Поделиться
После третьего заседания российско-французского Оргкомитета по проведению в 2010 году Года России во Франции и Франции в России и полуторачасовой дискуссии руководителей национальных оргкомитетов Сергея Нарышкина и Бернара Кушнера стало ясно: демонстрация нового качества российско-французских отношений состоится, что называется, при любой погоде. Высокий статус председателей, участие в работе оргкомитета министров российского и французского кабинетов (промышленности и торговли, образования и науки, культуры и информации) безусловно определят размах грядущих двусторонних событий в самых разных областях совместной деятельности. Национальная российская выставка, которая откроется мощной культурной манифестацией 12 июня 2010 года в Гран-Пале (его площадь 25 тысяч квадратных метров) и на прилегающих улицах Парижа, включая знаменитый мост Александра III, и Дом Франции в московском Манеже и на ВВЦ, авиационные и автомобильные салоны, выставка икон из двадцати четырех музеев России - "Святая Русь"- в Лувре и уникальное представление творчества Пикассо в Музее имени А.С. Пушкина, фестиваль Центра Помпиду в Эрмитаже, историко-культурная экспозиция, посвященная 100-летию российско-французского военно-политического союза, научные симпозиумы, обмены школьниками и спортивные турниры, беспрецедентный, более чем месячный тур "Комеди Франсез" по России, совместные постановки Большого и Гранд-опера, гастроли Мариинского театра, кинофестивали, книжные ярмарки и многое-многое другое.
Понятно, что далеко не все первоначально планируемые проекты вошли в нынешнюю версию программы - из-за кризиса от многого пришлось отказаться, но и то, что осталось, наверняка вызовет естественный вопрос: "А что, разве сегодня больше не на что тратить деньги?"
Французская экономика переживает сегодня непростые времена: банковское дело, автомобильная промышленность, металлургия, судостроение и другие отрасли индустрии испытывают жесткое воздействие негативных мировых процессов. Растет безработица, и дискутируется неизбежный вопрос о сокращении разного рода льгот. Но при этом ситуация намного лучше, чем в других европейских странах, например в Италии и Испании, и социальные статьи бюджета здесь считают "священной коровой", которую можно не любить, но необходимо уважать. И президент, и правительство заботятся о своей популярности в обществе, понимая, что во времена кризиса эта популярность падает при любых популистских мерах. В этом смысле Россия и Франция схожи друг с другом, хотя источники финансирования социальной политики весьма разные. Позволю себе напомнить только, что в весьма благополучном 2006 году средняя цена барреля нефти была немногим больше пятидесяти долларов, что меньше, чем в минувшем году и немногим больше, чем в первые месяцы года нынешнего. Очевидно, что ни Франция, ни Россия не будут тратить на свой совместный год последние деньги бюджетов, которые могли бы спасти оборону или здравоохранение (замечу, что суммы, которые запрашивают ведомства на проведение мероприятий, в их общих расходах являются статистической погрешностью). Другое дело, зачем вообще нужно тратить деньги на подобные акции и какую пользу они приносят России?
Можно сколько угодно иронизировать по поводу недавнего списка журнала "Тайм", определившего сотню самых влиятельных сегодня людей в мире, куда от России попал только Александр Медведев, заместитель руководителя "Газпрома", отвечающий за экспорт газа, можно считать политически тенденциозным отсутствие в этом списке Дмитрия Медведева и Владимира Путина, но то, что в нем не нашлось места ни одному российскому ученому или деятелю культуры, - знак в высшей степени примечательный и тревожный. Еще раз повторю, рейтинги "Тайма", как и все рейтинги подобного рода, нужно оценивать трезво и даже скептически. Но в данном случае мои тревоги подкрепляются другими фактами. Не берусь всерьез обсуждать проблемы науки, замечу лишь, что частота цитирований наших ученых в мировой научной литературе меньше их зарубежных коллег. Отношение к российской культуре, которой (как и наукой, впрочем) мы небезосновательно гордимся, в мировом сообществе тоже оставляет желать лучшего. На немецком книжном рынке количество названий книг русских авторов (вместе с классиками) колеблется между одним и двумя процентами, аналогичное положение во Франции, ситуация на британском и американском рынках и того хуже. В мировом коммерческом прокате практически нет российского кино. Представители российского шоу-бизнеса выступают за рубежом лишь для соотечественников (поющие по-английски "Тату" или Дима Билан вряд ли воспринимаются как носители русской культуры). Большой балет и оперные спектакли Мариинского театра, концерты ансамбля имени Александрова и хора имени Пятницкого, равно как и отдельные филармонические солисты, имеющие успех на мировых подмостках, воспринимаются как традиционные - еще с советских времен - статьи российского культурного экспорта, во многом утверждающие Россию как идейную преемницу СССР. Усилиями отдельных театральных лидеров и продюсеров поддерживается мировая репутация русского драматического театра, но его присутствие на зарубежных подмостках все-таки можно считать лишь эпизодическим. При отдельных прорывах, прежде всего таких, как деятельность Валерия Гергиева или успехи балетной труппы Большого театра, нет системы в продвижении российской культуры в мировом художественном пространстве. Мы не считали нужным заниматься этим всерьез, полагая, что все, созданное на родине Толстого, Достоевского, Чехова, Станиславского и Чайковского, автоматически должно получить заслуженное признание.
Пора понять, что, к сожалению, это не так. Наши французские коллеги по всем этим вопросам занимают куда как более жесткую и определенную позицию. Проблема национальной идентичности, которая прежде всего определяется языком и культурой, почти полвека в центре внимания французской политической и гуманитарной элиты. Программа "франкофонии", которая нашла отражение и в названии министерства культуры, в равной степени обращена и к "городу", и к "миру", собственно к французскому обществу и потенциальным поклонникам французской культуры за пределами метрополии. На протяжении веков Франция, как и Россия в предшествующие два столетия, была экспортером культуры, которую, как и Россию, заметно потеснили с мировых рынков. Утверждение всемирно значительной роли национальных культур для наших стран имеет не столько сиюминутно политическое, сколько экзистенциональное, сущностное значение. Тем более что и Франция, и Россия имеют на это все права - и в истории, и в современности. И дело не только в создании положительного образа наших стран за их пределами, сколько в необходимом преодолении накопившихся национальных комплексов, обусловленных с историческими переменами последних десятилетий. Россия и Франция во многом определили творческий характер европейской культуры, ее способность решать самые сложные художественные и ценностные проблемы. 2010 год может стать важным этапом совместного интеллектуального штурма, когда мы не только порадуем друг друга достижениями прошлого, но и сможем приоткрыть дорогу в достойное будущее.