Поделиться
Острейшая проблема нехватки учителей решена? Об этом корреспондент "РГ" беседует с ректором Российского государственного педагогического университета им. Герцена Геннадием Бордовским.
Российская газета | Геннадий Алексеевич, выходит, деньги решают все?
Геннадий Бордовский | Не все, но многое. Год назад учитель получал две с половиной тысячи рублей - ниже прожиточного минимума. Но как только городские власти решили платить молодым специалистам по шесть тысяч, это сразу дало эффект. Чуть раньше зарплату педагогам повысили в области, и в школу пошли работать даже преподаватели вузов.
РГ | Но как-то не очень верится, что все проблемы учителей сосредоточены только в их кошельках.
Бордовский | Действительно, даже если дать учителю сорок тысяч рублей, условия его работы не эквивалентны его моральным, психологическим и физическим нагрузкам. Задача учителя - не только рассказать теорему Пифагора. У него должны быть возможности читать книги, ходить в театры и кино, развиваться. Чтобы быть авторитетом для ребенка всегда и во всем.
РГ | Как вы оцениваете попытки возвратить для студентов педвузов, обучающихся на бюджетных местах, распределение?
Бордовский | Тогда педагогическая сфера превратится в отстойник обреченных людей. В наши вузы пойдут только те, кто не надеется поступить в вуз покруче. Уже в этом году в педвузах осталась не заполнена тысяча студенческих бюджетных мест. Судя по опросам, наши выпускники не возражали бы против отработки в школе. Но, как они говорят, это возможно только при условии, что бюджетная зарплата будет соответствовать рыночной.
Требуется изменить психологию работодателя, в нашем случае - директора школы. Сегодня он убежден: ему обязаны предоставить недостающих учителей, раз государство их выучило. А надо индивидуально работать с будущими педагогами - привлекать их, допустим, возможностью летнего отдыха с семьей за счет спонсора школы, близостью детского сада, если у выпускника уже есть дети, и т.д.
РГ | Многие преподаватели вузов недовольны тем, что их зарплата в 2006 году увеличится всего на 11 процентов. Вы тоже?
Бордовский | В нашем университете оклад преподавателя, доктора наук, 2-3 тысячи рублей, а средняя зарплата по вузу - 9 тысяч. При повышении зарплаты на 11 процентов профессор должен был бы получить в кассе дополнительно еще тысячу рублей. Но ему добавляют лишь 200-300 рублей. Почему? Потому что сегодня в его зарплату на 90 процентов входят доплаты, а повышение касается лишь мизерной ставки. У меня, к примеру, как у ректора три с половиной тысячи. Так оценивает труд на этом посту государство. Значит, мне доплатят 400 рублей.
РГ | Выпускники, с энтузиазмом приходя в школу, быстро разочаровываются, так как им первым делом запрещают ставить двойки, чтобы не портить успеваемость...
Бордовский | С этим справиться практически невозможно. Школа для многих родителей важна только в качестве института, обеспечивающего ребенку поступление в вуз. Искажается социальная миссия школы. Когда учителя поставили в положение обслуги - это уже не педагог. Мы в вузе убеждаем студента в том, что педагог - это миссия, а в реальной жизни оказывается, что ничего подобного.
РГ | Как вы считаете, не внесет ли раскол в ряды педагогов намерение с нового года в разы повысить жалованье директорам школ, лучшим учителям?
Бордовский | Когда у нас в вузе фактически перестали платить зарплату, я нашел ключевые фигуры, которым на фоне остальных сотрудников существенно поднял зарплаты. И тогда в каждом подразделении появился по крайней мере один человек, который был заинтересован сделать все, чтобы оно не развалилось. Потому что в такой ситуации, когда нельзя помочь всем, нужно создавать некую сеть, которая будет способствовать сохранению равновесия системы. Это выход для сохранения опорных позиций. Тем более сейчас, когда все острее встает перспектива введения контрактной системы, договоров на два-три года. Ведь резерва на запасной скамейке желающих поработать директором школы вы не найдете.
РГ | Вы - сторонник введения единого госэкзамена?
Бордовский | Я - за ЕГЭ, но с некоторыми оговорками. После того как исчезли единые программы, учебники, уровень знаний в разных школах в одном и том же городе стал совершенно несопоставим. Сегодня ЕГЭ - это измеритель, по которому можно сопоставить образование в разных уголках России. Но у нас зачастую благое дело превращается в свою противоположность. Чем больше на ЕГЭ навешивают других функций, тем он становится менее эффективным и объективным. Если результат ЕГЭ начнет влиять на поступление в вуз, то он будет неизбежно искажаться. В этом году в Башкирии 60 процентов школьников получили по математике отличные баллы. Не верю! Я был у министра Андрея Фурсенко, и он показал письмо возмущенной выпускницы школы, кажется, из Нижнего Новгорода. Девушка возмущалась сложным ЕГЭ по математике и упрекала министра, что принимаются подобные решения. Так вот, эта ученица-гуманитарий на одной странице сделала четыре ошибки!
Мы обнаружили, что ЕГЭ вскрывает многие вещи. Но начните по его результатам платить зарплату учителю - и все, хорошей идее придет конец. Приведу другой пример. Зачислили студента-"егэшника" в вуз, а он неделю поучился и ушел. Что мне делать с этим бюджетным местом? А когда все повсеместно будут поступать по ЕГЭ? Мы полгода будем гонять по кругу таких первокурсников. Значит, мне надо будет на освободившиеся бюджетные места добирать студентов. А где их взять?
РГ | Но ведь в других странах эта система работает?
Бордовский | В Америке она работает прекрасно. Но там каждый вуз имеет свой экзамен - собеседование или сочинение. Человек доказывает, почему он хочет поступить именно в этот вуз. Играет роль и еще один критерий: деньги за обучение должны быть внесены к 1 августа. Не внес - будь ты хоть гением, тебя не зачислят. Своя система во Франции: в университет может записаться каждый выпускник школы. В Сорбонне на курс, где предполагается выпуск ста человек, зачисляют полторы тысячи. Через неделю дают контрольную работу по математике, и сразу тысяча студентов отсеивается. К концу года остается полторы сотни.
РГ | А в Сорбонне почему не боятся отсекать?
Бордовский | Потому что у них финансирование не связано с количеством студентов. К примеру, в политехнический институт там никаких ЕГЭ не принимают, а только по жесточайшему конкурсу внутренних экзаменов. На Западе действуют разные системы, но нет внутренних противоречий. В отличие от наших реформ, где многое делается на авось.
РГ | Даже Болонский процесс?
Бордовский | Ему сопротивляются, так как Болонский процесс предполагает глубочайшую реформу образовательной системы по сути. По задачам, по содержанию. Кто сегодня это способен делать? Убежден, что таких немного.