Поделиться
Он родился в день, когда слова "мать" и "жизнь" звучат из теле-, радиоэфиров и из уст чиновников чаще, чем когда бы то ни было, - 8 марта.
Но в его случае эти понятия воедино не слились. Ему не суждено было стать ни актером, как Андрей Миронов, ни бардом, как Сергей Никитин, ни просто "подарком для женщины" - мужчиной, родившимся в женский день. Ему вообще не суждено было быть.
Человек в пакете
Его старшие братья спали в соседней комнате, когда он пискнул первый раз. Не глядя на сына, мать завернула его в окровавленные тряпки, какое-то старое покрывало, небольшой коврик ("чтобы было теплее", как она потом объяснит), сунула сверток в пакет и вынесла его на ближайшую к дому помойку, положив ношу возле баков, как кладут вещи, которые еще могут кому-то пригодиться… Было десять часов вечера.
Нынешний март капелью не баловал, и в дамский праздник жители Рыбинска ежились и утеплялись, а ночью температура упала местами до минус восьми. Шансов на спасение у малыша не было.
Рано утром мимо мусорных баков проходил рыбак и заметил краем глаза неподвижное голое тельце, наполовину выпавшее из пакета (ночью ребенок двигался, рефлекторно разгибал ручки и ножки и, видимо, сбил все укрывавшее его тряпье). Приняв ребенка за резинового пупса, он прошел мимо. Обнаружили окоченевшего младенца позже.
- Я в то утро вышла на улицу в девятом часу, - рассказывает жительница рыбинского микрорайона Переборы Галина Зайцева. - Смотрю - у мусорки куча народу толпится: в милицейской форме, в штатском. А на земле что-то небольшое белой простыней накрыто. Потом эту простыню откинули и я увидела младенца. Такой хороший, видно, что доношенный, головка ровненькая, с темными волосиками, ручки и ножки к животу притянуты - пытался, видимо, согреться…
Женщину, которая так страшно распорядилась жизнью собственного ребенка, нашли через три дня. После осмотра гинеколога отпираться было бессмысленно. И тут жителей Перебор ждало еще одно потрясение: автором преступления оказалась их соседка, работавшая воспитателем в детском саду…
Смятение
…Мы разговариваем с Анной в ее небогатой, но опрятной двухкомнатной квартире, где она живет с тремя сыновьями - 7-, 4- и 3-летним, и очень пожилой мамой. Мужа у Анны нет и не было. Отец первого ее ребенка бросил Анну, едва узнав о беременности. После этого, она считает, все в жизни и пошло нескладно. Отец остальных ее мальчиков, в том числе последнего, - женатый мужчина, с которым связь длится уже несколько лет. Но никаких решительных перемен в своей семейной жизни он, как видно, не планирует. И сейчас, после случившегося, мужичок просто сдрейфил и вообще пропал из Анниного поля зрения, хотя до этого немного все же помогал.
Из своих 35 лет пятнадцать Анна отработала детсадовским воспитателем - после окончания педучилища. Понимая, что на работу с детьми отныне для нее наложено табу, она задумчиво берет с полки врученную ей осенью грамоту-благодарность "За успешную организацию педагогического процесса и умелое руководство детским коллективом" и бережно ставит ее на место. Из детсада пришлось уйти, и на что жить теперь с тремя детьми, она не знает: на бирже труда предлагают лишь воспитательскую работу, а никакой другой без оформления (впереди ведь неизвестность, возможно, приговор) она найти не может.
Окружающие люди, естественно, отвернулись. Но вдруг помогли те, от кого ничего подобного она не ждала вообще: работницы детсада, где она трудилась несколько лет назад, собрали тысячу рублей, одна из женщин принесла картошки…
Как она совершила непоправимое, Анна вспоминать отказывается. Говорит, была в смятении и помнит не все. И тяжело. Очень. Рассказывает, что летом стояла жара, и определенный сбой в организме она списала на это обстоятельство. Когда же наконец поняла, что беременна, аборт делать было поздно. При этом она понимала, что четвертого ребенка ей не поднять. На учет не встала и усиленно скрывала свое состояние от окружающих. Не знали об этом якобы и Аннина мать, и коллеги по работе - замечали только, что поправилась…
А будущего младенца женщина думала отнести в роддом…
Почему она этого не сделала - неясно. Но сказать, что решение было хорошо обдуманным, вряд ли возможно: мусорные баки стоят буквально в двадцати метрах от Анниного дома, и расчет на то, что органы не будут искать по округе нерадивую мать или не найдут ее, по меньшей мере сродни умопомешательству. Как и надежда на то, что кто-нибудь ребенка быстро обнаружит (после 10 вечера!) и он останется жив, ведь именно из-за этого она его "утепляла" ковриком: "Чтобы дольше продержался в тепле…"
…А наутро 9 марта она, как обычно, пошла на работу в детский сад.
Что дальше?
- Мы даже не поверили сначала, что это она, - вспоминает одна из соседок. - Ну невозможно в это поверить. Ведь не пьющая какая-нибудь, а нормальная женщина, заботливая, в садике работала. Ребята у нее такие хорошие, чистенькие всегда. Какие у них носовые платочки всегда наглаженные! Может, это бабушка, конечно, в основном следила, не знаю. И воспитанные. Придут в магазин и не клянчат, как другие: "Купи! Купи!", а встанут в уголок и ждут, когда им что-то купят. А сами так и вертят глазами по сторонам - видно, что им много чего хочется, но знают: много купить не на что.
И что странно: люди осуждают, возмущаются, негодуют, но при этом итожат: помогали бы таким семьям побольше, не отнесла бы Анна ребенка на помойку.
…С тремя детьми она жила на зарплату меньше восьми тысяч рублей. Вдобавок к этому нищенскому воспитательскому жалованью она ежемесячно получала от государства по 403 рубля на каждого сына как одинокая мать и по 307 рублей на ребенка - как многодетная. Ей делают 30-процентную скидку при оплате коммунальных услуг. Она платит 50 процентов за детский сад, то есть полторы тысячи за двоих, а не три. Старший ее сын бесплатно завтракает в школе, и на подготовку его к учебному году ей полагается 1064 рубля. Раз в год она может рассчитывать на материальную помощь в две тысячи рублей на ребенка. Впрочем, женщина имеет право написать заявление о помощи и второй раз в год, но тогда семья получит в лучшем случае тысячу рублей на ребенка или не получит ничего - все зависит от возможностей местного бюджета. Сейчас Анне эта помощь нужна особенно, но идти за ней, по ее признанию, она теперь просто боится…
Еще у нее дома лежит сертификат на материнский капитал, но он как приз на обледенелом масленичном столбе, до которого не дотянуться: на жилье этих денег не хватит, а просто "на жизнь" их тратить нельзя. Она "справила" своему первенцу-первокласснику небольшой компьютерный стол, за которым он делает уроки, но о самом компьютере маленькому ученику придется долго-долго мечтать.
Обывательскому доводу "нет денег - не рожай" государство, население которого за восемь лет уменьшилось на пять миллионов человек, обязано противопоставить не 400-рублевую "помощь", а что-то гораздо более существенное.
P. S.
Детский омбудсмен Павел Астахов поручил региональному уполномоченному по правам ребенка Татьяне Бондаревой взять дело об убийстве ребенка под личный контроль.