Поделиться
Неизвестно, когда бы снова приехал знаменитый испанский музыкант в Петербург к своему другу маэстро Валерию Гергиеву, если бы не Кубок конфедераций, на один из матчей которого они оба спешили так, что решили перенести оперу "Макбет" с традиционных семи вечера на пять. Впрочем, на качестве, во всяком случае, темпе исполнения это почти не отразилось, хотя некоторые хоры ведьм и пронеслись бешеней обычного, придавая действу больше зажигательности и адского блеска.
76-летний Пласидо Доминго, несколько лет назад понизивший свой статус с тенора до баритона (чем продлил свой вокальный век), уже не раз выходил в партии героя шекспировской трагедии и в Берлине, и в Лос-Анджелесе, и в Валенсии. В двух последних городах его партнершей - одержимой леди Макбет - была меццо-сопрано Екатерина Семенчук, она же составила ему компанию и в Мариинском театре. Их сценический союз недавно зафиксирован на DVD с записью "Макбета", выпущенном Sony. После футбола, пожалуй, именно Екатерина стала для Доминго еще одной веской причиной для визита в Мариинский театр, куда он, к счастью российских меломанов, приезжает если и не раз в год, то с завидной регулярностью. Для певца баритоновая партия Макбета, по его словам, сравнима с партией Отелло, которого он пел, будучи тенором. Герои Шекспира дают артисту возможность развернуться и всласть музыкально-драматически рефлексировать на тему судьбы, рока, власти, любви и еще много чего другого. Доминго из "футбольной" тройки знаменитых теноров рядом с Паваротти и Каррерасом всегда отличался обостренным драматизмом своих интерпретаций.
В мариинский "Макбет" в великолепной постановке всемирно известного режиссера Дэвида МакВикара он отлично вписался в рекордно короткие сроки. Эффектно стилизованные исторические костюмы вписаны в буквально оголенную сцену старого театра, ставшую метафорой страшного черного мрака жизни без прикрас. Трудно было не заметить, как идеально, образцово-показательно партнерски взаимодействовала с ним Екатерина Семенчук, играя роль верной жены, которая толкает супруга на путь преступлений, доводящий до умственного разложения и гибели. Возможно, и возраст помогал певцу без труда создавать иллюзию несчастного, ссутулившегося, потерявшего путь истины героя, но был еще и великий голос, поражавший фантастической молодостью, свежестью и эластичностью. В этот голос не грех было влюбиться такой молодой, полнокровной леди, какой явила ее Екатерина Семенчук, отважно взявшаяся за партию, чаще исполняемую драматическим сопрано. Не за эту ли отвагу приглянулась она и самому Доминго, который знает из истории оперы выдающихся меццо-сопрано, блистательно справлявшихся с этой партией. Екатерина с идеальным музыкантским расчетом преодолела в ней все опасности, подстерегающие даже сопрано, заявив о себе как о певице уникальных возможностей. Присутствие Доминго на сцене расправляло крылья и хору, и солистам, среди которых особенно отличились бас Михаил Петренко (Банко) и тенор Сергей Скороходов (Макдуф).
В "Трубадуре" - еще одной невероятно популярной опере Верди о безумии мести, влекущей к смерти, Доминго был и тенором как главный герой Манрико, и баритоном графом ди Луна как его брат-антагонист. И дирижировал не раз. Было очень слышно, как старается он брать темпы поудобнее для своих коллег - певцов, которые после привычных им взвинченных темпов маэстро Гергиева норовили петь быстрее. Испанский же маэстро стремился придать шедевру аристократичную несуетность и благородные черты высокой классики, в которой и сам пропел больше половины жизни с великими дирижерами. Сопрано Ирина Чурилова, вероятно, измотанная под конец сезона, из последних сил держалась на плаву, чтобы не лишиться голоса. Рядом с ней далеко не героем выглядел и тенор Ованес Айвазян, будто все время плакавший, жалуясь то матери, то своей возлюбленной на судьбу. Но все компенсировали двое - баритон Алексей Марков в партии ослепленного местью ди Луны и Екатерина Семенчук, исполнившая цыганку Азучену. Ее колыбельная сыну, который вот-вот отправится на плаху, пронизанная неземным светом и теплом, звучит в финале психотерапевтически умиротворяющим реквиемом, словно тушащим пожар войны.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "Российской газеты"