Как уберечь приемные семьи от карательной опеки

Изъятие с автоматом

Когда стало известно, что из приемной семьи в Зеленограде изъяли 10 детей, многие возмутились. Что за карательная операция опеки и полицейских? Затем кому-то действия контролеров показались оправданными. Почему эта ситуация так испугала приемные семьи?

Наталья Городиская (8 детей, двое из них инвалиды): Опека выбрала для себя очень удобный вариант изъятия детей. Обычно это делается по 77-й статье Семейного кодекса "­Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью". Но тут опека решила не собирать кучу бумаг и не доказывать в суде свою правоту. Федеральный закон "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" позволяет изымать детей экстренно, без решения суда, с полицией и поздно вечером или ночью. Но это невероятный стресс для семьи и изымаемых детей.

Наталья Боровикова (председатель совета всероссийской общественной организации "Сообщество многодетных и приемных семей России"): Однажды я пыталась говорить с так изъятым ребенком. У него были красные глаза, и он не мог ответить ни на один вопрос. Спрашиваю у инспектора по делам несовершеннолетних: вы видите, что он в колоссальном стрессе? А он лишь руками разводит: "Я защищаю права детей". Какая же это защита?!

Диана Машкова (приемная мама, писатель, создатель клуба приемных семей в Москве): Изъятие самый травмирующий удар для ребенка. Ему кажется, что его опять предают и бросают. Моя 15-летняя приемная дочь, услышав про изъятие детей из семьи в Зеленограде, плакала целый день. И спрашивала: "А меня не заберут?" и "Что мне делать, если за мной придут?". Я лично знаю десять человек, которые приостановили процедуру оформления приемных детей в семью из-за шокирующих историй с изъятием.

- Давайте попросим психолога рассказать нам, что чувствуют дети.

Елена Житомирская (приемная и кровная мама и психолог): Лучше всего чувства ребенка описывает вот такой диалог. Психолог: "Что ты чувствуешь?". Десятилетняя девочка, изъятая из семьи: "Ничего. А что мне нужно чувствовать?"

Изъятые дети испытывают "стокгольмский синдром". И всегда, как заложники, присоединяются к мнению того взрослого, что находится рядом. Вне зависимости от того, защищает он их или угрожает им. Инспектор же и полицейский обычно априори уверены в своей правоте и при этом не понимают и не стараются понять семейную ситуацию, они допускают огромное количество ошибок. Во всех случаях изъятия детей обязательно нужен профессиональный психолог с опытом работы с сиротами. (Сироты дети не единожды травмированные, и обычных знаний детского психолога для работы с ними недостаточно). А психологу еще и полезен личный опыт воспитания приемного ребенка. Я десять лет работаю психологом в службе сопровождения семей и вижу, что мои коллеги, не имеющие такого опыта, не всегда могут понять поведение вчерашних сирот. Если у приемного ребенка, год прожившего в семье, находят под подушкой корочки хлеба, это не значит, что родители его не кормят. Это лишь сигнал нам, психологам, что травма до конца не проработана. Проживание травматического опыта может длиться годами. А органы опеки и полиция не в состоянии все это понять. От этого и возникают изъятия "на всякий случай".

Светлана Строганова (5 детей, двое родных, один усыновленный и два приемных): Работники органов опеки и соцзащиты и работники комиссии по делам несовершеннолетних должны проходить подготовку. Хотя бы ту, что в обязательном порядке проходят приемные родители.

Прозрачная семья

- Чьи и какие жалобы инициируют проверки приемных семей?

Андрей Яким (14 детей на воспитании, из них 5 инвалиды, двое уже выросли и живут самостоятельно): Нашу семью долго всем ставили в пример, снимали телесюжеты. Но однажды органы опеки уговорили нас взять под опеку шестнадцатилетнего подростка: он срочно нуждался в пересадке почки, а сделать операцию без опекуна было невозможно. Мы согласились, чтобы спасти мальчику жизнь. Хотя сразу предупредили, что это будет неполноценное опекунство. У нас уже 14 детей на воспитании и адаптировать к семье 15-го ребенка, который всю жизнь прожил в детдоме, а последние два года пролежал в больнице на диализе, нам будет трудно. Его устроили в ДГКБ, нашли почку, слава Богу, она прижилась. Но мы не смогли за ним ухаживать. Платили деньги мамочке, которая лежала с ребенком в той же палате, чтобы она ухаживала за ним. Покупали и приносили еду, лекарства. Потом мальчик попал в православный детский дом "Павлин", и на нас посыпались жалобы в опеку, прокуратору, департамент соцзащиты на недобросовестное исполнение опекунских обязанностей. В жалобах есть требование досконально проверить нашу приемную семью. Мы уже написали кучу объяснительных.

- Кстати, детский омбудсмен в Ленинградской области Тамара Литвинова предложила ограничить количество приемных детей в семье до 8 человек. Если детей больше, возрастают риски межличностных конфликтов, а опекун может не справиться со своими обязанностями.

Галия Бубнова (трое кровных детей, один ребенок усыновлен, 9 приемных детей, среди них есть инвалиды): А на нас пришла жалоба после того, как муж на приеме у медсестры строго придержал приемного ребенка, у которого надо было взять кровь, и при этом пререкался с медсестрой. В тот же день медсестра написала жалобу. А вечером к нам пришла комиссия по делам несовершеннолетних и, не найдя у ребенка синяков, написала, что он в жаркий день укрыт одеялом. Мы сразу подготовили все необходимые бумаги и объяснения. У нас грамотная служба опеки, она во всем разобралась, и дети пока с нами. Но мой муж плакал: зачем нам все это?

Наталья Городиская: Давайте не увлекаться и не рассчитывать на то, что на нас никто не напишет жалобы и не придет с проверкой. Заключая договор приемной семьи, мы видели, как четко там прописан пункт о том, что мы не должны препятствовать органам опеки приходить к нам и контролировать положение дел. Семья с приемными детьми - это всегда более "прозрачная" семья, чем обычная. Взяв ребенка, мы не можем всем отвечать: "Не вмешивайтесь". Такая инстинктивная реакция понятна, но не верна. Да, проверки - это не всегда приятно, но раздающиеся в Интернете призывы вообще не пускать органы опеки на порог недопустимы. Общество вправе требовать от нас "прозрачности".

Важнее другой вопрос к органам опеки: почему они занимаются исключительно контролем? Ведь семье нужны поддержка и сопровождение. "Я воспитала троих своих детей, значит, смогу и десять приемных" - наше родительское заблуждение. Приемные дети особые. И хоть в школе приемных родителей, теперь обязательной для всех, рассказывают, что такое травма и теория привязанности, но едва ребенок оказывается в семье, неизбежно начинаются сложности. Хорошо, если поблизости есть сообщество приемных родителей. Но в регионах их обычно нет. И специалистов по сопровождению катастрофически не хватает. А в органы опеки идти страшно: они лишь контролеры, не помощники. А ситуации бывают критические, требующие экстренной помощи специалистов. Если ее нет, ребенка заберет опека или его придется возвращать в детдом.

Шерп для приемной семьи

Галия Бубнова: В школе приемных родителей мы играли в ролевые игры. И я постоянно слышала: так делать нельзя. Но никто ни разу не сказал, а как делать правильно. Поэтому я сама стала сотрудником службы сопровождения. Она всегда стоит на стороне семьи и помогает ей.

- Сопровождение - это общественное дело или государственное?

Анна Кузнецова: В первую очередь государственное. Но при определенных условиях НКО тоже могут оказывать такие услуги. Важно поддерживать социально-ориентированные НКО, занимающиеся сопровождением и имеющие специалистов-психологов. Главное, чтобы эта помощь была квалифицированной.

- Хорошо ли у нас готовят специалистов, работающих с семьей?

Елена Житомирская: В Москве хорошо. Специалисты службы сопровождения в столице регулярно проходят курсы повышения квалификации и тренинги, у них достаточно опыта и знаний. За десять лет работы в службе сопровождения у меня не было ни одного возврата ребенка в детдом из сопровождаемых семей. А ситуации, поверьте, встречались непростые.

В регионах же часто у специалиста службы сопровождения всего лишь 72 часа переподготовки. Многие из них сами признаются, что они не знают, например, алгоритм корректного устройства ребенка в семью.

Анна Кузнецова: Да, когда слепой ведет слепого, оба полетят в яму. Важная задача сейчас изучить все имеющиеся практики успешного сопровождения семей и, основываясь на этом опыте, готовить новых специалистов.

Елена Житомирская: Мы разработали достаточно точные критерии, которые позволяют оценить ресурсы семьи и ее потенциальные риски.

Анна Кузнецова: Это самое важное - оценить ресурсы и риски семьи. Мы должны четко понимать, как работать правильно, опираясь на сильные стороны успешных практик.

- Пока будут создаваться службы сопровождения, может быть, создать единую службу экстренной помощи родителям - телефон доверия?

Анна Кузнецова: Такой центр нужен. Мы сейчас обсуждаем возможность его создания. Родители смогут обратиться в него с любым вопросом. Будь то проблемы в школе или вопросы юридического характера. Куда обращаться за психологической помощью? Органы опеки пришли с внеплановой проверкой - открывать ли дверь? Важно, чтобы звонки не просто регистрировались, а чтобы был предоставлен "маршрут помощи" в каждом случае. В зависимости от проблемы звонящий будет переводиться либо в кризисный центр, либо в детскую скорую помощь, либо в иные структуры.

Временный дом

Анна Кузнецова: Руководители общественных организаций говорили мне, что по их данным разлучение детей с родителями в большинстве случаев не оправданно, а в отношении родителей все время действует презумпция виновности. В качестве причины нередко выступают пустой холодильник или неубранная квартира. Если ребенка забрали из семьи, его очень трудно вернуть. Семья, по сути, разрушается.

Диана Машкова: Я бы предложила во время дознавательных действий изолировать не ребенка, а взрослого, от которого исходит угроза. А если все-таки изымается ребенок, то его нужно определять в ближний круг семьи: к тете, дяде, бабушке, дедушке, друзьям. Да хоть к учителю. К любому человеку, которого ребенок знает и у которого может пожить несколько дней. Это вдвое уменьшит травму.

Елена Житомирская: Опыт подсказывает, что нужны безопасные площадки - дом, квартира, кризисный центр, куда в случае предполагаемого насилия можно было бы перевести ребенка. Но обязательно в сопровождении близко знакомого взрослого. Уже там можно начать работу со всеми участниками травматического события. Тем, кто будет разбираться в ситуации, нужна постоянная помощь психолога. Только психолог объяснит, почему ребенок именно так отвечает на тот или иной вопрос. И понять: его кивок в ответ на вопрос: "Тебя обижают?" - это правда или знак "стокгольмского синдрома".

Забрать нельзя вернуть

Алена Гулящих (два приемных ребенка): Когда нам непонятны критерии изъятия детей из семьи, это еще полбеды. Но у нас никак не прописан алгоритм немедленного возврата детей в семью, если проверка не выявила никаких нарушений. Часто это невозможно сделать. Если родного ребенка родители ( не без сложностей) могут вернуть в семью, то усыновленного - нет. Механизма повторного усыновления у нас не существует. Ребенок остается без семьи.

Анна Кузнецова: Это тоже нужно отрегулировать на законодательном уровне. И четко определить понятие "угроза жизни и здоровью детей", чтобы исключить субъективный фактор при изъятии ребенка из семьи. Но если контрольные службы перестраховались и отобрали ребенка, никто за это ответственности не несет. Даже если действия опеки признают чрезмерными, вернуть ребенка в семью очень и очень тяжело. В практике моей общественной деятельности было такое, что мы смогли вернуть одной приемной семье пятерых детей, изъятых у нее абсолютно незаконно. Но добивались мы этого полгода. полгода.

Родители на зарплате

- Семья из Зеленограда, у которой забрали 10 детей, по данным некоторых СМИ, получала ежемесячно от государства более 600 тысяч пособий на детей. Не превращается ли воспитание приемных детей в бизнес?

Диана Машкова: Не надо преувеличивать. Если ребенок усыновлен, родители получают те же выплаты, что и на родных детей. Мы одного из своих приемных детей привезли из Казани - повышенных столичных пособий мы на него не получаем. А есть еще и безвозмездная опека - все за счет родителей.

Анна Кузнецова: В среднем по стране родители приемных детей получают на ребенка около 10-15 тысяч рублей в месяц. К сожалению, понятие "многодетная семья" на федеральном уровне не регламентировано, и каждый регион трактует его по-своему. Напомню, я обращала внимание уполномоченного по правам ребенка в Астраханской области и региональных властей на проблему - там, на местном законодательном уровне не считалась многодетной семья, где было двое общих детей и еще один ребенок от прежнего брака. То есть такая семья была лишена пособий и льгот. Сейчас эту ситуацию выправили. Приемные семьи нередко тоже вынуждены бороться за льготы. Люди в ряде регионов жалуются на сокращение социальных пособий на поддержку семьи, разница в этом вопросе тоже колоссальная. Мы уже проводим анализ льгот и социальных пособий по всем субъектам, а также их динамику. На мой взгляд, экономия на детях недопустима.

Дети здесь и сейчас

Анна Кузнецова, уполномоченный по правам ребенка:

- Все истории, которые мы обсуждали, указывают на сбои в системе. Дети не должны становиться заложниками несовершенства системы или субъективизма и человеческого фактора.

Замечательная идея - сократить количество детских домов. Как бы нас ни убеждали, что ребенку в детдоме хорошо (все они там нарядные, накормленные и с кучей подарков), итог, как правило, печален - всего лишь 10 процентов детей-сирот могут найти свое место в обществе и социализироваться. Важно, чтобы рядом были любящие папа и мама, опекуны или приемные родители.

Сегодня детских домов стало меньше. А количество детей, оставшихся без попечения родителей, в общей базе данных сократилось почти вдвое - с 127 тысяч в 2010 году, до 60 тысяч в 2016. Принятые меры государственной поддержки сработали - повысили пособия, облегчили процедуру усыновления и принятия ребенка в семью. Половина детдомовских сирот нашли семьи. Но, к сожалению, практика показывает, что еще немало проблем, о чем свидетельствуют последние события. Тема семьи всегда чувствительна и болезненна для общества.

Важно искать путь системного решения проблем, а не захлебываться эмоциями в социальных сетях и в эфире ток-шоу. И это должен быть такой путь, в котором все нацелено на помощь и поддержку каждой конкретной семьи, потому что дети страдают здесь и сейчас. Они не могут ждать счастливого завтра.

Справка "РГ"

554 075 детей-сирот, оставшихся без попечения родителей, нашли новый дом в приемных семьях.

60 162 ребенка еще остаются под надзором в организациях для детей-сирот.

Более 90 тысяч российских семей воспитывают приемных детей. Лидерами по количеству приемных семей оказались Дальневосточный, Уральский и Южный федеральные округа.

8858 детей были изъяты из семьи в соответствии со 77 статье СК РФ в 2015 году. Это, по данным МВД РФ, на 14 процентов меньше, чем в 2014 году. Наибольшее снижение наблюдается в Сибирском, Уральском и дальневосточном ФО. А вот в Крымском, Северо-Кавказком и Южном федеральных округах таких детей стало больше.

По данным МВД РФ, с 2014 по 2015 года количество семей, в отношении которых было принято решение об отобрании детей в соответствии со 77 статье СК РФ, сократилось на 13,7 процентов (до 5506 тысяч).

По данным Министерства образования и науки за этот же период количество таких семей увеличилось на 5,3 процента.