало) мечтали об одном: чтобы Андрея Геннадьевича не перевели на другой участок работы!

В чем разница между талантливым и рядовым дипломатом? Сошлюсь на корифея советской дипломатии Михаила Степановича Капицу, который называл себя учеником молотовской школы: "Мне на всю жизнь запали в душу слова Вячеслава

Михайловича Молотова: "Главная задача дипломатии - улучшение отношений между государствами, а не их ухудшение. В самых сложных ситуациях - искать как улучшить, по крайней мере - как сохранить накопленный потенциал, а не наоборот".

Андрею Геннадьевичу Карлову это удалось в полной мере. Он оказался сверхталантливым дипломатом!

Через год освободилось место шефа протокола, и я стала помощником посла, участвовала в организации всех протокольных мероприятий. Конечно, самым запоминающимся был приезд митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (ныне - Святейший Патриарх Московский и всея Руси) на освящение Свято-Троицкого храма. Здесь же 13 августа 2006 года митрополит венчал Андрея Геннадьевича и Марину Михайловну. Посаженным отцом стал Александр Иванович Мацегора, близкий друг семьи Карловых, а посаженной матерью митрополит Кирилл предложил меня: "Матушка Ксения очень исполнительна".

Потом он обмолвился, что хотел бы забрать исполнительную "матушку" к себе в патриархат. На что Андрей Геннадьевич со смехом ответил: "Такая матушка нам и самим нужна!"

Андрей Геннадьевич был Дипломатом с большой буквы. При этом и в обычной жизни он был дипломатичен и галантен. Всегда мягко поправлял ошибки, легко разруливал конфликты. Обладал прекрасным чувством юмора. Я многому научилась у него в плане профессии и житейской мудрости. Это было счастливое время.

А обкатывалась идея коммерческой структуры при центре, конечно, в нашем Посольстве в Пхеньяне. За свою жизнь я много повидал начальников, всяких знал, заходишь в кабинет - во рту пересыхает. Мне и кабинет посла представлялся грандиозным, и сам посол - неподвластным пониманию обычного человека. Но кабинет оказался скромным, без малейших признаков помпезности. А после первых фраз Андрея Геннадьевича я вообще расслабился, так прост и доверителен он был в общении. И вместе с тем мгновенно ощущался масштаб личности.

Настоящий московский интеллигент в лучшем понимании этого слова.

Наша аудиенция длилась минут 30, разговор был плотный, конструктивный. И дал отличные результаты.

В другой раз мы увиделись с Андреем Карловым на международной научно-технической книжной выставке, он узнал меня, пригласил вместе с супругой приехать в Посольство. Наташа, моя жена, была поражена доверием и доступностью посла - ему решать государственные задачи, а он дарит свое время рядовым университетским преподавателям. Разговор был личного характера, Андрей Геннадьевич расспрашивал про университет, про детей. Спрашивал искренне, заинтересованно.

Узнав страшную новость, жена все вспоминала, как он печенье в вазочке ей пододвигал и конфеты "Мишка на Севере". А она смущалась: что с фантиками делать, на столе оставить? Вазочки с шоколадными конфетами и я помню, наверное, Андрей Геннадьевич любил сладкое.

Андрей никогда не делил дипломатов vip-состава и технических сотрудников, со всеми был одинаково ровным. Многие видели парадную сторону работы посла - приемы, встречи, посещение концертов и выставок, а я изнутри видел, как он трудился. Весь день на ногах, всем надо внимание уделить, а с бумагами разбирался уже за полночь.

Он приглашал меня в Анкару, но в эту командировку я уже не прошел по возрасту. Будь я на той проклятой выставке, наверняка набросился бы на убийцу. Нам с женой звонят из Германии: включите телевизор, в Андрея стреляли. Увидел желтую строку с черными буквами... Передавали, что посла увезли на "скорой помощи", а я почувствовал - нет в живых Андрея. Заплакал...

Он был...Трудно выговаривается... Он был порядочным, с внутренней добротой, без резиновой улыбки. Не натягивал статус. Не чурался компаний, но без панибратства или игр в "друзья-товарищи". Когда выезжали в подшефный колхоз, вместе со всеми он был и в хоре, и за столом. Правда, если уж корейцы входили в раж, предлагали посоревноваться в беге в мешках, просил выбрать другого: мол, молодежь лучше справится. Во всех иных случаях всегда взваливал на себя любой непомерный груз. Помню, однажды стоим на приеме при полной выкладке: костюм, рубашка, галстук. Август, жара изнуряющая. Вдруг Андрей Геннадьевич покачнулся и стал оползать. Мы едва успели его подхватить, отвели в сторону. Корейцы засуетились, врача организовали, тот рекомендует в больницу, прединфарктное состояние. Но посол себе освобождения не дал - надо достоять, потом ехать в аэропорт, там встреча делегации.
Он мог много улыбаться и песни петь, но когда доходило до дела - ничего другого не существовало. У дипломата ненормированный рабочий день, 24 часа при исполнении - армейская служба. Особенно в долгосрочных командировках. Поэтому больше всего он не терпел необязательности, когда слово нарушали. В этой связи приведу весьма показательный эпизод.

Как-то корейцы предложили воскресный отдых на озерах, с обедом на теплоходе. В меню - блюда из собак (конечно, особых пород), например, суп посинтхан, который в Корее называют "супом долголетия". Экзотическим обедом корейцы хотели выразить особое внимание гостям. Накануне Карлов на планерке поинтересовался у сотрудников Посольства, чтобы потом не возникло неловкости: все готовы к трапезе? Никто не возражал. Но назавтра нашелся один негодяйчик, кто на теплоходе стал требовать замены блюд. Ситуацию как-то разрулили, посол продолжал общаться с этим сотрудником внешне без перемен, но чувствовалось: тот перестал для него существовать. И вскоре Карлов подписал ему перевод в Москву.

Много времени мы провели вместе, выбирая место для православного храма, и потом на субботниках, когда шло строительство. И ведь мог сказать: меня государственные дела ждут, а он со всеми - территорию подворья облагораживал, деревья сажал.

Неординарный был человек.

*Воспоминания Игоря Агафонова записаны за неделю до сердечного приступа, оборвавшего его жизнь.

Я такой человек - не люблю, когда на повышенных тонах разговаривают, отчитывают. Мне повезло с самого начала: Андрей Геннадьевич идеальный руководитель, общался всегда с пониманием, тактично, очень вежливо. Например, возвращает документы на доработку. Можно автора разнести в пух и прах, дураком выставить. Карлов, подчеркнув слабые места, советует без нажима, спокойно, по-деловому: подумай еще, проанализируй. Никто не боялся обратиться к нему за советом, знали - не отмахнется.

Иногда на праздничных мероприятиях Карлов просил моего отца спеть, и тот пел по-грузински. Андрей Геннадьевич слушал с видимым удовольствием, они дружили настоящей мужской дружбой. Как-то в присутствии Ким Чен Ира отец делал шашлык. Андрей Геннадьевич вызвал взрыв смеха: "Сейчас наш инженер приготовит замечательный шашлык под названием "КГБ". Сделал эффектную паузу: "КГБ - курица, говядина, баранина. Рекомендую!"

Как удавалось ему находить общий язык с Ким Чен Иром, который несколько раз в году посещал Посольство? Карлов знал, что надо сказать в нужное время и в нужном месте. Во время очередной встречи в Посольстве семь раз погас свет. Ким Чен Ир спрашивает: в чем дело? Карлов невозмутимо отвечает: преодолеваем трудности, как и весь корейский народ. На следующее утро была пробита траншея, специально для Посольства проложен электрический кабель - перебои с электроснабжением стали редкостью.

О его чувстве юмора сотрудники рассказывают легенды. Рано утром он выводил гулять свою собачку, отмечая по ходу любой непорядок. И обратил внимание, что на территории Посольства развелись кошки. Сердобольные дипсотрудники закармливали их, кошки толстели и лениво грелись на солнце. На планерке Андрей Геннадьевич потребовал: не перекармливайте кошек, они перестают ловить мышей!

Сердитого Карлова я не видел никогда. Но знаю людей, кто был на него обижен. Был случай, когда один из специалистов торгпредства пришел к послу жаловаться на своего руководителя. Спустя время жалобщика уволили...

Вечерами супруги Карловы прогуливались по территории Посольства: неспешная чета с неспешными разговорами. Благодаря Марине Михайловне во многом формировалась демократичная атмосфера в Посольстве. Всегда улыбчивая, доброжелательная, она никогда не держала дистанцию, со всеми была ровной, не вмешивалась в кадровые вопросы. Словом, они были под стать друг другу - светлые, душевные люди. Со временем другие пары последовали примеру Карловых, вечерний променад стал ритуалом, фишкой посольства...

Из корейской кухни он больше всего любил синсолло - сложное блюдо из множества мясных и овощных закусок, выложенных по кругу в большой специальной кастрюле с отверстием посередине. В 2006 году, когда у Андрея Геннадьевича заканчивалась командировка, сотрудники подарили ему ведерную синсоллошницу - литров на пять, с выгравированными именами всех, кому посчастливилось работать рядом с ним.

Поворот в отношениях России и КНДР в начале 2000-х годов потребовал от Андрея полной самоотдачи - для преодоления глубокого спада, для подъема отношений на новый уровень. Его контакты с Ким Чениром вышли далеко за официальные рамки, эти двое стали по-человечески близки друг другу. Почти полсотни встреч с лидером КНДР за пять лет - своего рода дипломатический рекорд. Недаром в рабочем кабинете Андрея в Консульском департаменте на видном месте неизменно стоял их фотоснимок с личной подписью Ким Ченира. Своеобразным памятником российскому дипломату на корейской земле стал Святотроицкий храм, сооруженный по инициативе Ким Чен Ира и при активном участии Андрея. После его освящения в августе 2006 года митрополит (ныне патриарх) Кирилл совершил там обряд венчания Андрея и его супруги Марины... Уверен, корейский руководитель ценил не только высочайший профессионализм Андрея, но и его душевные качества. Он был заботливым сыном, братом, мужем и отцом, всегда с большой теплотой отзывался о своих учителях в МГИМО - В.Н. Дмитриевой и Н.П. Семеновой. Посадил вместе с сотрудниками Посольства около сотни березок на территории...

Когда уже директором Консульского департамента МИДа он по приглашению Ким Ченира приехал в Пхеньян на празднование 65-летия Трудовой партии Кореи, то первым делом спросил у меня:

- Как там мои березы?

*Ирсен, Ченир - именно к такому написанию корейских имен призывает известный российский кореевед.

Мы с послом посмотрели много мест, а потом Андрей Карлов решил: пусть будет здесь, недалеко от реки Тэдонган, в районе Чонбек.

Он много времени и сил отдал строительству православной церкви.

Вечером на торжественном ужине по случаю Великого освящения храма митрополит Кирилл спросил его, венчаны ли они с супругой. И предложил на следующий день провести обряд венчания. Нынешний посол Александр Мацегора, друг Андрея Карлова, держал венец с ликом Спасителя...

А потом Андрей Геннадьевич по возможности приходил на воскресную литургию, случалось, стоял на утреннем богослужении. О чем были мысли его? Он всегда служил интересам народа - российского и корейского. И в Корее Андрея Карлова знали все - от мала до велика. Ведь в народе он был известен как близкий друг товарища Ким Чен Ира и на фотографиях в газетах, в документальной хронике они всегда стояли рядом...

В день похорон своего друга Александр Иванович Мацегора поднялся на звонницу. Колонны пыльные, ему дали перчатки - он отказался. Хотели помочь - отстранил всех, я сам! Медленно, торжественно и яростно бил в колокол. Весь Пхеньян слышал этот погребальный звон - скорбь по невинно убиенному, грусть и печаль по другу и товарищу.