Поделиться
- Идея программы "Прости" пришла четыре года назад, - рассказывает Андрей Разбаш, - когда я очень сильно наказал своего шестилетнего сына. Я сильно разошелся, а потом понял, что на маленьком мальчишке срываюсь из каких-то своих неудовлетворенностей. На следующий день приехал к нему (мы жили не вместе) и извинился, подробно объяснил мотивы своего поведения. С этого дня наши отношения значительно улучшились. Именно тогда у меня появилась мысль сделать программу высокой искренности. Я подумал: почему, если у человека есть желание сказать "Прости!", а за подобным восклицанием всегда стоит какая-нибудь поучительная история, не создать подобный проект. Около трех лет я размышлял над этим, но не было моральных сил начать, поскольку чувствовал непреодолимую планку ответственности за тех, кто будет выходит в эфир со своими признаниями. Год назад умерла моя мама, а практически вслед за ней - мама моего сына Андрея Разбаша-второго. И я почувствовал свою вину перед ними: мама, хотя ей было уже за восемьдесят, могла бы еще жить, если бы я лучше о ней заботился. А к Тане, моей бывшей жене, я не приехал сразу, когда узнал, что на "скорой помощи" она попала в больницу: отложил визит на утро. Утром оказалось уже поздно. Все это на меня подействовало, и я освободился от страхов и приступил к разработке программы.
Российская газета| Так вот откуда посвящение программы - "Маме", характерное скорее для книг, нежели для ТВ?
Андрей Разбаш| Всегда делаю то, что мне хочется. Я верю, что люди существуют, пока жива о них память. И мне хочется, чтобы мама еще жила, видела, что ее помнят.
Проект "Прости" - мой протест. Против беспредела и отсутствия какой-то моральной силы в обществе, которая должна оценивать поступки людей, против того, что у многих нет чувства ответственности за собственные поступки. Я думаю, если передача просуществует в эфире год, то в студию буду приходить люди и извиняться за некачественные товары. Мечтаю, чтобы в программу пришли Горбачев, Ельцин, другие известные политики и извинились...
РГ| А подобные программы вообще должны иметь место на телевидении, ведь это - шоу человеческих чувств?
Разбаш| Да, шоу человеческих чувств. Но ведь это как стихи. Человек переживает, затем переносит переживания на бумагу, а затем стремится опубликовать их, не прячет в стол. Для чего? Чтобы и другие люди тоже что-то почувствовали...
РГ| Перед записью программы "Прости" вы как-то по-особому настраиваетесь?
Разбаш| Я прожил на свете 52 года, из них - четыре года в прямом эфире делал "Час пик". Каких только сложностей тогда не возникало: однажды гость сильно опаздывал, и все руководство канала запаниковало: что же делать. А я был спокоен, поскольку знал: я выхожу к людям, они помогут мне (это что-то сродни актерству, когда происходит взаимная отдача со зрителями). И до прихода гостя я общался по телефону с теми, кто смотрел нас в эфире. Беспокойство возникает лишь тогда, когда ты не понимаешь, что ты делаешь и для чего.
РГ| А случалось, что на съемках "Прости" гости программы начинали вести себя неожиданным для вас образом?
Разбаш| Нет. Два человека просто не дошли до студии: после предварительного разговора, который веду перед началом съемок, мне показалось, что эти люди оскорбили бы и меня как ведущего, и зрителей передачи. И они так и не попали на "голубой" экран.
А однажды случилось наоборот: я предложил редактору, работающей в нашей программе, рассказать что-нибудь, предложил совершенно наобум. И она рассказала невыдуманную жесткую историю из своей жизни с любовью и смертью.
РГ| Вы сами не планируете выйти в качестве гостя?
Разбаш| В этом есть какой-то выпендреж, хотя думаю, что если проект устоит и завоюет себе место под солнцем, я все-таки выступлю в этом качестве.
РГ| Судя по первым выпускам, прощение приходят просить в основном люди, в силу каких-то не зависящих от них обстоятельств совершившие мучающий их поступок. А те, у кого на совести настоящие преступления, были у вас в студии?
Разбаш| Да, героем четвертой программы станет человек, который грабил и калечил людей, двадцать лет провел по тюрьмам. Случайная встреча в тюрьме его преобразила, а к нам на передачу он пришел с верой, что мы делаем правильное дело, поделился обстоятельствами своей жизни. У него сейчас семья, трое детей. Он пережил свое преступное прошлое. Вообще у нас такая страна, где очень легко пойти "по скользкой дорожке". Мне было сложно не стать преступником: я жил в деревне, где друг друга просто убивали...
РГ| Вы родились в поселке Усть-Кара Архангельской области. Родители были ссыльными?
Разбаш| В какой-то степени можно сказать да. Мой дед Наум Разбаш был заместителем главного редактора очень влиятельной по тем временам газеты "Гудок". Перед войной его, как и многих евреев, представителей интеллигенции, фактически выслали из Москвы - перевели на Север на должность главного редактора газеты "Советский Уэлен". Там рос мой отец, прикипев к Северу, провел там все войну - в качестве радиста. Мама, деревенская девчонка с "чистой анкетой", спортсменка, отличница, работавшая во время войны на заводе "Манометр", приехала в этот далекий край начальником Первого отдела, который отвечал за шифровки, ведь в то время все данные, связанные с Севером, шифровались, даже прогноз погоды. И в итоге родители встретились, и родился я.
РГ| Вы - один из основателей легендарного "Взгляда", что изменилось на телевидении с тех пор?
Разбаш| Тогда был детский сад - дети шалили по поводу политики, по поводу культуры, искусства. А затем дети выросли и стали делать, к примеру, талантливые фильмы - "Турецкий гамбит", "Конец империи", стали зарабатывать деньги, и почти все расстались с иллюзией о том, что свобода - ценность абсолютная. В каждый конкретный период она относительна и имеет цену. Цена свободы после распада СССР - драматическое обесценивание всего, в том числе интеллектуальных и человеческих ресурсов. Мы заплатили за свободу появлением огромного количества нищих, развалом Вооруженных сил, ускорением отставания от высокотехнологичного мира.
РГ| В жизни вы часто просите прощения у других?
Разбаш| Не часто, но случается. Я нормальный, стараюсь много внутреннего груза не носить с собой и считаю признание собственных ошибок одной из функций гигиены души. Вообще мне близка традиция английской сдержанности (по крайней мере, так, как ее представили литература и кино). А то как часто бывает: мы так любим дружить, обнимаемся, пьем пиво, ходим с друзьями в баню, а затем предаем друг друга. Лучше быть прохладней в отношениях, но корректней. Не совершать серьезных ошибок по отношению к другим так же, как ты не хотел, чтобы это было по отношению к тебе. Вот и все.