Поделиться
Российская газета: Все-таки почему вы приняли решение уехать из родной страны? Проблемы начались еще в Ленинграде?
Юлиан Панич: В Ленинграде мы сняли фильм "Дорога домой", получили за него первую премию на Всесоюзном кинофестивале и массу неприятностей, поскольку это была политическая картина. А когда Людмила выпустила документальную картину "На смерть поэтов" (о Лермонтове и Шандоре Петефи), которую сразу запретили, мы уехали в Москву. В 1969 году меня пригласили в "Останкино". Казалось бы, о чем мечтать? Мы с Людмилой сделали первый советский телевизионный цветной фильм "В час эстрады". Но мне стало противно работать на Центральном телевидении, в объединении "Экран", в этой коррумпированной компании людей, и я не только добровольно уволился в 40 лет, а вообще эмигрировал из страны.
РГ: Как вы попали в Мюнхен на "Свободу"? Ведь сначала уехали в Израиль...
Панич: В 1972 году Израиль был единственным вариантом. Мы прожили там три недели: замечательная страна, пальмы, апельсиновые деревья на улицах. Но работы никакой и шансов - тоже. Мне предложили дать интервью радиостанции "Свобода". Какое, к черту, интервью? О чем? О том, что я безработный, живу на улице? Нет, сказали мне, это возможность получить работу. Мы приехали в Мюнхен. В это время арабские террористы убили израильских спортсменов, участвовавших в Олимпиаде в Мюнхене. Мы с Людмилой хотели снять фильм о них. На "Свободе" я выступил по этому поводу. На меня обратили внимание. Так Господь Бог дал нам шанс.
РГ: Что скажете сегодня, спустя годы, о своей эмиграции?
Панич: Я ни секунды не жалею о том, что эмигрировал, иначе всю жизнь чувствовал бы себя недополучившим эмоций, информации, знаний. Я не копил деньги на дорогие автомобили, а тратил их на поездки, объехал почти весь мир, был на всех континентах. И вынес ощущение, что мир, как сказал Солженицын, опасно един и прекрасно един. Я уехал из Советского Союза в 40 лет (теперь-то понимаю, как был тогда молод). Уехал в никуда. Волею судьбы и случая, никак иначе, жизнь повернула меня к радиостанции "Свобода". Волею судьбы и случая я оказался там в нужный момент, когда по каналам самиздата пришли листочки (папиросная бумага!) "Нобелевской лекции" Солженицына, и американское начальство сказало, что мой голос очень хорошо ложится на текст писателя. Волею случая я оказался свободным диктором, которого поставили на чтение "Архипелага "ГУЛАГ". И уже не волею случая, а волею крови моей, понимания того, что делаю, узнал, что Солженицын сказал, будто бы Александр Виноградов (у меня был такой псевдоним) читает лучше других и пускай, дескать, дальше его произведения читает только он. Для меня это стало наградой. На радио не было особой конкуренции, нас, читающих, было немного, и я хорошо сидел в седле несколько лет, вся неподцензурная русская литература прошла через меня. Я первым прочел и "Чонкина" Владимира Войновича, открыл "Москву-Петушки", читал Василия Гроссмана. Работал с Виктором Некрасовым, Сергеем Довлатовым. Александр Галич был в то время главным редактором культурной секции, я - режиссером, Людмила - сотрудником. В этом плане судьба послала мне шанс, и я им воспользовался. Никого не толкая, не подличая, просто старался работать как можно лучше. За 25 лет эмиграции сделано 1196 программ. Я успел сняться в 11 картинах, поставил пару спектаклей в Германии, Америке. Эмиграция закончилась для нас в 1990 году. Мы давно не чувствуем себя эмигрантами.
РГ: Почему вы поселились во Франции?
Панич: Во-первых, это дешевле. Во-вторых, у меня достаточно гордости, чтобы не мозолить людям глаза и ждать приглашения на работу. К тому времени мы поставили 38 радиоспектаклей для "Театрального зала "Свободы". С нами работали самые знаменитые артисты: Смоктуновский, Борисов, Чурикова, Табаков... И в 64 года, когда по западным меркам я еще мог работать, подал заявление об уходе. Нам обоим предлагали работу в Щукинском училище, которое мы когда-то окончили, и в кино, и на радио. Мы приехали в Москву, купили квартиру и решили, что до конца своих дней будем там работать. Просидели год. Телефон молчал... И я сказал: "Люда, давай уедем". Была бы деревня где-нибудь в Псковской губернии, где были корни, туда бы уехали. Но "побеги" наши оказались во Франции. Я успел купить на скопленные деньги маленький домик на западе Парижа, в замечательных лесах Рамбуйе. Людмила, родившаяся в Ленинграде, пережившая здесь блокаду, оказалась, по сути, крестьянкой: она с удовольствием копает, боронует, орудует граблями. И вот живем там уже 10 лет. Книжку недавно написали - "Четыре жизни Юлиана Панича, или Колесо счастья". Собираемся издать ее в Москве.
РГ: Говорят, что по соседству с вами живет Ален Делон. Это шутка?
Панич: Почему шутка? Правильно. В "лесах" у нас еще более знаменитые соседи. Есть квартира в центре Парижа, на пятом этаже, которую снимали мы, теперь снимает наш сын, и там всегда есть комната для нас. А на третьем этаже живет Ален Делон - сосед, с которым мы не пьем чай, у нас нет отношений "вась-вась". По этой улице ходят и другие замечательные артисты: Филипп Нуаре, Депардье, до последнего времени Бельмондо (сейчас он болен, но не сдается, его вывозят на улицу в коляске). Они ходят по городу, никаких эскортов, никаких охранников у них нет. И это считается нормальным.