Владимир Хотиненко не собирался экранизировать Достоевского. Его не привлекала идея создать фильм-биографию или, наоборот, вольную фантазию на тему "Достоевский". Из множества путей он выбрал тот, где смог сосватать жизнь и творчество сложного человека и великого писателя, открыть, как много известно о Достоевском, и удивиться тому, как мало мы знаем о нем.
Российская газета: Я читала трогательный отзыв казахской студентки о том, что фильм "Поп" - о вере, о человеке, который спасает людей, а не о священнике определённой конфессии. Как вы сами оцениваете, что в этом фильме о вере и человеке - и что конкретно о православии?
Владимир Хотиненко: Для меня невозможно это разделить. Ведь в чём смысл веры? Главный принцип - возлюби ближнего, как самого себя. Любовь. Другое дело - живём ли мы по вере, по её элементарным предписаниям? Ну, по элементарным, наверное, живём, и я в жизни кое-что хорошее сделал. Но есть очень немногие люди, которые действительно живут по любви, на которых я смотрю и думаю: я бы так не смог. А ведь я православный человек, я стараюсь соблюдать заповеди. И, пожалуй, я снимал этот фильм про человека, который живёт так, как я не смогу. Я хотел бы так. Но не знаю, смог бы или нет.
Правда, я на себе проверял и хотел бы превратить в правило жизни: если ты не гневаешься на обидчика, если не отвечаешь на зло - смирение действует! Причём - железно действует. Оно обезоруживает человека. Ведь ничто не возникло просто так.
РГ: А православие каким-то образом определяет духовную жизнь России?
Хотиненко: Определяет, конечно. Об этом много Фёдор Михайлович писал ещё в XIX веке.
РГ: Ну, в России многое ведь поменялось с тех пор…
Хотиненко: Нет. В том-то и дело, что нет. Поменялись обстоятельства, ритм. Принцип времени - социальный дарвинизм: выживайте, пробирайтесь наверх, богатейте… Это стало идеалом, к которому стремится молодёжь.
РГ: В фильме "Поп" вы привели молодёжь в церковь. Насколько это реально сегодня? Это происходит?
Хотиненко: Это не носит массового характера - и слава Богу. Нужно опасаться моды. "Модно быть православным" - вот это плохо. Но я-то крещён давно, могу сравнивать с тем, что было ещё в восьмидесятые. И сейчас больше молодёжи, это безусловно. Важно вот что ещё: родители приходят - и не причащаются, я не знаю, насколько они верующие. А детей к причастию несут.
Хотя даже к моему герою, отцу Александру, неоднозначное отношение. Очень хороший. Кого-то это раздражает, даже священников, - ну, что он такой, слишком хороший, таких не бывает… Очень много в мире искушений, и даже подвиг смирения может быть принят за гордыню.
РГ: А Церковь привлекательна для молодёжи внятным пониманием добра и зла?
Хотиненко: Не только этим. Церковь ведь накладывает ограничения. Вот в католическом храме ты можешь на скамеечку сесть. А в православном всю службу должен на ногах отстоять. В православных храмах сидеть могут только больные и пожилые люди. И то они встают в важные моменты, встают, когда выносят святые дары. Более того - даже молятся коленопреклоненно.
И ведь что предложило христианство? Жизнь бесконечную. Это и накладывает ограничения, предлагает определённые правила. Ведь жизнь бесконечная означает, что ты будешь отвечать. И на этом поприще необходимо потрудиться. Смотрите: очень многие люди, молодые и немолодые, ходят в фитнес-клуб мышечки покачать. А вера, соблюдение её правил, - это та же самая тренировка, но души. Вот отчего вы зубы чистите, приучились все, с утра, - а душу утренней молитвой почистить не хотите? Ведь это гигиена души, вы можете в это время посмотреть на себя со стороны, подумать о себе.
РГ: Вы упомянули Фёдора Михайловича Достоевского. Недавно завершили проект о нём, над которым работали. Можете рассказать?
Хотиненко: Это мне канал "Россия" предложил. Я сначала был занят на съёмках, потом, когда второй раз предложили, - согласился. Со страхом. Правда: боялся, не знал, как подступиться. Сценарий назывался "Тринадцатый апостол", а наш фильм называется "Достоевский", мы с автором сценария, Эдуардом Володарским, до сих пор в раздоре по этому поводу. Но для меня всегда было понятно, что он именно так должен называться. Ключевая фраза, на которую я наткнулся, это что "жизнь Достоевского так же интересна, как его романы". Ну, красивая, расхожая фраза. Однако правдивая. И первое, что мне стало ясно: это что я ничего не знаю о Достоевском. Я отличник был в школе, считаю себя образованным человеком - но я ничего не знаю о Достоевском. Считал, что он угрюмый какой-то… ну, может, гений. Предложи мне кто-то экранизировать Достоевского - и я бы, на 90%, отказался. Ну, нечего мне добавить к его трактовке. А вот рассказать о его жизни, посмотреть, как что-то из жизни перекочёвывает в его произведения, - мне это показалось захватывающим. Рассказать жизнь, простую, сложную, человеческую жизнь гения. И тут мне компанию составил в первую очередь Женя Миронов. Чулпан Хаматова - ну, у них с Мироновым уже тандем. Видели, что они вытворяют в "Рассказах Шукшина"? Это нечто невероятное, потрясающее! Алла Юганова играла Сниткину. Этот персонаж меня очень заинтриговал. Его постоянно пропускают, говорят: а что Сниткина, она ведь не вошла ни в один его роман! Но я и её здесь попутно открыл! Это невероятная женщина!
РГ: А в чём открытие?
Хотиненко: В деталях. Вот остановили бы меня на улице и спросили: а что вы знаете о Достоевском? Ну, что я знаю: так, на каторге был. Роман с Аполлинарией Сусловой. В рулетку играл. Эпилепсия у него была. Перечислил бы все его произведения… и то, я "Двойника" не читал. Теперь вот всё перечитал, с большим наслаждением. Надеюсь, что и наш фильм кого-то спровоцирует перечитать. В данном случае это важно, одно перетекает в другое.
РГ: То есть, вы показываете, как жизнь влияет на искусство?
Хотиненко: Да, безусловно, это есть. Это Женя - он боролся за каждый эпизод, чтобы мы снимали не просто дядьку Достоевского, а чтобы присутствовал творческий процесс. Какой обычно у писателя творческий процесс? Ну, пишет, комкает бумагу. Про Достоевского мы нашли, что он, когда диктовал, постукивал по печке. Но вот, что нам помогло показать - а точнее, прикоснуться… он любил публичные чтения. Собирал большой зал. Голос у него был глухой - и Женя его нашёл, этот тембр, очень важный. Говорят, этот голос был слышен во всех уголках зала. Он вообще любил читать, чужие вещи, но и свои. Это нам помогло. Он тщательно выбирал, что читать, выбирал отрывки, интересные публике. Сентиментальные, может быть. Никогда не перегружал. Он думал о публике. Это сейчас считается: арт-хаус, чем непонятнее публике, тем лучше. А Фёдор Михайлович думал о публике, ему было важно, как она поймёт то, что он читает.
Я не знал ещё, что он подвергался при жизни чудовищной критике. Про него почти не было положительных отзывов, волосы дыбом встают, когда читаешь, что о нём писали. Вот что, если бы нам в школе об этом рассказывали? Ведь детям было бы интересно узнать, почему его так критиковали?
Многого мы не знаем. Вот Сонечка Круковская, в замужестве Ковалевская, знаменитый математик. Она была в него влюблена. Он женихался с её сестрой Анной, они даже чуть не поженились. А Софья была в него влюблена и оставила воспоминания, очень чистые, с невероятными жизненными подробностями. Она ведь занималась математикой - а для Фёдора Михайловича выучилась играть Бетховена. И вот она играет, очень старательно, вся в нотах, играет, играет, увлеклась… вдруг смотрит: а их нет. Она пошла их искать и вдруг из какого-то будуарчика услышала знакомый голос, объяснение в любви её сестре…
РГ: Вы это тоже сняли?
Хотиненко: Да, да, конечно, мы не могли это упустить! Ведь Достоевский - он был сложный. Он вредный был. Ну, так, упрощённо. Трудный в общении. Или взять Анну Сниткину. Когда она за него вышла замуж - она ведь ещё молоденькая была. И вот они уехали за границу, спасаясь от кредиторов, а он ещё играл, и проигрывал… А она видела, что он не пишет, и давала ему свои деньги, отправляла его играть… а точнее, проигрывать. Иногда он, правда, выигрывал: когда ехал к Аполлинарии в Париж, то много выиграл в Висбадене, а потом половину спустил, но удержался, очень хотел появиться перед Аполлинарией с деньгами.
РГ: Когда выйдет ваш фильм?
Хотиненко: Это канал решает. В этом году два юбилея - один уже прошёл в феврале, годовщина смерти. Но, думаю, фильм вызовет интерес. И не только у нас.
РГ: А в России и за её пределами Достоевского воспринимают как-то по-разному?
Хотиненко: Я тут столкнулся с такой чудовищной точкой зрения: мне позвонила одна женщина и спросила: "Как вы могли? Ведь Достоевский был такой мерзавец, его и на Западе любят за то, что он показывает мерзавцев, убийц!" Ну, я думаю, как раз в этом ничего особенно нового нет. А вот так постигнуть глубину человеческой души… это как раз и действует. Ну, у нас накладывается ещё знание нас. Но в целом - и в России, и за границей считывается психологизм, прикосновение к тайне. Достоевского вообще-то, в отличие от Пушкина, можно перевести.
РГ: А вымысел есть в вашем фильме?
Хотиненко: Женя Миронов роскошно сыграл, как Фёдор Михайлович приревновал Сниткину из-за медальона, эта сцена ревности есть в её дневниках, мы её сняли почти буквально. А придумали мы сцену, как он в Висбадене сел на скамейку, у него выпала золотая монетка, он её поднял и спрятал в щёлку - на счастье. А потом, когда всё проиграл, вспомнил про монетку - и её проиграл тоже. И тогда уже бросил играть. Эту сцену мы придумали, но она понравилась даже исследователям Достоевского. Думаю, у нас получилось главное: показать человека. У нас не было цели сделать ЖЗЛ. У нас начинается с казни на Семёновском плацу и заканчивается вымышленным эпизодом: одним счастливым днём Фёдора Михайловича. Там есть вымышленный персонаж, фотограф: так вот, я его выдумал, а потом оказалось, что он даже не совсем выдуманный, что у него есть прототип. И за несколько дней до смерти их сына Алёши, Анна Григорьевна приводит этого фотографа, у старшего сына день ангела, праздник, она заводит музыкальный ящик, и они с Фёдором Михайловичем начинают танцевать. Ведь он любил танцевать. Любил одеваться. И мы показываем его во фраке, в театре на спектакле "Фофочка" с Александрой Шуберт, в которую он был влюблён. Есть эпизод, когда Перов рисует портрет Достоевского. Я тогда увидел, что Перов похож на моего товарища, аниматора Сашу Петрова, фантастически похож Саша на этого художника. Я позвонил, пригласил Сашу, и он у нас в фильме пишет копию этого портрета с Жени Миронова.
Потом, есть эпизод, остался в нескольких воспоминаниях, когда в Старой Руссе Фёдор Михайлович искал бурую корову. И случайный журналист видит великого Достоевского, который ищет бурую корову, заинтересовывается, что бы это значило, может, примета какая… А это ничего не значит, просто он ищет корову, которую они взяли на лето, чтобы детей молоком поить. Вот такие детали. Дочка идёт по мостику, поёт песенку: "Кто под мостом? Рыба с хвостом, некому ловить…" Достоевский ведёт корову, которую долго искал. Туман…. Формально этот эпизод ничего не значит. Но мне важно было бронзу убрать. Показать жизнь.
РГ: Мне на контрасте вспомнился фильм "1612", который вы сняли, как сказку. Почему вам этот патриотический материал захотелось сделать сказкой?
Хотиненко: У меня замысел этого фильма возник давно, ещё когда учился на режиссёрских курсах. А начал снимать - фильм ведь предназначался для молодёжи - увидел, что никто об этом ничего не знает. Нет никаких буквальных источников из того времени. Тот сумбур, что у нас показан, - он действительно был: отбирали кандидатов на царство, сравнивали биографии. Чудовищное было время, жестокое… А у нас в фильме чуть язычок кому-то отрезали - сразу все ой-ёй-ёй, такие прямо целомудренные, ничего живого никогда не видели. Мне важнее всего было спровоцировать интерес - скандальный, какой угодно, дать острую историю, дать историю волшебную, лишь бы победить чудовищное невежество. И я однозначно люблю эту картину, эту игру. Но её восприятию во многом помешало невежество. Сколько говорили, что единорог не наш, не российский… Невежество номер один, потому что единорог - наш. Мне захотелось вернуть этот символ любви, красоты.
РГ: Видимо, людям осведомлённым она показалась слишком игровой…
Хотиненко: А сильно осведомлённых людей нет. Вот у нас в школьных учебниках писали, будто Иван Сусанин не показал полякам дорогу в Россию… Ну бред же сивой кобылы, что, поляки не знали дорогу в Россию? На самом деле, он не показал дорогу к монастырю, где укрывался будущий царь Михаил Романов.
РГ: Я люблю ваш фильм "Зеркало для героя", где переброшен мостик от одного поколения к другому. Из восьмидесятых годов - в сорок девятый. А теперь, получается, и из нашего времени в восьмидесятые. Что при этом главное во взаимоотношениях поколений?
Хотиненко: Мы возвращаемся к началу нашей беседы. Главное - любовь. Чтобы не прерывалась связь. Мне было важно это показать. У меня герои в этом фильме даже одеты так, как одевались мои родители. Много говорится о том времени, какое оно было жестокое, что люди и вовсе тогда не жили. Это поколение буквально вычеркнули из жизни: "Вы не жили, вы жили при Сталине, вы рабы"… А я вспомнил маму в платьишке крепдешиновом, папу в рубашке в полосочку… и вдруг думаю: как!? Они ведь жили, они любили друг друга! Мне захотелось это показать. Наверное, поэтому фильм получился. Это оказалось самым важным. Ведь в сухом остатке остаётся - любовь… Недаром пользуются успехом фильмы - я сейчас даже не говорю про их художественные достоинства - когда молодые люди попадают в годы войны, в те обстоятельства. Значит, что-то такое свербит. Это очень хорошо.