Поделиться
Оратория о чуде рождения Христа - часть грандиозного баховского эпоса, звучащего на московской филармонической сцене уже не первый сезон в исполнении Bach Ensemble под руководством Гельмута Риллинга. 83-летний маэстро - живая легенда, чье имя связано с Бахом и максимами его музыки в ХХ веке.
На сцене Концертного зала Чайковского под руководством Риллинга уже звучали величайшие творения Баха - "Страсти по Матфею” и "Месса си-минор”. На этот раз немецкий маэстро исполнил его "Рождественскую ораторию” - цикл из шести кантат, представляющих собой рассказ о рождественских событиях по Матфею и Луке и включающий речитативы, хоры людей и ангелов, волхвов, пастухов, арии Марии, Ирода, Евангелистов.
Надо заметить, что и во времена Баха почти трехчасовая "Рождественская оратория” не исполнялась целиком, а распределялась по кантатам в разные дни рождественских праздников. Для московского концерта Риллинг выбрал четыре Кантаты - №1 (Ликуйте, возрадуйтесь! восхвалите сей день), №2 (В той стране были на поле пастухи), №3 (Владыка неба, услыши наш лепет) и №6 (Господи, когда вражья гордыня вздымается на нас). В каждой - свой характер ликования, радости, экстатики чуда, очарования. Радость разливается по оратории, как кровь по венам, ощущается в приподнятом тоне оркестровых интерлюдий, в воодушевленности хоров, в качающихся фигурациях колыбельной Марии, в бесстрастных неторопливых речитативах Евангелистов. Риллинг прекрасно знает все эти баховские краски, музыкальная ткань Рождества звучит у него, как живая - воздушная, прозрачная, легкая, будто возникающая от невидимого дуновения, сияющая в евангелическом пространстве оратории. Звук инструментов Bach Ensemble бесшовно перетекает у Риллинга в пение хора, а хор (Мастера хорового пения) буквально дышит многоголосием, рассеиваясь "лучами” голосов и сливаясь в текучие консонансы, подхватывая нежную сфуматную краску струнных и трели флейт (пение ангелов), прислушиваясь к радостным фанфарам - королевским почестям младенцу.
Ни на одно мгновение не нарушилась в концерте эта сакральность баховского музыкального потока - негромкого, ясного, оживленного душевной радостью. Пели пастухи и ангелы, пела дева Мария, пели Марк и Лука. И голоса солистов - Юлии Софии Вагнер (сопрано), Лидии Виньес Кертис (меццо-сопрано), Мартина Латтке (тенор) и Тобиаса Берндта (бас) вплетались, подобно музыкальным инструментам, в трели гобоев и скрипок, в тихие созвучия органа, демонстрируя искусную красоту вьющихся мелизмов - драгоценных барочных украшений, без которых в эпоху Баха не мог обойтись даже евангельский рассказ.
Риллинг дирижировал наизусть, сидя на стуле, подавая короткие лаконичные знаки - седой мудрец, знающий музыку Баха, словно создатель. И, конечно же, понимающий, почему в сегодняшнем мире творения Баха, погружающие на неизмеримую духовную глубину, так нужны человеку.