По оценкам комиссии Европейских сообществ (КЕС), почти 15 процентов рынка ширпотреба в ЕС - это "свои" и зарубежные подделки. На рынке детских товаров эта планка достигает почти 20 процентов. Основные производители и поставщики фальсификата не только в "еврорегион", но и в Россию - страны Восточной, Южной Европы (в целом 20 процентов), Китай (17-20), страны Северной Африки (15), Турция (13-15), Южная Америка (около 15 процентов). Наносится ущерб имиджу не только качественной продукции, но и затрудняется сбыт вполне легальных и "массовых" изделий из-за демпинговых цен на фальсификаты. Ситуация, по мнению КЕС, усугубляется и тем, что в процессе расширения Евросоюза с новобранцами и кандидатами на вступление в ЕС не обговаривается межгосударственный контроль за производством, сбытом и реэкспортом сфальсифицированных изделий, поэтому такие проблемы приходится решать, что называется, задним числом. Вдобавок нечетко оговорены антифальсификатные и антидемпинговые нормативы при вступлении упомянутых государств в ВТО.
Что касается российского рынка потребительских товаров, доля здесь всевозможного контрафакта, по экспертным оценкам, ныне превышает 35 процентов, в том числе в сфере товаров для детей - минимум 40, сбыте мебели - 30-35, лекарств - до 30, в парфюмерно-косметических изделиях и текстильных товарах - минимум 30 и около 40 процентов соответственно. Упомянутые ужесточения ЕС вынудят быстро переводить такое производство в соседние с Евросоюзом страны. В том числе потому, что, например, средняя стоимость рабочей силы в западном регионе СНГ втрое, а то и вчетверо ниже, чем в Восточной Европе, и почти вшестеро меньше, чем в Южной Европе. Вдобавок, как сообщали "РГ" и "РБГ", государственные стандарты качества, в том числе экологической и потребительской безопасности многих изделий, как и экологические нормативы производства в СНГ (в отличие от ЕС) либо отсутствуют, либо необязательные, либо не состыкованы с аналогичными стандартами в государствах Евросоюза, Восточной Европы, других регионов. Это тоже широкая лазейка для производства и сбыта контрафакта, включая реэкспортный.
Вот мнение Алексея Якушева, вице-президента Национального фонда поддержки малого и среднего предпринимательства: "Если, несмотря на все заявления о борьбе с контрафактом, он продолжает процветать, значит, это кому-то нужно. Многие продукты, если бы они не были контрафактными, вообще не дошли бы до платежеспособного потребителя. То, что под видом контрафакта на рынок поставляется некачественный продукт, по сути контрафактом, по-моему, не является. Если создается и сбывается продукция, наносящая ущерб потребителю, - это тоже еще не контрафакт. Но если бы не было любых разновидностей контрафакта, многие престижные вещи были бы большинству россиян недоступными по цене. Но что наша промышленность и внешняя торговля могут предложить потребителю взамен?"
Как считает Виктор Волков, председатель Комиссии по предпринимательству Мосгордумы, "контрафакт процветает в России столь пышным цветом, что мы рискуем не вступить по этой причине в ВТО. Если прежде мы получали контрафакт из-за рубежа, сейчас научились успешно делать его сами. Все эти "бренды" успешно изготавливают, например, в Подольске и Мытищах. А сбываются они и в бутиках, и на рынках. Готовился целый законопроект о борьбе с контрафактом, много было положительных отзывов, но документ этот до сих пор не принят".
Точка зрения Марины Маскаевой, советника отдела регулирования предпринимательской деятельности, конкуренции и рекламы Департамента государственного регулирования в экономике Минэкономразвития России, такова: "На сегодняшний день наиболее актуальны такие вопросы, как необходимость совершенствования нормативно-правового регулирования экспертизы товара с целью определения контрафактной и фальсифицированной продукции, а также уточнение порядка утилизации, переработки или изъятия конфискованного контрафактного и фальсифицированного товара".
Россия практически не готова к возможным последствиям введения в Европе карательных санкций против контрафактной продукции и ее изготовителей. Как видно из высказываний авторитетных экспертов, решения проблемы в ближайшее время ожидать не приходится. Соответственно никто не берется прогнозировать вектор и масштабы российских последствий брюссельского решения.