Сегодня, когда понятие "советский" претерпевает какие-то странные метаморфозы, когда о своих будто бы "советских" взглядах объявляют люди, рожденные в 80-е и даже 90-е, то есть люди, в эту эпоху не жившие, пример Андрея Михайловича особенно поучителен. Его жизнь, творчество, вся манера его поведения говорили о том, что не бывает плохих и хороших общественно-политических систем, а есть плохие и хорошие люди. Не "специалисты" и "профессионалы" (он был и специалистом, и профессионалом, но я не об этом), а именно плохие и хорошие люди. При любой системе хорошие люди остаются хорошими, а плохие - плохими. Одни умножают добро, а другие - зло. И, собственно, задача человека - хорошо и правильно прожить свою жизнь в своей эпохе. Принести добра больше, чем зла. Больше давать, чем брать. Не насиловать свою душу и совесть. И достойно уйти из этой жизни.
Он красиво, даже если угодно, завидно ушел из жизни. Буквально с рабочего места. Мне повезло: я выпускал свой первый семинар прозаиков на заочном отделении Литературного института летом этого года, когда Андрей Михайлович еще работал председателем дипломной комиссии. И моим студентам-выпускникам повезло: они стали последними, кто успел получить от него удивительный мастер-класс, последний творческий семинар, в который он всегда, по выражению руководителя кафедры литмастерства Сергея Есина, всегда превращал защиту студенческих дипломов. Он не просто выпускал студентов. Он самым внимательным образом прочитывал их дипломные работы, еще раз разбирал "по косточкам", указывая на самые слабые и сильные места, на то, что уже удалось, и на то, с чем еще нужно работать и работать. Он каждого непоказно и без эффектов напутствовал. Он с разными интонациями объявлял их оценки за творчество. "Тройки" - несколько даже виноватым голосом: дескать, не смогли мы из тебя, голубчик, сделать большего, хотя очень хотели. "Четверки" - твердо, спокойно. "Пятерки" - с заметной радостью.
"Господи! - думал я. - Да их ждет литературный рынок, ему нет дела до всего этого!" Но так же, наверное, думали и в советские времена. "Да ведь их ждет цензура, идеологические запреты и т. д. и т. п. и неизбежно процветающее на этой почве приспособленчество". Хотя, конечно, у прежней системы было серьезное отличие от нынешней. Тогда литература имела государственно важное значение, а сегодня - нет. И я могу ошибаться, но мне кажется, Андрей Михайлович это понимал. Он не давил на выпускников, но вел себя в их отношении терпимо, очень деликатно, не сотрясал воздух пустыми фразами о "нравственности и духовности". Он не скрывал своих предпочтений (социальная и психологическая проза), но, пусть и с внутренним сожалением, принимал и другое, может быть, понимая, что в конце концов каждый писатель будет отвечать сам за себя.
Сейчас, вспоминая те дни защиты дипломов в присутствии Андрея Михайловича, как-то особенно ясно это все видишь. С выпускниками говорил не просто преподаватель, не просто известный критик и литературовед, автор двадцати шести книг о Твардовском, Салтыкове-Щедрине, Чехове, Блоке, автор многих статей о своих современниках. С ними говорил старый человек, проживший долгую литературную жизнь, которая вписывалась в судьбу всей огромной страны - России и огромного государства - СССР, которого сейчас нет. Уже проживший.
Наверное, отсюда и доброта к студентам, и то, что не навязывал он им своего опыта.
Поэт и товарищ Андрея Михайловича Туркова Владимир Корнилов вспоминал интересный с ним разговор, состоявшийся в самом конце ХХ века. "Не так давно сошлись на том, что смехотворна сегодняшняя модная и поголовная запись - ну чем не ленинский призыв?! - во дворянство. А ведь на дворянстве как-никак висит огромный долг перед Россией: опричнина, крепостное право, вековая отсталость... И ни великая дворянская литература, ни дворянская культура не в силах этот долг списать".
На мой взгляд, так же смехотворен и нынешний модный призыв - "назад в СССР". На людях той эпохи, а на представителях культуры, конечно, в особенности, лежала и лежит громадная ответственность за свое время. Просто кто-то ее чувствовал, а кто-то - нет. И понимаешь, почему для Андрея Михайловича безусловным авторитетом являлся именно А.Т. Твардовский. И почему именно о нем он написал две книги - одну в начале критического пути, в 1960 году, а вторую - уже в конце, в 2010-м.
В интервью "Российской газете" он сказал: "Твардовский был человеком поразительной совести. В первые месяцы войны он написал жене о том, как работают военные корреспонденты: вот, рассказывал он, мы подъезжаем к тем ямочкам и окопчикам, где лежат солдаты, наскоро о чем-то расспрашиваем, дергаясь от даже далекого взрыва мины, а потом уезжаем, провожаемые незабываемым взглядом..."
Вроде бы деталь, но как о многом она говорит! И важно, что Андрей Михайлович именно ее отчетливо запомнил среди множества фактов жизни автора бессмертного "Василия Теркина" и главного редактора легендарного "Нового мира". Так же, как заметил и то, что во время очередного празднования Дня Победы на известном плакате из строчки Твардовского "Смертный бой не ради славы, ради жизни на земле" убрали слово "смертный". Этого не мог не заметить бывший фронтовик.
Совесть... Единственная безусловная ценность в любое время. Андрей Михайлович Турков это понимал, когда выпускал студентов ЛИТа. В их эпоху...