НИТОЧКА ИЗ-ПОД СМОЛЕНСКА
О моем деде Иване Тихоновиче Гвоздеве с детства я знала одно - пропал без вести. После войны к бабушке приезжал один из однополчан мужа, рассказывал, как они пытались выйти из окружения под Смоленском. Я, мол, пошел посмотреть, где дорога, а когда вернулся, увидел глубокую воронку от снаряда.
Так мы и думали: разметало его. Погиб. Как бабушка говорила: сгинул.
А четыре года назад мы получили весточку от сгинувшего! Глазам не могли поверить, когда на сайте obd-memorial.ru в опубликованных архивах Министерства обороны России увидели карточку военнопленного. Там не было фотографии, но и место рождения, и имя жены, и девичья фамилия матери - все совпадало. А дальше пошла цепь чудесных событий, как будто, ухватив ниточку, мы потянули клубок нашей горестной семейной истории. Случайная поездка в городок провинциальный Тутаев, случайный разговор с живущей там уроженкой Смоленска, ее друзья-поисковики, давшие ссылку на форум sgvavia.ru...
Отправив туда запрос в 10 вечера, в 10 утра я уже знала номер барака концлагеря Шталаг III Б (Stalag III B), в котором дед умер 5 мая 1942 года.
Никто не посчитал нужным сообщить об этом семье. Бабушка умерла в 1987-м году, ничего не узнав.
ДОРОГА К ДЕДУ
Дед был призван из Москвы 5 июля 1941 года и попал в 9ю дивизию Народного ополчения, 3й полк роты связи. Жену с детьми отправил к родне, в Калужскую область, где они вскоре попали в оккупацию, в самом пекле оказались: на одном берегу Протвы немцы, на другом - наша армия.
Дед был охотник и уходил на фронт со словами: "Я белку в глаз бью, неужто в немца не попаду". Со своим ружьем охотничьим и в белых парусиновых туфлях. Пешком шел до Можайска. Последнее, что помнит моя мама: как дед их отправлял в деревню, они стояли на перроне, ждали поезда. Мама была у него на руках. И вдруг он ее поставил, куда-то отбежал и вернулся с кульком конфет. Вот и все.
Мы поехали на место гибели деда. Это в Германии, рядом с польской границей. Город Айзенхуттенштадт (EisenhUttenstadt), земля Бранденбург. Зашли в музей. Познакомились с директором Хартмутом Преусом. Он удивился, что мы приехали из Москвы, рассказал что мог. А потом позвонил жене и, оставив ее "за старшую" в музее, повез нас на место лагеря. Стараниями Преуса здесь установлен мемориальный знак с картой расположения бараков. Сохранилась дорога, вдоль которой они стояли. И больше ничего. А на месте концлагеря после войны построили металлургический комбинат.
Мы возвращались в Москву потрясенные, с тяжелым чувством. Директор рассказывал нам о Красном Кресте, который ежемесячно привозил заключенным посылки, а в соседнем бараке от голода умирали русские. Ведь у нашей страны не было договора с Красным Крестом... Даже сейчас пишу об этом со слезами.
Родственники погибших в лагере не раз обращались к бургомистру Айзенхуттенштадта с просьбой увековечить память родных. В ответ - отговорки. После потрясшей меня поездки я вместе с мужем решила взяться за эту проблему.
ВОСКРЕСШИЕ ИМЕНА
Теперь я обладатель трех книг о Шталаге, которые когда-либо выходили. На французском, немецком и английском языках. Одну мы отсканировали и выложили в Сеть.
Теперь я вижу деда живым.
Физически крепкий статный мужчина, он попал в плен 8 октября, а 5 мая - уже был мертв. В лагерной карточке нет никаких отметок о ранениях. Был здоров. Я писала в немецкий Красный Крест: они подтвердили факт смерти в лагере "от невыносимых условий содержания". Сейчас читаю автобиографические записки Рудольфа Гесса - коменданта Освенцима. Он пишет, что в 1941м году лагеря не справлялись с лавиной русских военнопленных. Смертность была колоссальная. Их не кормили вообще.
Когда пошла лавина заключенных, сербские врачи, тоже военнопленные, стали вести учет по лагерным номерам: кто, когда и в каком бараке умер. В списках - 3696 человек, из них лишь 300 указаны пофамильно.
Мы потратили год на то, чтобы обработать эти списки, свести воедино фамилии и номера. И, наконец, издать 16 томов, в которых названы 3027 воскресших имен. Я очень благодарна своему мужу, который близко к сердцу принял историю моей семьи. И который сделал все, чтобы история жизни одного солдата стала памятью тысячам погибших в лагере
Каждый листочек - жизнь советского военнопленного. Каждый вечер в течение года перед нами проходили эти лица. Они окружали нас. Молодые, красивые. И - умершие страшной смертью.
Мы привезли все 16 томов бургомистру Айзенхуттенштадта. Встреча состоялась благодаря все тому же Хартмуту Преусу. Очень надеюсь, что память наших соотечественников будет увековечена на месте их гибели. Они не должны быть забыты.
PS
Деду было тогда 40 лет. Сейчас я старше его на десять.
Из лагеря мы привезли немного земли. И высыпали рядом с могилой бабушки. И в лагерь тоже отвезли землю. Ту, что взяли на родине деда, возле огромной старой липы, которая наверняка помнит его.