Взгляд историка на картину Василия Нестеренко "Мы - русские, с нами Бог!"

Историк Андрей Смирнов о правде и художественном вымысле на полотне народного художника России Василия Нестеренко "Мы - русские, с нами Бог!", посвященном защитникам крепости Осовец.

НАГАНЫ, ДУБИНКИ, РЕСПИРАТОРЫ

Картина Василия Нестеренко неплохо передает реалии Русского фронта Первой мировой. Присмотритесь, у атакующих русских нет единообразия в "защитном цвете" рубах (гимнастерками их официально назвали лишь в 1935 г.): у одних преобладает зеленый пигмент, у других желтый. Носили в ту войну и рубахи, цвет которых очевидцы определяли как серый; и такие, которые можно назвать коричневыми...

В правой части картины офицер с рукой на перевязи одет в китель, а офицер с винтовкой (на переднем плане) - в рубаху. Тоже характерная деталь: с началом войны большинство русских офицеров, чтобы не привлекать внимание вражеских стрелков, сменили кителя на солдатские рубахи. И как раз в 1915 году эти рубахи стали снабжать нагрудными карманами.

Через плечо у солдат - матерчатые нагрудные патронташи.

Правда жизни и в том, что офицерам действительно случалось ходить в атаку с винтовкой. А фельдфебели (в Красной/Советской армии им соответствовали старшины) пользовались в бою оружием, которое обычно ассоциируется с офицерским: шашкой и револьвером. Вот и на картине, справа от офицера с винтовкой, мы видим упавшего фельдфебеля Осовецкой крепостной артиллерии, который целится в немца из "нагана". А слева от солдата в папахе обнажил шашку военный без фуражки; погон не видно, но черты лица выдают в нем не офицера, а опытного служаку-фельдфебеля.

Если у русских не было единообразия в цвете униформы, то у немцев - в головных уборах. В 1914 - 1916 гг. на Русском фронте они ходили в бой именно так, как показано на картине: одни - в остроконечных кожаных касках, обтянутых желтовато-серым чехлом, другие - в фуражках с цветным околышем (которые вообще-то полагалось носить вне строя). Фуражки солдат, что мы видим на полотне, - без козырька, с очень маленькой тульей - в России воспринимались как "безобразные", "отвратительные"¹¹...

Достоверно изобразил художник и дубинки с гвоздями, которыми добивали отравленных защитников Осовца. Они были сфотографированы еще тогда.

Видно и то, что респираторы у русских сваливаются почем зря.

ЗОЛОТЫЕ ПОГОНЫ ТОПОГРАФА?

Есть на полотне и неточности, перечислим их не в упрек художнику. Начнем с мелочей. У немца со свалившейся каской на воротнике двойные петлицы - но полки 11-й ландверной дивизии петлиц не имели. У русских же на защитных погонах отсутствовал цветной кант, а унтер-офицерские нашивки ("лычки") на таких погонах были темно-оранжевыми. А не желтыми, как у персонажей картины - фельдфебеля с "наганом", задыхающегося старшего унтер-офицера Землянского полка (справа от офицера с винтовкой) и пригнувшегося младшего унтер-офицера-землянца (слева от знаменщика). И рукава рубах у младшего унтер-офицера и знаменщика почему-то без манжет...

А вот несовпадения с реальностью посерьезнее. Знамени образца 1900 г., изображенного на полотне, не было ни у Осовецкой крепостной артиллерии, ни у Осовецких крепостных саперных рот, ни у Землянского полка. Артиллерии и отдельным ротам знамен вообще не полагалось, а 226-му пехотному Землянскому дали одно из старых знамен 10-го пехотного Новоингерманландского полка. Изготовлено оно было задолго до 1900 года. Да и вряд ли знамя могло оказаться в боевых порядках атакующей роты: согласно уставу, оно находилось при командире полка.

Не могла участвовать в атаке и изображенная в левой верхней части картины сестра милосердия. Даже ротные санитары начинали свою работу только после боя...

И противогазов с прорезиненной маской и коробкой, заполненной поглотителем хлора, у немцев тогда еще не было. Только повязки-респираторы!

Еще один существенный вопрос: почему у возглавляющего "атаку мертвецов" офицера с винтовкой золотые погоны? И военный топограф Котлинский, и сапер Стржеминский носили серебряные (первый с синими просветом и кантом, а второй с алыми). Офицера с винтовкой, увы, нельзя отождествить ни с кем из тех, кто в тот день возглавлял русские контратаки - ни с Котлинским или Стржеминским, ни с командирами 12-й и 14-й рот Землянского полка подпоручиком Чоглоковым и прапорщиком Максимилианом Арнольдовичем Тидебелем. Потому что перед нами прапорщик Осовецкой крепостной артиллерии: на золотом погоне с одним алым просветом и алым же кантом - одна звездочка, скрещенные пушки и шифровка "Осв."...

"УВИЖУ Я: ВРАГ ПОКАТИЛСЯ ОТ НАС..."

И тут мы сталкиваемся с давней проблемой, вновь поднятой в июньском номере "Родины"¹²: насколько допустимо отклонение художественного произведения от исторических реалий? Что делать с Василием Нестеренко за допущенные огрехи? Ругать или оправдывать? Поучать или понять?

На наш взгляд, не стоило лишь превращать организатора "атаки мертвецов" в артиллериста. В отношении личностей, хорошо известных в истории, вымысел подобного рода - искажающий основные сведения о человеке - недопустим. Офицеры-артиллеристы в тот день тоже выполнили свой долг, но в контратаки людей вели не они...

А вот к сестре милосердия, знамени, петлицам и даже противогазам придираться, пожалуй, не стоит! Потому как полотно Василия Нестеренко - хоть и дает немало полезной информации - это не наглядное пособие для изучения кампании 1915 года на Русском фронте. А символ национального духа, глубоко волнующий образ, лекарство для души. Потому и сестра милосердия, и артиллеристы в пехотных порядках, и Георгии на груди.

И эти двойные петлицы-"катушки" на стояче-отложном воротнике мундира полынного оттенка... У россиян, сколько-нибудь знающих историю, они прочно ассоциируются с германской армией. Ведь в сухопутных силах гитлеровского вермахта - более памятного нам, чем армия Вильгельма II - такие петлицы носило большинство. И это тоже символ, который цепляет за сердце. Это то, о чем писал в 1938-м собрат подпоручиков Котлинского и Стржеминского - погибший в декабре 1941-го под Ленинградом командир минометного взвода, ленинградский поэт Михаил Троицкий (1904 - 1941):

Наш враг перед нами - наш недруг и ворог.
Он прятался в гнездах, он полз в блиндажи.
Я вижу карманы чужих гимнастерок,
Я вижу кокарды фуражек чужих.

Цитатой из этого стихотворения мы и закончим, последний раз взглянув на замечательное полотно Василия Нестеренко:

И если удар запрокинет, завертит
И холод дойдет до висков и до глаз, -
Сквозь вату бесчувствия, тупости, смерти
Увижу я: враг покатился от нас.

В последних лучах, в холодеющем поле
Увижу: вперед мои братья идут.
В победной атаке несут мою волю,
Моею душой, моим счастьем живут.

И всем, что мне сердце растило и грело,
Моим, что несется сквозь крики и дым,
Моим, что во мне и товарищах пело, -
Любовью, и гневом, и счастьем моим!¹³

---

<sup>Примечания
1. Свечников М., Буняковский В. Оборона крепости Осовец во время второй, 6 1/2-месячной осады ее. Пг., 1917. С. 46.
2. Хмельков С.А. Борьба за Осовец. М., 1939. С. 79-80.
3. Пивоварчик С.А. Осовецкая крепость накануне и в годы Первой мировой войны // Война и оружие. Новые исследования и материалы. Труды Шестой Международной научно-практической конференции 13 - 15 мая 2015 года. Ч. IV. СПб., 2015. С. 15.
4. См.: Там же; Свечников М., Буняковский В. Указ. соч. С. 49.
5. Подсчитано по: Нolsten H. Landwehr-Infanterie-Regiment 76 im Weltkriege. Stade, 1938.
6. У русских этому "и. о. офицера" соответствовал зауряд-прапорщик.
7. Хмельков С.А. Указ. соч. С. 78.
8. В литературе его ошибочно именуют Чеглоковым.
9. Свечников М., Буняковский В. Указ. соч. С. 48.
10. Сергеевский Б.Н. Пережитое. 1914. М., 2009. С. 106-107; ГАРФ. Ф. Р-5793. Оп. 1. Д. 23. Л. 13.
11. ГАРФ. Ф. Р-5960. Оп. 1. Д. 7. Л. 35; Югов А.К. Шатровы. Роман. М., 1966. С. 209.
12. Кичин В. Мелочь деталей как жертва высшей правде. Взгляд кинокритика на мифы в истории и на экране // Родина. 2015. N 6. С. 67.
13. Троицкий М.В. Штыковой удар // Троицкий М.В. Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1962. С. 86-87.</sup>