Поделиться
Глубокий и во многом уникальный зондаж российской (главным образом региональной) элиты - "Самые влиятельные люди России-2003. Политические и экономические элиты российских регионов" - провел недавно Институт ситуационного анализа и новых технологий (ИСАНТ). Аналогичные исследования ИСАНТ проводил в 2000 г. Термин "элита" в данном случае использовался в его сугубо политологическом функциональном значении - это те, кто принимает стратегические решения в сфере экономики и политики. Посредством специальной методики были опрошены 1702 эксперта в 66 регионах РФ (в каждом опрашивали не менее 25 местных мудрецов) и получены перечни наиболее влиятельных лиц в политике и экономике регионов. Этот проект стал продолжением и концептуальным развитием аналогичного исследования, проведенного ИСАНТом в 2000 г. Ученые выясняли, из каких источников "черпает кадры" элита? Какие категории в ее составе преобладают? Какие группировки в каких направлениях движутся, каковы их перспективы и "стиль лидерства", что изменилось по сравнению с 2000 годом?
Наши чиновники не тупые, не старые и не столь многочисленные, как в других странах. Общество они раздражают не числом, а "умением".
Научный руководитель проекта, доктор политических наук, профессор Российской академии государственной службы при Президенте РФ Оксана Гаман-Голутвина пояснила "РГ", что предметом изучения стали только лица, непосредственно и публично влияющие на экономику и политику. "Серые кардиналы" и члены "теневых кабинетов" принципиально оставались за кадром, а факты имели безусловный приоритет перед слухами и домыслами. Точно так же отбраковывали "крайние", полярные экспертные оценки. В результате многие весьма живучие мифы о нашей элите оказались развенчаны или по крайней мере подправлены.
Само исследование занимает в только что вышедшей книге 700 страниц. Поэтому о мифах - кратко и конспективно.
Миф первый выражается фразой из старого анекдота: "Чиновников развелось - кирпичу негде упасть!" Нет, возражает профессор Гаман-Голутвина, в сравнении с развитыми странами Европы и США в России количество чиновников по отношению к общей численности населения не так высоко. Так было в России вплоть до второй половины XIX века, то же самое наблюдается отчасти и сейчас, хотя некоторый рост числа управленцев действительно есть. По данным специалистов Высшей школы экономики, резче всего - на 6% - численность чиновников выросла в 1995 году. С 1994 по 2001 год их количество во всех структурах власти увеличилось на 16%, и это можно рассматривать как естественное следствие становления рыночных отношений. Сейчас в России на тысячу жителей приходятся в среднем 7 чиновников, тогда как в Австрии соответствующий показатель составляет 14, в Америке -7,8, в Великобритании -8,8, во Франции - 12,4, а в Швеции - целых 16,8. При этом комиссия под руководством бывшего вице-премьера Бориса Алешина предлагала сократить численность управленческого аппарата России еще на 30 процентов. Наши бюрократы раздражают общество не числом, а умением: к нуждам общества они относятся с царственным безразличием, а к оппонентам - с нежностью бульдозера. Уровень коррупции в их среде намного превышает "среднеевропейский".
А вот по удельном весу в составе политической элиты российская бюрократия действительно опережает европейскую и американскую. Отсюда - распространенное в России убеждение, что "место красит человека". Региональная политэлита - это прежде всего (на 70-90%) так называемые "бюрократы" - действующие лица административной вертикали власти, избранные главы регионов и назначенные руководящие работники местных администраций. "Вольные стрелки" - партийные и общественные лидеры, представители науки, культуры и образования - в явном меньшинстве. "Бюрократам" попасть во власть и удержаться в ней легче. Как отмечают эксперты, влияние административной вертикали на формирование элиты в последние годы усилилось: по сравнению с 2000 годом доля губернаторов в перечне наиболее влиятельных лиц возросла на 26%. Но вот что важно: все меньшее значение имеет "личностный фактор" по сравнению с принадлежностью или поддержкой мощных административных или политико-финансовых структур. Эпоха "самовыдвиженцев" и "одиночек" как в современной политике, так и в экономике, отмечает Оксана Гаман-Голутвина, ушла безвозвратно.
В числе наиболее влиятельных лиц эксперты в 2003 году назвали почти в 6 раз больше партийных лидеров, чем в 2000-м. В абсолютных цифрах число влиятельных лиц - членов "Единой России" возросло с 13 до 133, КПРФ - с 25 до 115, ЛДПР - с 5 до11, СПС - с 6 до 56, "Яблока" - с 11 до 29. Но в данном случае происходит "партийное строительство наоборот" - не выдвиженцы партий идут во власть, а влиятельные региональные администраторы и предприниматели обзаводятся партбилетами, дабы упрочить свои позиции.
Миф второй: Россией регионов правит "милитократия" - всесильная корпорация людей с погонами. Между тем, по оценке экспертов, несмотря на высокий удельный вес выходцев из силовых и специальных структур в составе элиты, темпы вхождения во власть бывших военных (так называемых силовиков) существенно ниже, чем темпы пополнения элиты за счет выходцев из бизнеса. По данным социологов, за первые два года правления Владимира Путина удельный вес выходцев из деловых структур в региональной элите (хотя и уступает вдвое бывшим военным в составе управленцев) вырос в 6 раз (!) и достиг 11,3% против 1,6% в 1993 году. Особенно заметно политическое участие бизнес-элиты в сырьевых регионах и тех субъектах РФ, где расположены крупные бюджетообразующие предприятия (Чукотка, Эвенкия, ХМАО, Приморье, Красноярский край и др.). Другое возражение против тезиса о засилье милитократии в регионах России состоит в том, что выходцы из военных кругов не очень эффективны в качестве гражданских управленцев. Пожалуй, единственный среди них убедительный пример успеха - губернатор Подмосковья генерал Борис Громов.
Миф третий - о "неповоротливых провинциалах". Напротив, региональная элита в целом (хотя нет правил без исключений) вполне владеет ситуацией в своих регионах, чутко улавливает "сигналы сверху". Иногда оказывается дальновиднее своих федеральных начальников, предлагая перспективные региональные программы.
Удельный вес представителей науки, образования, культуры в составе региональной элиты невысок. Исключение составляют руководители СМИ и ректоры региональных вузов, удельный вес которых в составе влиятельных региональных сообществ вырос соответственно в 17 и 14 раз. Так, в Томской области в рейтинг персона грата входят ректоры четырех вузов (опережая главу областного правительства), в Приморье - трех. Объясняется это не только тем, что руководство вузов с введением де-факто платного образования смогло аккумулировать и использовать для своего продвижения немалые средства, но и ростом престижа дипломов и научных степеней среди политэлиты. В Питере заметна роль руководителей СМИ и знаковых для отечественной культуры учреждений (Мариинский театр, Эрмитаж, Русский музей).
В среде региональных руководителей все больше ценятся навыки публичного политика, умение расположить к себе население. Что же касается "стратегии мышления", то, считает наш собеседник, в нашу эпоху "коротких целей и коротких денег" (такие времена, как правило, всегда следуют за эпохами форсированных модернизаций, чем отмечен в России ХХ век) трудно ожидать от политиков выдвижение крупномасштабных программ переустройства России.
Миф четвертый: "В бой идут одни старики". Да, сейчас около двух третей губернаторского корпуса - люди со значительным опытом работы, в том числе в советский период. Но в последние годы наметилась тенденция вытеснения их относительно молодыми "прагматиками", признаки "усталости от ветеранов" ощущаются практически во всех регионах, которыми управляют "старожилы во власти" (Астраханская, Самарская, Ростовская, Свердловская области, Калмыкия, Татарстан и др.). Через 4 года "третьи сроки" политических долгожителей закончатся. А переизбрание первого лица влечет за собой и смену команд. Кроме того, в регионах в ближайшие годы неизбежно усилит свои политические позиции средний бизнес. Уже сейчас региональные "хлебные", "пивные", "макаронные" и иные магнаты получили депутатские мандаты и кресла в структурах исполнительной власти. Не дремлет и криминал, хотя, легализуя теневые капиталы, действует сейчас не в пример тоньше и осторожнее, чем прежде.
Миф пятый: "Чужие здесь не ходят". А вот это как раз правда. Как замечает Оксана Гаман-Голутвина, чаще всего при описании современной элиты употребляется слово "клан". Только критерии при формировании региональных кланов в каждом регионе свои: где-то - этнические, где-то - семейно-дружеские, где-то - общность экономических интересов или общая профессиональная биография, но везде - готовность играть по правилам "своего" клана и личная лояльность его главе. Кого в регионах однозначно не любят - это "варягов" из центра (хотя исключений и из этого правила немало). А возможным конкурентам дают почувствовать эффект "выжженной земли". Жесткая иерархическая система не дает перспективным политикам выдвинуться, минуя уже созданное "чистилище".
Что же будет с Родиной и с нами, если такова наша элита? Профессор Гаман-Голутвина далека от черного пессимизма. И от безудержного оптимизма тоже. По ее мнению, все зависит от того, какую стратегию дальнейшего движения выберет федеральный центр. Есть два пути. Либо сохранить однобоко-сырьевую ориентацию экономики и пойти на непопулярные социальные меры, усилив недовольство граждан (которое естественным образом выплеснется не на Красную площадь, а на площади перед областными "кремлями"). Или же надо сделать упор на инновации в технологиях и управлении, чтобы по возможности смягчить сырьевую ориентацию российской экономики и сгладить значительные региональные различия в условиях жизни в богатых и бедных регионах. Это потребует разнообразных механизмов и тщательности в "отборе кадров". Говорить же о нарастающем "авторитаризме", на ее взгляд, особого смысла нет: "Бывает развивающий авторитаризм и стагнирующая демократия, - замечает она. - Эффект зависит от цели, которую ставит перед собой власть".