По его словам, чтобы понимать, какие силы и средства вооруженной борьбы необходимы России, нужно трезво оценивать характер военных угроз безопасности страны, пусть и гипотетических. Какие же войны могут нас ожидать в будущем? Кто он - этот пресловутый "вероятный противник"? Вот что отвечает на эти вопросы Рогозин.
Будем реалистами - в ближайшее время догнать и перегнать ведущие державы по технологическому уровню развития России вряд ли удастся. Экономика России раз в 10 меньше американской. Да и научный потенциал был фактически разрушен после развала СССР. Сегодня отставание по ряду критических базовых технологий от ведущих стран Запада составляет десятки лет. Что мы сможем противопоставить подобному высокотехнологичному противнику? Ответ кажется очевидным - основная гарантия безопасности России - силы стратегического ядерного сдерживания. И Россия, согласно военной доктрине, готова применить ядерное оружие, в т.ч. при отражении агрессии с применением обычных средств поражения. Но достаточно ли в сегодняшних реалиях только ядерного щита?
Уже 10 лет в США прорабатывается концепция "молниеносного глобального удара". Она предусматривает нанесение удара неядерным вооружением по любой точке планеты в течение одного часа. Фактически у американских стратегов появилось видение того, как можно победить другую ядерную державу "малой кровью", избежав при этом неприемлемого для себя ущерба от ответных действий.
В конце 2012 года Пентагон провел компьютерную игру, результаты которой показали, что в результате удара по "крупной и высокоразвитой стране" с применением 3500-4000 единиц высокоточного оружия в течение 6 часов будет практически полностью разрушена ее инфраструктура, и государство лишится способности сопротивляться. Очевидно, что если такой удар будет нанесен по России, то главными целями агрессора станут силы стратегического ядерного сдерживания. По существующим в США оценкам, в результате такого удара может быть уничтожено 80-90% нашего ядерного потенциала. При этом потери среди мирного населения будут минимальны.
Западные эксперты полагают, что хотя у России и останется возможность нанести ответный ядерный удар, военно-политическое руководство нашей страны на это вряд ли пойдет: ведь оставшимися средствами, которые, в свою очередь, попытается перехватить глобальная ПРО, мы уже якобы не сможем нанести неприемлемый ущерб противнику, зато в случае ответного ядерного удара понесем колоссальные потери. Такая атака будет сопровождаться и мощным информационно-пропагандистским воздействием на население страны-жертвы.
Что мы можем противопоставить этой угрозе? Это должен быть асимметричный ответ, с использованием принципиально новых типов вооружений. Они не должны опираться на существующие телекоммуникационные системы, которые могут быть выведены из строя в считаные минуты. Это должно быть автономное, самодостаточное оружие, которое может самостоятельно решать свои задачи.
С момента развала СССР численность Вооруженных сил сократилась более чем в 4 раза. Тысячи километров границы остались неприкрытыми. Руководство РФ сегодня делает ставку на силы быстрого реагирования, т.е. на оперативный потенциал ВДВ и мобильность войск. В результате мы стали способны в короткие сроки сформировать на угрожаемом направлении мощные армейские группировки из войск, переброшенных из других регионов страны. Но смогут ли они противостоять противнику, заранее создавшему численный перевес в зоне конфликта?
Сегодня есть и альтернативные классической военной теории взгляды на способы отражения такой угрозы. По ним подобная война должна вестись все же бесконтактно - при помощи оружия с большим радиусом действия.
Крупнейший локальный конфликт современности - война в Афганистане, стала холодным душем для советского военного руководства. Одной из главных причин эскалации конфликта и перерастания его в изнурительную партизанскую войну стало то, что на вооружении армии не было оружия, способного наносить точечное, адресное воздействие на противника. Армия, подготовленная к крупномасштабным боевым операциям, была вынуждена работать "по площадям" - с применением реактивных систем залпового огня, тяжелой артиллерии, дальней авиации. Все это вело к высоким потерям среди мирного населения и стремительному росту сторонников вооруженной оппозиции.
К середине 80-х годов в Афганистане сложилась парадоксальная ситуация: наиболее эффективно против моджахедов действовали силы специального назначения, использовавшие, по сути, такую же тактику и такое же вооружение, как и их противник. Было лишь одно различие - за нашими войсками стояла огромная страна с мощнейшим ВПК и военной наукой, которые, как оказалось, не смогли предвидеть и адекватно ответить на афганский вызов. С похожими проблемами мы позже столкнулись и на Северном Кавказе.
В ходе реформирования армии опыт ее участия в локальных конфликтах был учтен. Например, на вооружение начали поступать легкие бронемашины с усиленной противоминной защитой, беспилотные аппараты и т.д. Но проблема непропорциональности применяемой силы к уровню задач, стоящих перед армией в локальных конфликтах, по-прежнему не решена. Сегодня, как и 30 лет назад, мы располагаем лишь теми средствами, которые в случае их применения переводят конфликт в более тяжелую фазу. Нам же необходимо оружие, которое позволит вывести солдата из прямого боестолкновения, способное поражать только те цели, которые действительно представляют для нас опасность.
Уровень террористической угрозы сегодня сопоставим с военной. В руках преступников оказываются все новые инструменты, что приводит к появлению новых угроз. Террористы берут на вооружение информационные технологии. Целями кибератак могут быть как получение доступа к государственным и личным секретам, так и прямые атаки с целью уничтожения управленческой элиты и инфраструктуры государств.
При этом борьба с терроризмом в России сегодня в основном сводится к оперативно-розыскным мероприятиям, которые не всегда согласованно проводят спецслужбы и МВД. Информационные же технологии используются лишь как вспомогательные механизмы. Между тем в ряде стран ведутся разработки высокоинтеллектуальных информсистем, способных вывести эффективность противодействия терроризму на качественно иной уровень. В таких системах будут интегрированы информационные потоки с пограничных переходов, транспорта, уличных камер видеонаблюдения. Но разработчики подобных систем сталкиваются с серьезными проблемами - современный уровень компьютерных технологий пока не позволяет обрабатывать столь мощные потоки информации. Задачу можно решить путем создания неординарной информационной системы, контуры которой уже прорабатываются в России.
Активное освоение арктического шельфа неизбежно приведет к конфликту интересов между странами, предъявляющими свои претензии на его ресурсы. Не исключено, что противостояние выйдет за рамки дипломатического. Вполне вероятно, что российские объекты нефте- и газодобычи могут стать целями скрытых диверсий со стороны стран-конкурентов. Необходимо понимать, что исполнители подобных диверсий могут быть явно не связаны со странами-заказчиками. Для нанесения ответного удара и определения масштаба применения силы необходимо не только зафиксировать исполнителей, но и идентифицировать их заказчиков. Для этого нужны современные средства мониторинга, способные эффективно работать в воздушной и водной средах. Пока же в полном объеме мы не располагаем такими средствами.
Оживление Севморпути также не добавит спокойствия в Арктике. В НАТО давно обсуждают планы усиления там военно-морской группировки под предлогом защиты коммерческого судоходства.
"Анализ этих угроз наталкивает на неутешительные выводы, - считает Дмитрий Рогозин. - Ни классическая военная теория, ни современная практика вооруженных сил не имеют четких и однозначных ответов по их парированию. Кроме того, средства, способы и формы вооруженной борьбы, на которые ориентирована современная армия, не являются универсальными для всех типов угроз. Очевидно, что в ближайшее время для решения этой и подобных нетривиальных задач нам необходимо совершить технологический прорыв, который по своим масштабам может быть сравним с атомным проектом или с советской космической программой".
Между тем
В новом российском военно-транспортном самолете Ил-476 впервые появится туалетная кабина с унитазом и рукомойником. До сих пор в самолетах, перевозивших десант, вместо туалета стояло ведро, потому бойцы справляли нужду перед погрузкой в самолет, а потом старались просто терпеть. Туалет в Ил-476 будет размещен в носовом отсеке, под ним поместят бак на 28 л, что должно удовлетворить в полете нужды экипажа, а также нескольких десятков десантников.