Поделиться
Творчество Ларса фон Триера как элемент самоубийства
Ларсу фон Триеру - или Ларсу Триеру (как его назвали при рождении) - исполняется 60 лет. Это имя у одних вызывает отвращение, переходящее в тошноту, у других - безмолвное удивление, смешанное, как кажется, с нездоровым любопытством от ожидания новых работ режиссера, у третьих - конфликт между признанием его ранних работ и отрицанием последних. Но среди тех, кто в той или иной мере знаком с его творчеством, равнодушных найдется отчаянно мало.
Датчанам в целом и датскому кинематографу в частности есть, что ему высказать: с одной стороны, его соотечественники устали отбиваться от навязчивых вопросов иностранцев о том, насколько Дания действительно тюрьма, какой ее рисует Триер, а датские кинематографисты - от сравнения любой работы местных режиссеров с его фильмами. С другой - именно он привлек интерес широкой общественности к маленькой стране, гораздо больше своих северных соседей вписанной в материковый европейский контекст - как географически, так и культурно.
Без него, вполне возможно, не была бы создана компания Zentropa, выпустившая множество интересной кинопродукции, не был бы написан манифест "Догма-95", всерьез увлекший множество режиссеров по всему миру, наконец, без его "Королевства", вполне возможно, не сложился бы такой специфический жанр, как "скандинавский нуар", снискавший международную славу детективам стран Северной Европы, причем как в экранном, так и в книжном виде.
И, конечно же, мало кто за последние годы столь самозабвенно погружался в свое внутреннее поле экспериментов, с педантичной периодичностью выставляя напоказ все продукты собственной жизнедеятельности. Трогательным ножичком пытал себя и других, освоил в совершенстве искусство быть посторонним, ну а уж что он сделал с любовью… об этом не хочется даже думать. Но делал он это далеко не по-самурайски, это хотя бы прибавило бы наиболее сдержанным экспериментам выразительности, но расчетливо, хладнокровно, не особо затрачиваясь душевно. Но вышло страшно. По-настоящему страшно.
Если убрать эмоции в сторону и начать с самого начала, то вдруг окажется, что перед нами не совсем хроника безумия одного человека. Нас сделали свидетелями самоубийства - медленного убийства многовекового наследия европейской культуры. И человек, который не побоялся употребить в одном из своих фильмов выражение "духовные ценности", столь беспомощно и вымученно звучащее на датском, почувствовал затхлый дух, который принес "ветер перемен", раньше многих своих современников.
Его Европа - это три "Е": распадение целого на составляющие и насилие как единственный источник сильных эмоций, ужасная болезнь, обращающая все в тлен, и закат Европы, добровольно заключенной в поезд, мчащейся под откос со скоростью света, открытой не так давно ее лучшими умами. Обратный отсчет уже начался, но пока еще не все потеряно. Можно собраться с силами и очнуться, совлечь самонавлеченный морок. Правда, судя по тому, с какой скоростью фильмы Триера становятся все чудовищнее, времени действительно мало.