Поделиться
Бог не дал человеку ничего лишнего: каждый орган важен. Но, наверное, было бы странно, если бы вдруг объявили Всемирный день почки или селезенки. А вот Всемирный день сердца - само собой разумеющееся. Потому как оно - символ самой жизни. О сердце корреспондент "РГ" беседует с директором Института сердца профессором Сергеем Сухановым.
Российская газета: Вашему институту десять лет. И он, если не ошибаюсь, единственное медицинское учреждение в России с таким названием. Почему?
Сергей Суханов: В России - да. А вот в США их девять, в Европе два. Вот есть же в России Институт мозга. Так почему не быть институту сердца?
РГ: Логично. Но уж очень это сложно - соответствовать такому названию.
Суханов: И меня это всегда беспокоило и беспокоит. Могу только сказать: что наш коллектив буквально выкладывается, чтобы, как говорят медики, кардиограмма была нормальной. Мы работаем по 14-16 часов в день с одним выходным. И всегда все 113 терапевтических и 50 хирургических коек заняты. Операционные никогда не простаивают.
Все самые сложные операции на сердце у детей и взрослых делаем. Кроме его пересадки. Наш институт находится в Перми, но он - филиал Бакулевского центра сердечно-сосудистой хирургии. Вот оперировали восьмичасового мальчика...
Он родился с тяжелейшим пороком сердца. Откладывать операцию было нельзя. Для нашего коллектива - это не нечто из ряда вон. Это наши обычные будни.
РГ: Какая проблема волнует вас сегодня больше всего?
Суханов: Начну с главного: в России до сих пор не существует стройной, работающей системы кардиологической помощи. Вот представьте себе: в Пермском крае 123 тысячи человек страдают ишемической болезнью сердца. Каждый год в нашем крае случается 12 тысяч инфарктов и предынфарктных состояний. А к нам на диагностику направляют меньше десяти процентов нуждающихся. Уточняю: именно на диагностику. Не на операции.
Еще в семидесятых годах прошлого века американские кардиологи заявили: проведение коронарографии - золотой стандарт диагностики ишемической болезни сердца. Понятно же, что если нет диагноза, то нет и лечения. Это международный стандарт. Но... не у нас. Вот Польша, например, после развала СЭВ сумела выйти на первое место в Европе по уровню обеспеченности этим видом диагностики. Неужели у нас такое невозможно?
РГ: Выходит, что невозможно.
Суханов: Не соглашусь! Аппаратура есть, специалисты тоже есть. Нет настроя кардиологов на местах, прежде всего в поликлиническом звене, да и в стационарах тоже. А пациенты об этом просто не знают. Мы не требуем дополнительного финансирования. Для больного это бесплатно. Нужна иная организация дела, надо, чтобы это вошло в круг рутинных обязанностей кардиологов.
Сейчас мы в Пермском крае разработали медико-экономические стандарты оказания кардиологической помощи. Осталось только их внедрить. Но именно это и оказалось самым сложным: менталитет труднее всего поддается коррекции. Однако надежду не теряем - упрямства нам хватит, чтобы новые стандарты заработали.
РГ: Коронарное шунтирование стоит огромных денег. Попасть на него более чем сложно, полис обязательного медицинского страхования тут никакая не подмога и так далее...
Суханов: Вот и я о том же: нет системы оказания такой помощи. Потому она далеко не всем доступна. Тут обязательное медицинское страхование ни при чем, во всяком случае пока. Пока наша служба точно так же, как нейрохирургия, на государственном финансировании. В нашем институте, где в год выполняется не менее 2500 коронарных шунтирований, стоимость каждого из них не более двух-трех тысяч долларов.
РГ: Такие деньги в институте есть?
Суханов: День ги на это в бюджете края есть. А теперь посчитаем, как это может выглядеть в масштабах всей страны. В год необходимо 150 тысяч шунтирований. Значит, на круг надо 13 миллиардов 500 миллионов рублей в год. Это касается лечения неосложненных больных. Но пока-то все 76 центров сердечно-сосудистой хирургии России делают чуть больше десяти процентов от должного. Есть над чем задуматься.