Воронежские подростки сняли кино о родителях

Детская студия документального кино в Воронеже меньше чем за полгода выпустила целый сборник короткометражек. "РГ" узнала, зачем школьники занялись документалистикой и что попало в их объектив.

Подростки.doc

Началось с тупика. Выпускница воронежского журфака Дина Баринова сменила несколько не вдохновляющих работ, отучилась по гранту в столице в школе документального кино Марины Разбежкиной и Михаила Угарова, собрала за свой "Прощеный день" призы ряда престижных фестивалей, вернулась домой, взялась за вторую картину… и увязла. Чтобы снимать, нужны деньги. Если зарабатываешь, некогда снимать.

В марте ей предложили вести "кинокружок" в муниципальном досуговом центре, где уже была мультстудия "Телескоп". Это не сулило ни особого заработка, ни большой свободы. Но она уже втянулась:

- Думала отказаться почти сразу, а к вечеру поймала себя на том, что придумываю учебные задания. С этими мыслями и живу пять месяцев подряд. Только дети, с которыми мы моментально сдружились, и могут удерживать преподавателей в системе образования, где бумажка порой важнее, чем человек…

Большинство учеников нашлось прямо в "Телескопе": кто-то занимался там давно, кто-то пришел на разовый правозащитный проект и "переметнулся" в кино. Некоторые пришли по совету родителей - те решили, что навыки видеосъемки и монтажа в жизни пригодятся. Удержались не все, рассказала Дина:

- Один мальчик посещал занятия только из-за желания папы и отказывался снять хотя бы пять минут: "Было некогда, не смог, не считаю нужным, не нашел ничего достойного…" Пока я честно не сказала, что он меня достал. "А можно я не буду ходить?" - "Нужно!" Два талантливых пацана оказались морально не готовыми, что ли. Видимо, у документального кино есть порог зрелости. Дети могут сделать очень крутой этюд, но вообще не понять его смысл. Мол, ерунда какая-то. И ленятся сильно. Слов много, дел мало. В общем, до финала дошел 11-летний Саша Чуйков и шесть девочек от 15 до 18-ти. Возраст, который мне ближе всего.

Ученицы на вид давали ей лет 16 - для них "под тридцать" уже непоправимая старость, о которой весело мечтать. Динин внутренний подросток ликовал, найдя компанию для разговоров о жизни, любви и смерти, на которые взрослым не хватает времени и интереса.

- У Разбежкиной студенты полтора года писают в штаны от одного ее взгляда, пока не снимут что-то стоящее. Классно работает. Но я не пыталась это повторить: сама по натуре тинэйджер. Зато могу быть откровенной с ребятами, и они раскрываются в ответ. Ты должен быть "обнажен", чтобы подойти к герою с камерой на расстояние ладони, - объяснила Дина. - И должен разобраться со своими комплексами, чтобы не спотыкаться о них в каждой работе. Бывает трудно увидеть другого человека с его болью и радостью, когда своя рана настолько пульсирует, что затмевает все вокруг. По тому, что у тебя в кадре, видно, что у тебя внутри. Вот почему для первого фильма я предложила такую простую на первый взгляд, но на самом деле "вскрывающую" тему "Моя семья". Не все смогли ее взять. Я сама бы, пожалуй, побоялась. Одна девочка сказала: "Мне проще кино про серийного маньяка сделать". Другая собралась снимать про трудную судьбу творческой интеллигенции. Я говорю: "Почему тебя это так волнует?!" - а сама думаю: "О-о, приплыли". В итоге у нее получился прекрасный, искренний фильм именно про своих родных.

"Матчасть" была минимальной. Это тоже принцип Марины Александровны: она сразу отправляет "в поля", запрещая использовать штатив, zoom, наложение музыки, скрытую камеру и прямые интервью с героями. Разбежкина требует, чтобы режиссер все делал сам, от сценария до монтажа. Ее учеников (самая известная - Валерия Гай Германика) упрекают в "криворукости", зато безыскусная картинка у них получается осмысленной.

- Мы вместе смотрели и обсуждали разные фильмы, в том числе самые свежие, которые и в Москве еще не показывали. Я привожу их с кинофестивалей или клянчу у друзей-режиссеров. Немножко коснулись теории, но я попросила не читать правила монтажа - потом увидите и посмеетесь, что за эту страничку текста все трясутся. Если все высчитывать, получится техническая конструкция. Дети интуитивно чувствуют, какая склейка работает, какая нет, - добавила Дина Баринова. - Мы очень часто заходили в тупик, и я говорила - о’кей, постоим. Рано или поздно что-то сдвинется, но ощущение тупика надо прожить. Две недели перед показом они монтировали по десять часов в день. Звонят родители, дети что-то врут, я их гоню домой, они - "Нет, надо доделать". Ну, значит, и мне надо…

Труднее всего было побороть соблазн самой довести фильмы до ума. Чтобы на показе друзья сказали: "Дина, да они у тебя гении!" Проверка на честность тянулась, как пытка.

- Сидишь рядом и видишь, как круче смонтировать. А автор пока не просекает. Ладно, подожду еще полчасика. Наверное, это высший пилотаж, когда ты можешь уважать ученика настолько, чтобы принять его решение, даже если оно очевидно неправильное. Конечно, мы с ребятами очень сплотились. Утром созвон, вечером эсэмэски… И постоянные вопросы внутри: где высказаться, где промолчать и - куда я их веду с этим кино. Надеюсь, мне хватит чутья понять, где остановиться.

Вышли в люди

Фильм Саши Чуйкова называется "Затмение". На прогулке 20 марта они с мамой и случайно запечатлели город, которому нет дела до чудес.

- Я думал, что солнечное затмение это такое событие, что все выбегут с дискетами! Ведь в следующий раз его можно будет наблюдать только в 2033 году. У меня даже жар спал, а было под сорок! - подчеркнул юный режиссер. - Но на улице все шло как обычно. Только одна девочка плакала, потому что мама с бабушкой не отвели ее смотреть на Солнце в телескоп. Мы ей дали дискету, она обрадовалась. А камера снимала.

Мимо шла дворничиха, потом тетя Света - благодаря Сашиной дискете они тоже вспомнили про небо. В финале к компании "астрономов" приобщили Игоря Николаева - его портретами был обклеен весь Воронеж.

- Когда я прикладывал дискету к глазу певца, откуда-то взялась незнакомая тетя. Вошла в кадр и говорит: "Как вы не заметили, тут же рядом еще больше плакат висит!" И показала, как мне руку лучше держать. Тут я понял, что такое документальное кино. Это когда ты снимаешь и не знаешь, что будет, - заключил Саша.

В работе Ани Федоровой чувствуется, какое испытание для человека просто подойти с камерой к кому-то чужому (режиссер даже пытается выбросить технику). Объектив словно притягивает к полу, стенам, окнам - подальше от скептически настроенных лиц. Аня снимала "Урок труда" в классе. Судя по комментариям героинь, они были от идеи не в восторге. К концу небольшого видео у зрителя кружится голова: режиссер курсирует по проходам, возвращается к одним и тем же вышивальщицам на галерке. Фильм пронизан ощущением вынужденной праздности. Учительница чертит на ватмане и неспешно вырезает прямоугольник. До самого звонка.

В четырех стенах

"Любовь - это прикосновение", - сообщает бабушка Алины Степаненко в середине фильма, который автор пока не решается показать дома. У бабушки целая стопка распечаток: приметы, по которым гадают, как к тебе человек расположен. Алина ходит с камерой по тихой квартире и будто ищет эти приметы. Мама бьется за входной дверью: "Замок на 40 лет рассчитан, кто сломал?" Папа лежит на кровати с ноутбуком: "Снимаешь? Для фильма? Не надо…" В кухне стынет ужин. "Если будешь есть, накладывай себе сама". Места за столом, правда, нет. "Эй, выключи камеру!"

Прикосновений в фильме два. Один раз папа обнимает дерево. Весенний лес, тополиный пух в лучах солнца. Только что мужчина молотил палкой по сухому стволу. Второе касание - "ролевое": отец и дочь разучивают песню про любовь для выпускного. Она ловит его руку, он листает текст в смартфоне. В юности все переживается остро.

- Четыре месяца я пыталась сделать фильм о неоднозначности поведения человека и о наших с папой напряженных отношениях, а получились милые зарисовки повседневности. Он оказался чудесным парнем, а я - истеричной девочкой, - улыбнулась Алина. - Разумеется, приходилось постоянно бороться с запретами на съемки и советами, что нужно снимать, а что нет. Никто, кроме бабушки, не давал себе расслабиться в кадре, и практически все разговоры звучат неестественно.

Подруги Настя и Даша снимали о себе. "На двоих: Шиба и Жуча" - тоже "кухонный артхаус". Варят пельмени, жарят картошку, капризничают и уступают, говорят, говорят, говорят… "Я тебе говорила, что у моего дедушки рак?" - "Ага… блин, какие кнопки у телефона неудобные". "Прикинь, она взяла и вены вскрыла себе. Даже лучшую подругу не предупредила! И вообще - ну тебе 15 лет, чего не жилось-то?" Плетут венок из одуванчиков, сожалея об их гибели. "Чет кино бессюжетное получается". - "Это наша жизнь, смиряйся!"

Пару сцен один из экспертов назвал достойными шедевров мирового кинематографа, заметив: "Девчонки в кадре все время играют, и это гениально". Авторы округлили глаза.

- Да не, мы всегда так общаемся, с игрой, - заверила Настя Жучкова. - Камеру иногда и замечать переставали - на первых видео она постепенно съезжает с базы и падает!

Даша Шибанова подтвердила - много материала пропало из-за того, что девчонки забывали про аппарат и рушили композицию кадра:

- И все равно записей было столько, что мы замучились кромсать! Настя переживала, что где-то не очень получилась, но поскольку весь монтаж она сбросила на меня… да мы обе там плохо выглядим! Ну и ладно. Родители не увидят, а перед остальными страшно по другой причине. Просто мы там не такие, какими нас все знают. Разговариваем иначе. И еще - в других фильмах и сюжет, и герои мощные, а мы что - жрем и болтаем, тупо шутим. На себя сложно смотреть со стороны. Я понимаю, что это забавно, но до сих пор сомневаюсь, что кому-то понравилось. С удовольствием бы послушала, какие глубины там эксперты нашли.

Подруги сошлись на мнении, что дебютное кино могли бы показать собственным чадам, когда им тоже стукнет 15: "Чтобы они понимали, что этот возраст… что это со всеми происходит, и ничего страшного нет. Просто взрослые забывают, что были детьми".

Портрет без ретуши

Искусство коварно. Настя Шамаева нашла и уговорила на съемки отличного героя, но он - известный в Воронеже артист - отказался предавать огласке свою болезнь, борьба с которой, собственно, и интересовала девушку. Его устроило бы кино о "человеке в профессии". А Насте был важен момент преодоления:

- Я хотела не давить на жалость, а показать, как человек торопится жить и работать. Чтобы его поняли. И болезнь-то сама в кадре практически не проявляется. Неудобств по поводу того, что я снимаю что-то не то или не так, не возникало. Но, к сожалению, мне не удалось полностью раствориться в пространстве - люди оживлялись, когда я опускала камеру, и замолкали, когда она включалась. Вообще тяжело было все время ходить за героем, как тень: я не привыкла за кем-то следовать. Иногда, чтобы отдохнуть от камеры, записывала на диктофон. Иногда делала зарисовки - их еще на одну ленту хватило бы…

Она одна из немногих в "Телескопе", кто вынес фильм на суд родственников. Критика не заставила себя долго ждать: были претензии и к композиции, и к звуку (мол, лучше подложить динамичную музыку), и к отобранным персонажам. А посторонние зрители кино хвалили. Попробуй тут устоять.

- За пять месяцев съемок мы с героем подружились, и мне важно, чтобы ему понравился результат, - призналась Настя. - А он не понял, о чем кино. И я не нашла, что ответить. Думала перемонтировать, но не стану, наверное.

А Марина Чернова в каком-то смысле "перемонтировала" представления о жизни, когда посмотрела свой фильм об отчиме:

- Не буду скрывать, что пошла по пути наименьшего сопротивления, ибо выбрала героя, который находился целыми сутками рядом. И я достаточно хорошо понимала, как к нему подступиться. Тема отношений падчерицы и отчима меня увлекала даже со стороны, а когда начала снимать, поняла, что есть смысл и мне присутствовать в некоторых кадрах. Хотела показать, что абсолютно чужой человек может стать ближе родного отца. А когда увидела фильм, то осталась не в восторге от своего героя. Забавная штука: кино уже живет своей жизнью, а ситуация и мое восприятие всего, что происходило и что происходит, поменялись в корне. Сейчас я бы сняла все абсолютно иначе или взяла другого персонажа. В любом случае, я рада, что получила такой опыт.Прежде Марина смотрела документальные фильмы от нечего делать, вечерами, и представить не могла, что попытает силы в режиссуре. Теперь жаждет снять еще что-нибудь.

Прямая речь

Марина Разбежкина, режиссер, руководитель школы документального кино и театра:

- Мне всегда казалось, что подростков можно учить кино игровому, а документальное было бы… too much. Потому что документалистика связана с переживаниями человека - а в переходном возрасте и так расстраиваешься по любому поводу. Жизненный опыт - не главное. Главное его осознанно зафиксировать, а это может быть дано 18-летнему и не дано 60-летнему. Я восхищена тем, что получилось у Дины и ее учеников. Сейчас подросткам свойственно разговаривать визуально: гаджетом поводил, и вроде как что-то получилось. Здорово, если удается показать им, как с помощью кино лечить себя, установить связь с родителями и с собой. Рада, что в этих фильмах работают методы нашей школы. Очень важно рассказать о том, что ты переживаешь, именно тем языком, которым ты владеешь на сегодня. Документальное кино научило меня прощать людей: ты видишь, как герои болезненно хотят, чтобы их поняли и приняли. Это ведь и твое желание тоже. И подростки, думаю, научатся прощать тех, кто рядом.

Дина Баринова, режиссер, преподаватель студии "Телескоп":

- Когда в Москву привезли на закрытый показ фильмы подростков из США, мы через друзей выпросили их себе в Воронеж. Дети восхищались, а мне было очевидно, что они уже перепрыгнули эту планку. Там было безопасное кино, даже если тема грустная… Допустим, школа закрывается, любимая учительница уходит. Подано так, что нет у тебя горечи и ужаса. А в воронежских фильмах степень откровенности зашкаливает. Когда я ехала на IDFA, типа самый крутой фестиваль документального кино, то боялась увидеть что-то невероятное и разочароваться в нашей школе. Но многие мировые премьеры ведущих режиссеров показались мне скучными телефильмами, где ключевое событие не происходит - о нем просто рассказывают участники. Да, у российских документалистов в кадре часто происходит "жесть". И у моих учеников тоже. Но это не я им ее открываю и навязываю. Она вокруг, она в них. Кино дает возможность исследовать ее и попытаться что-то сделать. Еще мне важно через кино посмотреть на мир глазами 15-летних. Ведь сама я его таким уже не увижу.