Поделиться
В картинах народных художников СССР, лауреатах премии Союзного государства в области литературы и искусства Сергея и Алексея Ткачевых - не просто история России, но то, что обычно называют "душой народа". Не случайно мы, живущие в двадцать первом веке, глядя на их картины, написанные, скажем, еще в шестидесятые годы - вдруг чувствуем, что крепко-накрепко, какими-то чуть ли не родственными узами связаны с изображенными на них людьми. 2010 год для братьев Ткачевых - юбилейный: 65 лет Великой Победы. Алексею Ткачеву, младшему в творческом союзе братьев, исполнилось 85 лет, художники стали лауреатами союзной премии.
- В Беларусь я приехал в 1937-1938 годах учиться в Витебском художественном училище - оно было одним из лучших тогда в Союзе, - рассказывает Сергей Ткачев. - В Витебске я выучил белорусский язык, там же узнал, что началась война. На второй день войны уже видел, как летят немецкие "юнкерсы", как бомбят город, как их обстреливают наши зенитки...
Тогда не было ни телевидения, ни многочисленных радиоканалов: одна "тарелка" на площади, и никто никого особо не агитировал, но мы все, 18-20-летние ребята призывного возраста, пошли в военкомат, записываться добровольцами. Но немцы уже были у стен города, и нам в военкомате сказали уезжать туда, откуда мы родом, и уж оттуда на фронт. Я вместе со старшим братом Виктором отправился в Брянск, с нами поехали три белоруса - Нина Трус, Антон Черник и Валя Володько. Тогда мы были все как родные братья, и не разбирали, кто из нас русский, кто белорус, кто грузин, кто украинец... Позднее с поля боя меня, раненного, вынесла медсестра Вера - белоруска.
Благодаря Виктору у нас с Беларусью теперь и кровные связи: он влюбился в Нину Трус, они поженились, сейчас в Минске у меня живут три племянника Ткачевых: Владимир, Сергей и Виктор.
- Вы и на фронте не переставали рисовать...
- Конечно. Вот, например, мой фронтовой этюд "Фронтовой сапожник", сделанный в1944 году. Мы были тогда на отдыхе, и разведчики достали мне немецких красок. И вот пока сапожник чинил мои дырявые сапоги, я его этими красками и рисовал. А разведчики стояли за спиной и просили: "А сделай так, чтоб на рисунке дымок от папиросы шел!".
- После войны были интересные неожиданные встречи с однополчанами?
- Служил с нами в батальоне верующий человек, Виктор, на десять лет старше, был раньше в храме псаломщиком. А мы, молодые ребята, особо в этом не разбирались и, увидев у него большой нательный крест, называли попом. В 1942 году он был ранен, и наши дороги разошлись.
В 1988 году мы с братом были на праздновании 1000-летия Крещения Руси в Богоявленском соборе в Вышнем Волочке. Смотрим, сидит Митрополит Тверской и Кашинский Алексий, и у него вместе с церковными наградами - военные, в том числе медаль "За боевые заслуги". Мы решили подойти к нему. Увидев мои планки, владыка Алексий спросил: "В какой дивизии воевал?" Во время разговора выяснилось, что мы воевали рядом и владыка - тот самый поп. Мы с ним обнялись, и владыка Алексий приказал: выливайте из ваших стаканов воду с пузырями (это была минералка) и наливайте что-нибудь покрепче: нужно выпить за Победу. А потом благословил нас написать картину к 1000-летию Крещения Руси. Так появилась работа "Празднование 1000-летия крещения Руси в Вышнем Волочке".
- Сергей Петрович, война вас изменила именно как художника?
- Трудно сказать. Война научила дружбе. Мы были сплочены, верили в друг друга. Иначе просто нельзя было бы выстоять, а затем буквально из руин поднять страну. Тогда было не важно - сколько тебе лет, партийный ты или беспартийный, верующий или не верующий. Мы все были в одинаковой степени ответственны за судьбу Родины, поэтому и победили. Я горжусь, что принадлежу к этому изумительному поколению. Из него вышло и столько интересных художников, которых искусствоведы называют "шестидесятниками" - Гелий Коржев, Владимир Стожаров, Борис Угаров... Это поколение художников, не на пряниках вскормленное, знающее цену краюшке хлеба, товарищеской взаимовыручке... Мы никогда не гнались ни за деньгами, ни за славой, ни за почестями. Представители этого поколения, к которому я имею честь принадлежать, уходят, а нас то и дело или норовят "ударить", обвинить, или попросту пытаются забыть. Посмотрите, о ком современное телевидение только ни говорит?! В этом году Гелию Коржеву исполнилось 85 лет, как моему брату Алексею Ткачеву. Но я не заметил, чтобы средства массовой информации уделили этим событиям достойное внимание...
- В ваших с Алексеем Петровичем картинах создается образ родной земли через образы простых людей, деревенских жителей... Сейчас деревня является источником вдохновения?
- В деревне под Вышним Волочком, где у нас дом, в шестидесятые годы было полно народу. Скольких людей мы там написали! А сегодня писать некого. Нынешним летом мы не сделали там ни одного этюда: нет людей, исчезли, деревня гибнет. И все это - в сказочно красивом, богатом краю! Мне, как фронтовику, такое больно видеть...
- Существует мнение, что культурный расцвет зависит от экономического, и именно второму и нужно уделять главное внимание...
- А как же на войне, когда все думали о другом, о том, как выстоять, как спасти Родину?! И там, на передовой, культура была с нами. С нами воевали и "Василий Теркин" Твардовского, и стихотворения Есенина, мы переписывали их в свои блокнотики (Сергей Петрович достает из шкафа свой фронтовой блокнот, в котором наброски военных лет чередуются со стихотворными строчками). И не случайно на Тегеранскую конференцию 1943 года советская делегация взяла с собой картину Аркадия Пластова "Фашист пролетел" - она ярче всех слов говорила, что такое война. И трогала до слез даже повидавших многое солдат. А как поддерживали нас песни военных лет! Я их до сих пор помню наизусть. Так что искусство всегда нам было нужно. Без него нация вряд ли сохранится.
- Советское искусство упрекают в чрезмерной идеологизированности...
- И потому стараются забыть все его высочайшие достижения? Разве случайно то, что в свое время французы хотели оставить монумент Веры Мухиной "Рабочий и колхозница" во Франции? У нас же сегодня главное мода. Сегодня - на одно, завтра - на другое. А искусство не терпит суеты, ему не до мелочных категорий "модно - не модно". Важно не забывать об этом.
В середине девяностых зашел к нам с Алексеем Петровичем в мастерскую крупный английский дипломат с женой: они хотели приобрести какую-нибудь работу. Мы выставили ему пейзажи, этюды. Посмотрев, он остановился у эскиза к картине "В колхоз" и произнес: "Я вот эту хочу купить". На мой вопрос: "Что, вам нравится коллективизация?", он ответил: "Нет. Мне нравится живопись братьев Ткачевых".