Поделиться
Владимир Ростиславович, на наших глазах идет "война историй" - ее трактовок, интерпретаций. Из нее мы вдруг узнаем, что Освенцим освобожден благодаря украинцам или что атомная бомбардировка Хиросимы - всего лишь эффективный ход в войне. Как этому противостоит Российское военно-историческое общество? Что делать - оборону держать, наступление вести? Как избегать повышенного градуса политической конъюнктуры?
Владимир Мединский: Надо просто говорить правду. Не стесняясь. Правда нашей истории "круче" любых наработок пропагандистов.
В годы Великой Отечественной 11 800 человек получили звание Героев Советского Союза. Не исключено, что кто-то в силу объективной неразберихи получил его незаслуженно, "за того парня". Но в сто раз больше тех, кто его заслужил и не получил. Вот РВИО сейчас как раз занимается делом танкиста Зиновия Колобанова. В одном бою он подбил 22 немецких танка, это всеми признано, но... Он не получил Героя - якобы тогда, в конкретной ситуации, когда мы отступали, сочли неуместным раздавать такие награды, заменили на орден Красной Звезды. А какая фантастическая история подвига!
Однако записные "активисты" ищут cлучай "номер 9599", когда звание дали якобы "ошибочно", а не случай "номер 11 801" - когда герой остался без награды. И почему-то думают, что восстанавливают справедливость. Почему-то им обязательно надо взять прославленный, увековеченный в граните бренд - подвиг 28 панфиловцев - и начать его "разоблачать"!
"Положительные" советские мифы - о "молодогвардейцах", Зое Космодемьянской, Александре Матросове - надо принимать безоговорочно? Без критики?
Мединский: Думаю, что к эпическим советским героям - и к "молодогвардейцам", и к панфиловцам, и к Зое- надо относиться, как в церкви относятся к канонизированным святым. Это моя человеческая и гражданская позиция. А любая попытка поковыряться в том, за что Ульяне Громовой фашисты вырезали звезду на спине, - должна быть табуирована. Эта самая мученическая звезда на спине - и есть ответ всем нынешним "правдоискателям-надомникам" на все их гнусненькие вопросы.
Но все равно ведь выскажутся на эту тему в соцсетях. А потом придет сын и скажет: папа, а я в Интернете другое читал. И чтобы разговаривать с сыновьями и внуками на равных, надо дать им возможность узнать разные версии.
Мединский: А сыну надо объяснить, что есть добро, а что есть зло- и желательно на собственном примере. В жизни проще ему будет. Всеми же этими копошениями вокруг 28 панфиловцев нас искушают, пытаются извратить святые для нас вещи. Хотят, чтобы мы предали память и дела наших предков.
Да и что ты к 28 прицепился? Или к "Молодой гвардии"? Потому что эта тема на слуху? Потому что выходит на экраны "народное кино" о подвиге панфиловцев? Потому что на Первом канале вышел новый сериал? Это все разговоры от собственной ущербности: Олег Кошевой подвиг не совершал, Шолохов "Тихий Дон" не писал...
Справедливости ради приведем цитату из выступления Сергея Мироненко, директора Госархива РФ. Объясняя, что его слова о 28 панфиловцах на Всемирном конгрессе русской прессы были неправильно истолкованы, позже он уточнил на радио "Свобода": "Улица героев-панфиловцев и памятник, который поставили им, - это очень правильная вещь. Мне вообще не понятно, как можно предположить, что если нет 28 героев... не было подвига панфиловцев вообще. Это только искаженное сознание может такое предположить. Панфиловская дивизия была. Она сыграла выдающуюся роль в обороне Москвы. Большинство воинов этой дивизии сложили головы при обороне столицы. Подвиг их бессмертен".
Мединский: Это только подтверждает, что субъективно-негативная оценка подвига не остается без последствий. Полезно бывает думать - что, когда и где ты говоришь.
У молодежи сейчас высок запрос на критическое отношение к светской истории...
Мединский: Поэтому надо не только правильные вещи говорить, но и что-то делать. Вот у нас есть программа поисковых лагерей. В августе в Ленинградской области работали 700 поисковиков, половина - подростки. До этого такой же лагерь был в Калужской области - на Зайцевой горе, которая могла бы быть своеобразным прообразом "цитадели" в известном фильме Никиты Михалкова. Нашли около 500 незахороненных советских солдат. У части из них удалось спустя 70 лет установить имена, фамилии, найти родственников.
Так вот одна моя знакомая, ярая посетительница "болотных площадей", по чьему-то совету - не по моему - отправила в этот лагерь своего отпрыска. Встречаемся. Спрашиваю: ну как ребенок отдыхает? Как всегда - на Лазурке? А она: он в вашем лагере поисковиков, никак не могу его оттуда забрать. Глаза горят! Тогда как раз начался весь этот шум вокруг 28 панфиловцев, и она говорит: "Сын теперь за 28 панфиловцев глаза выцарапает".
Это, кстати, к вашему вопросу о том, что делать с "разными точками зрения в Интернете". Гражданин, воспитанный в уважении к своей истории, имеет свою точку зрения, а не "из соцсетей".
Мы не впадем в крайность, исходя во всем исключительно из патриотизма? Если мы любим Отечество, значит, оно всегда право?
Мединский: Это наше Отечество - и мы сами решаем, насколько оно право. И исходим из своего понимания правоты, а не из чужого. Например, если рассуждать о "зимней войне" 1939-1940 годов, мы можем быть не правы лишь с точки зрения финнов. А с точки зрения наших национальных интересов мы были абсолютно правы. Даже записные ненавистники Сталина и Жданова должны понимать: если бы не эта война, мы бы - 99 процентов - потеряли Ленинград и с высокой вероятностью Москву. И вели бы войну из Самары. Я думаю, что мы бы и так победили. Но еще более страшной ценой.
Вы упомянули Никиту Михалкова. Вот как раз в его фильме "Солнечный удар" бунинскому герою, размышляющему о трагической истории России начала ХХ века, приходят "взрывоопасные" мысли - о вине всей русской литературы. Она-де и сеяла сомнения, подрывала устои, расшатывала общество - и вот чем кончилось...
Мединский: Зачем ругать литературу? Она дает лишь представление о действительности, свою художественную интерпретацию. Герой фильма размышлял об особенной роли интеллигенции в российской общественной жизни. Русская интеллигенция - дворянская, разночинная - действительно традиционно видела в действующей власти негатив. А если реальность не совпадала с представлениями интеллигенции - об этом молчали как о "недолжном". "Не принято", например, вспоминать в этой среде об отношении Пушкина к польскому восстанию. И про то, что он был имперским поэтом и консерватором - в зрелые годы. Считал, что положение самого забитого русского крестьянина - привилегированное по сравнению с несчастными рабочими на английской фабрике. И этим традициям мы верны. Мало ли у нас "представителей интеллигенции", которые сами отнюдь не Пушкины, но любят попиариться на негативе.
Александр Дюма говорил: история - это гвоздь, на который вешаются романы. И вы повесили на "гвоздь истории" свой роман "Стена". Дмитрий Месхиев сейчас снимает по нему кино. Эта ситуация, наверное, была для вас сложной: вы - человек, определяющий культурную политику, и тут же - писатель с экранизирующимся романом?
Мединский: К работе над фильмом никакого отношения не имею. Что выйдет - не знаю. Отдал ВГТРК свой сценарий, там его отвергли: мол, "мы не потянем" - батальные сцены требуют бюджета. А мне, действительно, хотелось сделать большое батальное кино по образцу "Царства небесного" Ридли Скотта. На телевидении сделали свой сценарий, мне он не понравился. Они сказали: тогда и не читайте, выйдет фильм - посмотрите на результат. Договорились, что я не имею никакого отношения ни к сценарию, ни к кастингу, ни к работе режиссера. И если мне не понравится результат, снимаю свою фамилию с титров. Вот и все.
А почему у вас главная героиня погибает посреди сюжета, а герой продолжает защищать Смоленск? Для сценария в кино - ход странный.
Мединский: Вот мне Златопольский то же говорил: героиню убивать нельзя, все они должны жить, раз зритель их полюбил. Чем разговор наш кончился, я уже рассказал.
Минфин недавно предложил ряд культурных учреждений передать с федерального в региональное подчинение и надолго заблокировать возможность обратного действия. Видимо, из соображений экономии? Вы завизируете этот документ?
Мединский: Если бы завизировал, заслужил бы всеобщее проклятие работников культуры. Это неправильная бухгалтерия - уменьшить расходы федерального бюджета, переложив их бремя на региональные. У большинства регионов денег на содержание ведущих учреждений культуры просто нет. Вот переподчиним мы Новосибирский театр оперы и балета Новосибирску, а город тут же обратится за этими деньгами в федеральный бюджет.
На самом деле сейчас происходит обратное. Мы, например, оформляем Херсонес и Музей обороны Севастополя в федеральное ведение. Потому что масштаб проблем и уровень, значение учреждений не соответствуют возможностям финансирования севастопольского бюджета. Украинское государство им вообще ничего не давало.
Федеральный статус выгоднее, по-другому поставлена научная работа, в среднем в 2-2,5 раза выше зарплата основного персонала.
В Интернете шло очень активное голосование по поводу выбора места для памятника князю Владимиру. Где бы вы его установили? И кто должен место выбирать - общество или власть?
Мединский: Я и по сей день считаю, что нет лучше места, чем на Воробьевых горах. Но там укрепление склона стоит в несколько раз дороже, чем сам памятник (его цена - 94 миллиона рублей).
По поиску другого места военно-историческое общество провело колоссальную работу, собрало десятки совещаний экспертов - от общественных "архнадзоров" до депутатов Мосгордумы и ученых. После всех экспертных обсуждений из десяти мест было выбрано три. Недавно закончилось интернет-голосование: его участники, рядовые граждане, отдали предпочтение Боровицкой площади. Это, конечно, фантастическое место, при том, что сейчас - пустырь. И с появлением там памятника, если таковое решение в итоге будет поддержано и москвичами, и депутатами, - думаю, Москва обретет новое уникальное благоустроенное достопримечательное место. Давайте подождем решения Мосгордумы.
А Дом Пашкова он не задавит? Церетелиевский же Петр I смял всю архитектуру "Стрелки".
Мединский: Высота Петра 97 метров, а памятника князю Владимиру - меньше 25. И еще надо старательно поискать точку, с которой он что-то будет загораживать.
Кстати, и в отношении памятника Петру произошла удивительная трансформация общественного мнения. Судя по опросам - а мэрия провела не один - налицо "эффект Эйфелевой башни". На фоне памятника фотографируются, квартиры с видом на него - спросите экспертов по недвижимости - стоят дороже.
Давно ставится вопрос о льготной аренде для книжных магазинов. Но все время отказывают из-за боязни, что в книжных магазинах сразу станут продавать все что угодно.
Мединский: Рассказать, как есть? Начнем с того, что книжный магазин не может жить в условиях рыночной аренды. Для этого ему нужно приторговывать сантехникой, бельем, открывать в подвале ночной клуб или дорогой ресторан. В центре Москвы остались только те книжные, где владельцы являются собственниками помещений - "Библио-Глобус", "Москва", "Молодая гвардия". Выход только один - льготная аренда. Дать ее может только муниципалитет. Мы не можем. Больше года назад мы предложили: во всех госучреждениях культуры - федеральных, региональных, муниципальных - пусть книжные магазины размещаются за один рубль.
Минкультуры тут же обвинили в лоббировании интересов книжных сетей. Дескать, в книжных магазинах будут продаваться вовсе не книги о культуре, а государственным интересам будет нанесен ущерб. Стало быть, опять максимальная арендная цена и - либо бутик, либо ничего.
Например, Библиотека Ленина находится в зоне самой дорогой аренды, сдать площадь под книжный магазин в ней можно только через Росимущество. Росимущество подтверждает максимальную цену, в результате магазина нет.
Год мы с этим законопроектом носились, пока не получили от ФАС отрицательный отзыв с указанием, что разрушаем конкуренцию на рынке розничной торговли: дескать, книжный магазин получает приоритет по отношению к бутику. 25 раз говорил на эту тему с Игорем Юрьевичем Артемьевым. Он сказал: по сути вы правы, но давайте будем разрабатывать индивидуальные преференции. А так никогда не откроется ни один магазин.
К счастью, Сергей Евгеньевич Нарышкин как председатель оргкомитета Года Литературы вник в эту тему и горячо ее поддержал. Дальше дело в руках Государственной Думы - будем надеяться.
Осталось два года до столетия Великой Октябрьской революции. Это забота только для компартии?
Мединский: Это огромное событие. По-моему, нет события в мировой истории последних двух тысячелетий, которое оказало бы большее воздействие на судьбы мира, чем 1917 год. Кроме разве что 33-го года нашей эры. Хотя это, конечно, события из разных вселенных.
Думаю, правильно было бы организовать работу по образцу оргкомитета по 100-летию Первой мировой войны. Благодаря работе этого Оргкомитета (также под руководством С.Е. Нарышкина) и вниманию к этой теме лично президента событие, казалось навсегда вычеркнутое из памяти, сегодня снова осознается как полноценная часть нашей неразрывной истории. Но для этого, конечно, требуется политическое решение.
Российское военно-историческое общество (РВИО) уделяет особое внимание восстановлению и увековечению исторической памяти о героях Первой мировой войны. Только в 2015 году при поддержке РВИО:
Мединский: Российское военно-историческое общество призвано прививать любовь к истории Отечества, в том числе и к военной его истории. И воспитывать таким образом уважение к делам предков. Я пытаюсь избегать слов "воспитывать патриотизм", потому что это не цель, а естественный результат. Если людям рассказать, как жили и воевали их предки, они уже не могут вести себя не патриотично.
В старинных дворянских семьях в XIX веке портретные галереи предков обязывали молодых людей все знать об их славе, а в критический момент - когда надо вставать под пулями - все предки смотрели в спину. И стыдно было оказаться трусом. Это была своего рода цепная реакция мужества.
Советская система воспитания прервала эту связь времен. 90 процентов россиян дальше деда и бабки никого не знали. У меня, например, прабабка - чистокровная немка. Но это была семейная тайна - ни в одной анкете не упоминавшаяся. Еще бы: отец - высокопоставленный офицер аппарата минобороны, допущенный к разного рода гостайнам, а бабушка его жены - немка. Наверняка с массой родственников в ФРГ.
Узнал я об этом случайно, когда по мере возможности изучал историю своей семьи. Нашел много удивительного. Вот два моих двоюродных деда в разное время и в разной степени в 30-е пострадали от репрессий. В обвинениях, написанных при этом словно под копирку, было по три однотипных пункта: публично ругали советскую власть, в годы гражданской войны в их домах (путевых обходчиков) квартировали то ли польские интервенты, то ли... Ну и... скрывали свою германскую национальность, выдавая себя за литовцев...
У каждого из нас - свои семейные истории, о которых важно знать, ведь именно на этом изначально строится уважение к прошлому, внимание к истории страны и в итоге любовь к родине. К этому, в частности, призывает и Российское военно-историческое общество. Каждым конкретным делом мы стремимся восстановить историческую справедливость, а значит, работаем не зря.