Поделиться
В мире ее знают прежде всего как звездную исполнительницу опер Верди, Пуччини...
Живя в Люксембурге, Гулегина поет во всех главных театрах мира, в России же - главным образом на сцене Мариинского театра, с руководителем которого Валерием Гергиевым связана крепкой творческой дружбой. В Концертном зале им. Чайковского она исполнит русскую музыку, которую до сих пор никогда не пела.
Российская газета: Как себя чувствуете? Встревожила запись в вашем блоге о травме головы, из-за чего вам пришлось отказаться от поездки в Казахстан 14 мая.
Мария Гулегина: В Венской опере занавес закрылся на мою голову. Сотрясение мозга. На спектакле "Набукко". Уже после моей арии, но еще оставались дуэт и последняя сцена. Ничего, вышла, допела. Я же не умерла, значит, могу петь. Что нас не убивает, делает нас сильнее.
РГ: Это же опасно.
Гулегина: Я и с воспалением легких в этом году пела. 2,5 месяца кашляла, но спела в Берлине все спектакли на ура, и с Валерием Абисаловичем Гергиевым спела "Турандот" в Японии. А совсем недавно, в апреле-мае, исполняли ее с ним в Ла Скала.
РГ: Мы беспокоились - не отменится ли московский концерт... Кстати, на вашем официальном сайте написано про его программу: Russian Folk Songs.
Гулегина: Нет, там будет разное. Сегодня уточнили программу окончательно, и я ею очень довольна. Там есть и ария из оперы, и ансамбль из этой оперы, есть романс, молитва, кантата для меццо-сопрано с хором современного композитора Юрия Буцко. Частушки Варвары из оперы "Не только любовь" Родиона Щедрина. Раньше я ничего этого не пела.
РГ: А как в программе появился Буцко - вроде бы совсем не ваш автор?
Гулегина: Владимир Николаевич Минин предложил. Но когда мне прислали ноты, я сказала - ой-ей-ей, это очень впечатляет, но я такого никогда не пела. Вот мужу Славе (присутствующему при беседе. - С.Б.) говорю: ты, борец, тренер по греко-римской борьбе - если б тебя заставили выйти на помост и поднять штангу, поднял бы?
Слава: Поднял, но не тот вес, потому что не та техника.
РГ: А сам композитор приходил вас послушать?
Гулегина: Пока нет, но хотелось бы. Юрий Маркович там такое написал - четверть тона вверх, четверть тона вниз...
РГ: Вообще откуда идея большого концерта с хором Владимира Минина? Ведь вас заполучить в страну даже на маленькое выступление - огромная проблема. Это харизма Владимира Николаевича сработала?
Гулегина: Ну да, его харизма, и муж тоже просит, чтобы я почаще приезжала в Москву. Наша с Владимиром Николаевичем работа началась, когда был траурный вечер памяти бесланских детей в резиденции Патриарха Алексия II. Тогда Патриарх спросил: а что вы будете петь? Я сказала: "Аве Марию", еще что-то. Он говорит: а русскую православную молитву? Я отвечаю: хорошо, сейчас что-нибудь придумаю. Сама же хорошо помню, что у композитора Павла Чеснокова есть очень красивая молитва "Да исправится". Пришла на репетицию окрыленная, спрашиваю - можем это спеть? У кого-то случайно оказались ноты, и сразу же вечером это исполнили. Исполним и теперь, в Зале Чайковского...
РГ: Вы говорили, что одна из главных работ для вас теперь - роль Турандот. Два года вы ее поете. Можно сказать, что за это время она раскрылась перед вами новыми сторонами, которые сначала были не видны, не слышны?
Гулегина: Нет-нет, я очень серьезно с самого начала к ней готовилась, так что все главные грани были уже тогда ясны на 150 процентов, это железно. Другое дело, что каждый спектакль можно чуть-чуть по-другому спеть, чтобы эти грани заблестели по-новому. Кроме того, это же все разные постановки - в Метрополитен, Скала, Мариинском (которую я пела и в Петербурге, и на гастролях театра в Токио)... А еще в Валенсии, на Арене ди Верона... Или не было "Турандот" в Вероне?
Слава: Было.
Гулегина: А прошлым летом была дзеффиреллиевская постановка. И в Мете тоже дзеффиреллиевская. Молодец Слава, лучше меня помнит... Так все они совершенно разные. Была, например, абсолютно идиотская постановка в Берлине. Нет, я даже этого режиссера по-своему уважаю: пришел человек, поставил всех на уши дурью, которую устроил на сцене. Якобы дело происходит в мафиозной семье, Турандот убивает своего отца, Калаф - своего, непонятно зачем, а еще, по указанию Турандот - придворных Пинга, Понга и Панга. Ничего этого у Пуччини нет. У него рабыня Лиу, как известно, кончает с собой, убедившись, что Калаф теперь любит другую, - но тут ее тоже подвергают казни, подвешивая, как собаку, за шкирку, и она так поет весь дуэт. Но я же все-таки не марионетка. Пришла и постаралась, чтобы хоть как-то в этой дури выплыть. Например - режиссер додумался, чтобы Турандот легла, а сверху на нее - Калаф. Я сказала: не будет этого. "Турандот" - опера не "про это". Здесь для героини первый поцелуй - уже огромное потрясение, а вы хотите так все огрубить.
РГ: Зато русскую оперу вы в последние годы поете не слишком много.
Гулегина: Очень хочу ее петь больше. Мы с Валерием Абисаловичем собирались в позапрошлом году ставить "Орлеанскую деву" Чайковского - восстановить роскошный спектакль Кировского театра 50-летней давности, но что-то не получилось. Однако я мечты не оставляю. Конечно, еще хотелось бы спеть и "Царскую невесту", причем обе партии - Марфу и Любашу.
РГ: Не приедете ли летом на Конкурс Чайковского?
Гулегина: Нет, ни в коем случае не хочу участвовать ни в каких жюри.
РГ: Сказывается старая обида на "Чайник", когда вам в 1986 году дали только третье место?
Гулегина: Не только, я вообще считаю, что конкурсные дипломы - это филькина грамота. Если на соревновании нет директоров театров, которые бы, услышав тебя, могли тут же предложить контракт, то игра не стоит свеч. Ну и мне участвовать в круговой поруке внутри жюри типа - чьего ученика выдвинуть, а чьего задвинуть, - не хочу.
РГ: Мы-то наивно верили, что приход Валерия Абисаловича в качестве председателя оргкомитета многое поправит.
Гулегина: А что, в этом году Валерий Абисалович руководит? Я не знала. Встретиться с ним на этом поле было бы интересно. Но нет, я не смогу судить молодых. Я их могу только поддерживать. Мне их жалко (улыбается), они только начинают, им так трудно.
РГ: Вы правда в 86-м выкинули вашу бронзовую медаль и порвали диплом?
Гулегина: Все было. Шел навстречу... говорить кто, нет? Ладно, скажу: Владислав Пьявко, и так с подколом: "Ну поздравля-аю". Я ррраз этой медалью швырнула! Мне ее потом несколько часов в густых кустах искали... Сейчас Владислав Иванович так мило ко мне относится, приглашает от имени Фонда Ирины Константиновны Архиповой в жюри Конкурса имени Глинки, но я не пойду. Мне еще рано конкурсы судить, самой нужно много чему научиться. В каждой роли есть еще чего добавить. Я до своего потолка не добралась.
РГ: Может, и эстрадную песню освоите? Помню тот вечер, организованный полтора года назад Олимпийским комитетом, когда вы вышли на сцену вместе с Димой Биланом.
Гулегина: Но я не пела, а вышла потому, что в конце пригласили на сцену всех, кто в этот вечер выступал. Я патриот страны, пусть у меня и белорусский паспорт. Если понадобится, и гимн спою, и песню на спортивную тему. Но в тот момент я не могла петь просто потому, что впервые слышала ту песню.
РГ: Недавно вы подписали письмо в защиту строительства новой сцены "Геликон-Оперы", против которого выступают охранители московской архитектурной старины.
Гулегина: Старину, конечно, нужно сохранять, но как оперная певица считаю, что прежде всего надо заботиться о сегодняшнем живом искусстве. "Геликон-Опера" - театр с мировым именем, самобытный, интересный. Я сама на этой сцене пела. Считаю, это подвиг - в условиях, в которых работают артисты, ставить такие замечательные спектакли. Им памятник при жизни надо поставить.