Даниэль Баренбойм собрал звезд на своем фестивале

Премьера оперы "Орфей и Эвридика" Глюка в декорациях всемирно известного архитектора Фрэнка Гэри, первый тенор мира Йонас Кауфманн c "Песнями странствующего подмастерья" Малера в сопровождении Даниэля Баренбойма, виолончелист-мегастар Йо-Йо-Ма, последние выступления легендарной Вальтрауд Майер в партии Кундри в "Парсифале" Вагнера, поставленном Дмитрием Черняковым, - таковы акценты Festtage, Двадцатого Пасхального фестиваля Даниэля Баренбойма.

Маэстро Даниэль Баренбойм собрал эти звездные имена отнюдь не потому, что получил особый бюджет на юбилейный фестиваль. Участие музыкантов высочайшего исполнительского класса здесь является правилом, и публика знает, что ей предлагают действительно лучшее из мира классической музыке. Но опасаться "переесть" слишком калорийной пищи на этом музыкальном пиру слушателям не стоит: число событий строго отобрано и выстроено в архитектонически эффектную последовательность, представляющую по сути идеальный коллекционный фестивальный продукт. Так проявляет себя рациональный немецкий дух, отметающий все лишнее, а вместе с ним - стремление фестивального руководства дать слушателям возможность вдохновенно провести последние десять дней перед Пасхой в диалоге с классиками. Сюжеты выбранных опер, вокальных и симфонических концертов так или иначе отвечают тому,  о чем чаще всего думается в период Великого Поста: размышлениям о финале жизни, страхе смерти, надежде на спасение. Оперы "Парсифаль" Вагнера и "Орфей и Эвридика" Глюка - идеальные сочинения для рефлексий на подобные темы. Но ни та, ни другая в предложенных постановочных версиях Дмитрия Чернякова и Юргена Флимма соответственно не только не дали однозначных ответов на "последние вопросы Бытия", но, кажется, озадачили еще больше. Дмитрий Черняков поставил "Парсифаля" в Берлине год назад, вызвав массу разноречивых дискуссионных рецензий в зарубежной и российской прессе.

В этой опере он бесстрашно продолжил сбивать стереотипы и разрушать мифы массового сознания, предложив крайне пессимистичный взгляд на "братство Грааля", показав мрачное, деградировавшее, немытое сектантское сообщество с вампирской тягой к неразбавленной крови. Спектакль этого года вошел в историю участием в нем одной из самых глубоких и эрудированных Кундри последнего тридцатилетия - немецкой меццо-сопрано Вальтрауд Майер, начавшей свою карьеру в этой партии в 1983 году на Байройтском фестивале. Певицу вводил в спектакль ассистент режиссера. Вероятнее всего, по ее воле был изменен финал спектакля, в котором эта героиня умирала традиционно, по-оперному, как бы от избытка чувств, а не получала задуманный режиссером предательский удар ножом в спину как женщина, которой закрыт путь к тайному знанию. Но в остальном Вальтрауд старалась соблюдать рисунок роли, хотя в нем и чувствовалось ее желание провести партию со своим видением образа. Для этой партии у нее оказалось еще столько нерастраченного пороха, что уши отказывались верить, что она больше не будет ее петь. Феноменально провели свои роли тенор Андреас Шагер, окончательно зарекомендовав себя одним из лучших Парсифалей наших дней и роскошный бас Рене Папе в партии рыцаря Гурнеманца. А баритон Томас Томассон в роли озлобленного скопца Клингзора и вовсе стал абсолютным бенефициантом, искрясь и остро комикуя в образе похотливого старика в домашних тапочках и поеденной молью жилетке. Маэстро Баренбойм, напротив, было не до шуток: он с полной серьезностью являл мощную симфоническую мистерию, максимально разводя оркестровые полюса тьмы и света, катастрофы смерти и мерцающего света нового рождения.

Испытанием для маэстро стал его дебют в качестве дирижера оперы Глюка - оперы домоцартовского стиля. Здесь при всем мастерстве все же чувствовалось его неофитство, даже некоторая робость в обращении с материалом, но выразительности было не занимать. Тонкие материи партитуры Глюка Баренбойм наполнял энергией, получаемой от концепции Флимма-Гэри, которые увидели события мифа об Орфее в нашем времени. Орфей-скрипач то ли наяву, то ли в грезах разыгрывает историю с Эвридикой-призраком, которую сначала хоронят в крематории, затем его убивают для того, чтобы она попал на тот свет, ну и далее - все как полагается: он оборачивается и теряет Эвридику навсегда. Фантазия конструкторского бюро "Гэри и партнеры" не пошла по пути агрессивного визуального ряда, ограничившись необходимым: ледяной стеной и настоящим пламенем в начале и яркой, разноцветной, взрывоподобной кубистической конструкцией - райским Элизиумом, ставшим эмблемой премьеры. Взяв итальянскую редакцию оперы, в которой нет знаменитой мелодии флейты, режиссер все же нашел для нее место - в финале. Орфей теряет Эвридику, а вместе с ним теряют своих прекрасных невест многочисленные женихи, намекая о призрачности брака не земле. Объектами неустанного притяжения от начала до конца оставались исполнители заглавных партий - сопрано Анна Прохаска и контратенор Беджун Мета, в голосах которых два этих образа нашли идеальное воплощение.