Поделиться
По прошествии почти ста лет "Шеломо", пожалуй, является самым известным произведением Блоха. В СССР это сочинение по понятным причинам не исполняли, и в нашей стране оно по-прежнему не очень известно. За рубежом рапсодия пользуется куда большей популярностью. В 1937 году Эммануэль Фойерман вместе с Леопольдом Стоковским сделал эталонную запись, единственный недостаток которой - низкое качество звучания.
В остальном же это великолепная работа, во многом благодаря игре виолончелиста. Сам композитор мыслил свое произведение таким образом, что виолончель - это голос царя Соломона, а оркестр - воплощение окружающего его мира. Блох намеренно отказался от солирующего вокала, поскольку был убежден, что возможности виолончели намного превосходят то, что может сделать человеческий голос. Следуя за мыслью композитора, можно предположить, что партия виолончели в "Шеломо" - это партия не столько инструмента, сколько голоса. А если так, то воздушный, почти что скрипичный в своей легкости звук Фойермана, как никакой другой, способен "по-человечески" спеть свои партии. И, конечно же, нужно иметь в виду, что Фойерман был евреем по происхождению, а посему особый "еврейский" привкус в его интерпретации хорошо чувствуется.
Сам Блох, впрочем, не был в восторге от версии Фойермана, посчитав, что он вместе со Стоковским "переиграл со страстями". Следующую, намного более выдержанную, но при этом отнюдь не сухую запись в начале 50-х годов сделала виолончелистка Зара Нельсова под управлением самого автора. Из более поздних версий можно отметить запись Мстислава Ростроповича и Леонарда Бернстайна за ее большую эмоциональную вовлеченность. (По легенде, однажды, после замечательного исполнения "Шеломо", Ростропович спросил оркестрантов: "И шо, ви теперь скажете, шо я не хасид?!!")
Сама музыка, написанная в позднеромантической стилистике, очень выразительна и красочна. Блох создал масштабное симфоническое полотно, в котором оркестр не поддерживает солирующий инструмент, а является его полноправным собеседником. И на фоне богатого, густого звучания оркестра - голос Соломона, голос виолончели. Стоит отметить, что Блох не склоняется к какой-то одной эмоциональной линии. Партии солирующего инструмента воплощают как необузданную страсть, так и пронизывающий лиризм. Красивейшие национальные мелодии, особенно глубоко звучащие в нижнем регистре виолончели, медленно и ненавязчиво погружают в таинственную и магическую атмосферу древнееврейского мира.
Совершенно справедливо поэтому замечание критика Гвидо Гатти: "Виолончель, с ее изрядной широтой фразировки, то мелодичной, местами доходящей до вершин лиризма, то декламирующей, с драматической игрой тени и света, являет собой воплощение Соломона во всей его славе. Партия солиста, скорее вокальная, чем инструментальная, кажется музыкальным высказыванием, глубоко связанным с талмудической прозой". Но суть здесь не в слове, а в том, насколько точно способна музыка воплощать образ, который при этом полностью отрывается от слова. И обычный слушатель, далекий от иудаизма и Талмуда, может легко ощутить то очарование древнееврейских образов, которые воплощены Эрнестом Блохом в "Шеломо".