Челябинский театр оперы и балета показал "Пиковую даму"

Свой творческий статус, позволяющий конкурировать с крупнейшими российскими музыкальными сценами, Челябинская опера создала буквально за несколько лет, хотя в историческом прошлом на сцене театра выступали именитые музыканты и постановщики - Исидор Зак, Александр Мунтагиров, Георгий Миллер, Александр Гергалов (Мариинский театр), Валентин Пролат (Венская опера), Борис Стаценко (Дюссельдорфская Немецкая опера), Мария Гаврилова (Большой театр). Но расцвела Челябинская опера благодаря интересу к театру областного руководства и примы отечественной сцены Ирины Архиповой. Без натужных усилий они превратили скромную "золушку" индустриального города в любимую публикой "принцессу". Художественный руководитель Челябинской оперы Денис Северинов признался, что, когда Ирина Архипова впервые привезла свой оперный фестиваль в Челябинск, то местным певцам было стыдно за свой профессиональный уровень. С тех пор певица провела в Челябинске уже шесть своих фестивалей и XIX Конкурс вокалистов им. Глинки, она же внедрила практику приглашения в спектакли Челябинского театра певцов с мировыми именами, а бывший челябинский баритон, поющий теперь на Рейне Борис Стаценко провел Фестиваль итальянской оперы с солистами из Италии. Худрук также заметил, что ставку в театре делают на воспитание молодых певцов: организовали для них стажерскую группу, зато пост главного режиссера упразднили - дверь для любых творческих идей должна быть открыта. Сегодня в Челябинске идут спектакли Георгия Исаакяна, оперетты в постановке Андрея Сергеева, классика в интерпретации Алексея Степанюка.

"Пиковая дама" Степанюка как раз и попала в номинацию "Лучший оперный спектакль", обнаружив на показе, что столичные меломаны с этой "Дамой" уже знакомы. В полуконцертном варианте Степанюк показывал эту же работу с труппой Мариинского театра в Зале Чайковского. Но от аналогий лучше сразу отказаться: во-первых, чтобы не сравнивать Германа-Галузина или Графиню-Богачеву с челябинскими артистами, а во-вторых, все-таки режиссерские компромиссы на концертной сцене несопоставимы с художественными целями спектакля.

Нельзя также сказать, что в Челябинске Степанюк как-то "приспосабливал" к артистам свои идеи: скорее, здесь он их осуществил. И если в поле сумасшедшей энергии неврастеника-игрока Владимира Галузина статичные мизансцены Степанюка выглядели обычной "разводкой", то в челябинском спектакле этот медленный, "плывущий" ритм на сцене, бесстрастность, долгие паузы и позы превратились в "язык" спектакля. В нем мистическая история Графини, и роковая страсть Германа с карточному "фараону", и фантомные видения - словом, все страсти-безумия пушкинского сюжета превратились в спокойное, уравновешенное бытописание (конечно, не археологическое) из жизни неприметного гусара Германа, полюбившего, на беду, аристократку "в бархате" Лизу, напоминавшую по величию поведения не юную девушку, а свою "пиковую" прародительницу. Может быть, поэтому роковой дамой для Германа стала вовсе не старуха, а Лиза, любовь к которой и привела его к самоубийству. Режиссер повествует эту историю спокойно, без надрыва, без невротических припадков Германа, желающего узнать номера карт. Герман в очень певучем и лирическом исполнении Максима Аксенова, конечно, в ключевом моменте "дознания" позволил себе в возбуждении рухнуть на четвереньки и бить кулаком об пол, но в целом его внутреннее спокойствие невозможно было сбить ничем: ни видом лысой старухи-графини, сбросившей перед сном парик, ни призывами возлюбленной, с которой он даже самую страстную у Чайковского любовную сцену, венчающуюся знаменитым "Красавица, богиня, ангел!" провел, сидя на стуле.

Действие в спектакле напоминало движение на полотнах Борисова-Мусатова с их медленными, сокровенными ритмами и застывшими позами, с той лишь разницей, что никакой поэтичности персонажи в спектакле не достигали, а Герман остался бесстрастным рационалистом даже в жутковатой сцене, где лысая старуха-покойница вдруг оказалась не за дверью, а в его кровати. В результате всю нагрузку по воспроизведению страсти, лихорадки, рока и природных стихий взял на себя оркестр под управлением Антона Гришанина - яркий, выпуклый по звуку и по-настоящему театральный. Претензией может быть только то, что дирижеру так и не удалось скоординировать хор в спектакле, существовавший как будто в параллельном режиме, так же как и ансамбли солистов. Неожиданным сюрпризом челябинской труппы оказался молодой контртенор Артем Крутько, блеснувший в пасторальной партии Миловзора - без всяких натяжек способный осилить и самый сложный барочный репертуар. Вообще, "Дама" из Челябинска, хотя и оказалась не бесспорной, но показала движение труппы, серьезную и тщательную работу театра, стремящегося стать крупным оперным центром России.