Губайдулина: Не я одна - многие чувствуют, что мир стоит у края пропасти
Почему именно так - "О любви и ненависти"?
София Губайдулина: Любовь и ненависть - по-моему, очень актуально. Я влюбилась в текст, которым заканчивается сборник ирландских молитв бенедиктинского монастыря, опубликованный на немецком в 1912 году. Церковь приняла этот текст как молитву, приписанную Франциску Ассизскому, но позже выяснилось, что автор аноним. Неизвестный монах сочинил молитву, в которой просит: Боже, помоги мне не в том, чтобы меня утешали, но чтобы я мог утешить. Не в том, чтобы меня понимали, но чтобы я понимал. Не в том, чтобы меня любили, но чтобы я любил!
Два года я жила под этим впечатлением. "Чтобы я любил..." Как ясно человек начала ХХ века понял проблему, поставив в центр мироздания личность. Личность - это же очень хорошо. Но с другой стороны, в своем предельном осуществлении она ведет к тому, что следовало бы преодолеть - к эгоизму. "Я" в центре всех побуждений человеческих, но "Я", направленное на самое себя, уже совсем другое, чем Я, связанное с высшим началом, с тем, что мы называем Богом. Человеку нужно было бы прийти к Личности, обращенной к Богу.
Я решила заняться этим сочинением - подготовить молитву, выстроить контраст между ненавистью и любовью. Я всегда начинаю с конца, поэтому и написала для финала вот эту молитву.
Большая часть сочинения звучит словно на горящей территории ненависти, в музыке - энциклопедия средств, маркирующих это чувство.
София Губайдулина: Сочинение и написано для того, чтобы поставить вопрос о ненависти, который оказывается в кульминационной точке оратории. Вопрос неразрешим - это наш первородный грех. "Ненавижу! Не-на-ви-жу!" - певец убежден в своей правоте: "враги искажают заповеди твои!" Квартет солистов ведет разговор с Богом. И вдруг певец задается вопросом: "Ненавижу? Я ненавижу?!" Герой будто бы прав, но ужасно, что он вынужден ненавидеть.
И дальше он поет: "Из глаз моих текут потоки слез, враги мои окружают тебя, Бог!" Это доходит до второй кульминации, нагнетается агрессия, зло, как вдруг сопрано поет: "Я сошла в ореховый сад посмотреть на зелень долины, поглядеть, не распустилась ли виноградная лоза, не созрели ли гранатовые яблоки. О, мой возлюбленный, приди! Выйдем в поле, побудем вместе". Такая чистая любовь, может быть, она спасет? После чего следует эпизод Gottes Zorn, "Гнев Божий". В третьей кульминации молитва Святому Духу: "Святой Дух, зажги в нас свою любовь!"
В Дрездене прозвучало 9 частей, а я изначально задумала 18. Первые и последние части объединены, но должна еще появиться середина, важно воплотить первоначальный замысел.
Когда вы надеетесь завершить сочинение?
София Губайдулина: На помощь пришел Валерий Гергиев, решивший, что полную версию исполнит в 2018 году в Роттердаме. Я страшно обрадовалась, в течение года смогу осуществить свой план. В итоге будет три версии. Одну услышали в Дрездене, вторая, камерная, была исполнена в Москве как "Простая молитва". Будучи настолько влюбленной в эти сакральные тексты из Библии, русского молитвослова, из упомянутого сборника молитв, я решила сделать композицию, где весь текст не поется, а речитируется...
Сильное впечатление произвело сопряжение русских и немецких текстов, ассоциаций с православными песнопениями и аккордами в духе хоралов Баха.
София Губайдулина: Я решила это сочинение трактовать как некую ойкумену, образовав полифонию языков, главным образом русского и немецкого. Но в самой молитве участвует хор, повторяющий молитву Франциска и на французском, и на итальянском.
Силой музыки можно остановить вражду, добиться мира?
София Губайдулина: Едва ли музыка может что-то изменить. Художник не может отвечать на неразрешимые вопросы. Но для меня поставить вопрос - тоже очень много.
Какие у вас предчувствия?
София Губайдулина: Не я одна - многие чувствуют, что мир стоит у края пропасти. Стоит кому-то сделать неверный шаг, и этой планеты может больше не быть. Это очень жалко. Накоплено столько ценностей, которые только человек мог создать. Что может спасти человечество? Мне кажется, разум, который сегодня подавлен. Я наблюдаю по телевизору за поведением политических элит: многие важные люди не думают вообще.
Не так давно прочитала интервью известного японского профессора Фукуямы, автора книги "Конец истории", написанной им в начале 1990-х. Конца не бывает, конечно, это просто смех. Когда я читала, улыбалась. И в интервью газете Die Zeit, которую я выписываю, немецкий журналист спрашивал его о каких-то глубоких вещах, а он отвечает, будто вообще не думает. А ведь это историк, профессор одного из самых престижных университетов.
Как же вернуть этот подавленный разум?
София Губайдулина: Этот вопрос уже не ко мне.
В Казани прошли посвященные вам юбилейные торжества. Вы живете в Германии, чувствуете Казань родной землей или вы давно - человек мира?
София Губайдулина: Думаю, что человек мира, хотя Казань для меня - место, где я провела юность, которая всегда оказывается фундаментом для человека. Там сейчас очень хорошие люди работают.
Для меня очень важно вернуться домой и оказаться в поле, где снова буду черпать силы от деревьев, кустов, травы, земли. Я поселилась в деревне, где нет никаких магазинов, предприятий: две улицы, а дальше - поле. Меня держит мысль о том, что скоро я снова попаду в благостное лоно природы.