Поделиться
Евгении Ермаковой недавно исполнилось 84 года, но страшную блокаду она помнит до мелочей. Когда рассказывает о тех днях, голос дрожит от переживаний. В их большой семье было семеро детей, четверо старших ушли на фронт, младшие остались во Всеволожске с мамой. Жене тогда было одиннадцать лет.
- Мы выменяли на продукты всю одежду, которая у нас была, - вспоминает Евгения Вячеславовна. - У меня остались старые ботинки, к ним пришили галоши, в этой обуви я и ходила. Немцы разбомбили Бадаевские склады, и хранившийся там сахар смешался с грязным снегом. Мы собрали эти куски, мама их растапливала, очищала, и мы пили сладкую водичку.
От голода умерла самая младшая сестренка. Очень плохо чувствовала себя и Женя, распухли руки и ноги. Она лежала почти без сознания, но услышала, как мама говорила остальным: "Я отрежу от вашего хлеба по кусочку Жене, пусть она побольше поест. Мне кажется, она ночью умрет".
- Возможно, этот хлеб и спас меня, - говорит Евгения Вячеславовна. - Я не умерла, а пережила всех.
Вместе с сестрой и еще тремя ребятами Женя постоянно ходила за хлебом. В одиночку было страшно: могли отобрать карточки и продукты. Добирались до Ленинграда и шли от одной булочной к другой, пытаясь получить свою норму. Женя видела, как люди падали прямо на улицах, как вдоль трамвайных линий лежали умершие.
Но дети есть дети. Даже в окружении постоянного кошмара они смеялись и играли. Естественно, в войну. Никто не хотел быть немцем, доходило до драк. И, конечно, немцы всегда проигрывали.
В феврале 1943 года после полуторагодичного перерыва в Ленинград с "Большой земли" прибыл первый грузовой поезд с продовольствием. Жить стало легче.
- Только став взрослой и получив высшее железнодорожное образование, я поняла, какой подвиг в годы блокады, да и вообще во время Великой Отечественной войны совершали железнодорожники, провозя составы с боеприпасами, продовольствием, ранеными, - говорит Евгения Вячеславовна. - Дорогу к блокадному городу строили прямо по льду: вмораживали шпалы и прокладывали рельсы. И по этому пути, дыша жаром, мчится паровоз в Ленинград с хлебом, обратно - с ранеными. А в трех километрах с высокой горы немцы стреляют прямой наводкой. С какой скоростью надо было нестись, чтобы преодолеть этот опасный участок! Не всем, к сожалению, удавалось…
Серафима Михайлова воевала на Ленинградском фронте. В январе 1943 года ее направили во Второй отдельный кавалерийский батальон. Молоденькая санинструктор шла к новому месту службы по заснеженному берегу Ладоги очень долго: заблудилась, вначале попала в другую батарею и наконец, совсем выбившись из сил, добралась до командирской землянки. Вошла, хотела доложить о прибытии и остолбенела: на столе лежала краюшка хлеба. Откуда она?
- Бойцы Ленинградского фронта ценой огромных усилий пробили брешь в стальном вражеском кольце. Ледовая дорога жизни тонюсенькой ниточкой соединила осажденный город с "Большой землей". Оттуда и пришла эта краюшка, которая была припасена для меня, - вспоминает Серафима Николаевна. - Тот кто долго голодал, знает магическую силу хлеба... В осажденном Ленинграде, где побывала дважды, убедилась в том, что его жителям жилось не легче, а в чем-то и труднее, чем фронтовикам.
Матвей Казукка родился в одной из деревень недалеко от Ленинграда. Когда началась война, ему исполнилось одиннадцать лет. Он вспоминает, как постоянно рыли окопы, чтобы укрыться от бомбежек, и как последние крошки хлеба мама отдавала детям, ограничивая себя во всем. По блокадным карточкам выдавали 125 граммов хлеба, немного крупы и 25 граммов растительного масла. Вскоре мама умерла от голода. В 1942 году не стало и отца.
Эйлу Репину война застала у бабушки в Невской Дубравке. Испугавшись бомбежек, все обитатели деревни ушли в лес, там в землянках при лучине и жили. Выручала бабушкина корова, ее молоком поили детей. Потом из Ленинграда чудом вырвалась мама Эйлы, чтобы разыскать свою четырехлетнюю дочку и увезти с собой в город. Эйла Борисовна вспоминает, как из землянки услышала мамин голос и выбежала к ней навстречу. Всю блокаду они прожили на Седьмой линии Васильевского острова. Мама работала на Желябовской фабрике. Уходила на работу, а Эйлу оставляла одну и просила никому не открывать. Со смены приносила в бидончике похлебку и небольшой кусочек черного, как сажа, сырого, с отрубями хлеба.
- Однажды мы получили неожиданный подарок. В чемоданчике мама принесла немного хлеба и несколько булочек. Но началась бомбежка - и чемоданчик мы задвинули под кровать и забыли. Когда его нашли, то хлеб засох, а булочки покрылись плесенью. Все это отмыли, почистили и съели, - вспоминает Эйла Борисовна. - Мама сама недоедала, поэтому быстро слабела. Мне же она никогда не давала переедать: для людей, отвыкших от насыщения, это было смертельно опасно. Помню, наши соседи принесли домой кочан замерзшей капусты и строго-настрого велели детям не трогать. А они не выдержали и съели. Все умерли...
А еще маленькая Эйла запомнила, как в 1944 году их вывозили по Дороге жизни из Ленинграда. Мама так ослабла, что не могла сама ходить, к машине ее вели под руки. Конец войны они встретили в Омской области, куда были эвакуированы. А в 1952 году Эйла приехала в Карелию, где вышла замуж и осталась навсегда.
Глава региональной общественной организации "Жители блокадного Ленинграда" Вера Ермакова - одна из самых младших карельских блокадников. Она родилась спустя месяц после начала войны. Роддом, где появилась на свет Вера, попал под обстрел, и новорожденную кроху ударной волной выбросило на ветку тополя, который рос под окном палаты. Именно это спасло ей жизнь. Чудом уцелела в той бомбежке и молодая мама. Всю блокаду маленькая Вера с мамой провели в Ленинграде.
Сейчас в Карелии живет немногим больше 600 блокадников, из них в Петрозаводске - 350.
Справка "РГ"
Составляющие блокадного хлеба 1941 года (рецептура часто менялась в зависимости от продуктов, которые удавалось найти в осажденном городе): мука ржаная дефектная - 45 процентов, жмых - 10, соевая мука - 5, отруби - 10, целлюлоза - 15, обойная пыль - 5, солод - 10 процентов.
Нормы выдачи хлеба
С 18 июля по конец сентября 1941 года: рабочим - 800 граммов, служащим - 600 граммов, иждивенцам и детям - 400 граммов.
С 1 октября по 13 ноября 1941 года: рабочим - 400 граммов, служащим - 200 граммов, иждивенцам и детям - 200 граммов.
С 20 ноября по 25 декабря 1941 года: рабочим - 250 граммов, служащим и членам их семей - 125 граммов; личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии - 300 граммов.
Такие нормы привели к резкому скачку смертности от голода - за декабрь 1941 года умерло около 50 тысяч человек.
В конце декабря 1941 года нормы выдачи хлеба были повышены до 350 граммов рабочим и до 200 граммов остальным жителям города (при этом до 60 процентов хлеба составляли практически несъедобные примеси, добавлявшиеся вместо муки). Все остальные продукты почти перестали выдаваться.
В феврале 1942 года нормы выдачи хлеба составили: рабочим - 500 граммов, служащим - 400 граммов, иждивенцам и детям - 300 граммов.
За время блокады от голода умерло по официальным данным - 641 тысяч ленинградцев, по подсчетам историков - не менее 800 тысяч. От бомбежек и обстрелов погибло около 17 тысяч горожан.