Чувство писательского братства, и человеческого братства вообще, было развито в Казакове, как ни в каком другом русском литераторе. Никто, как он, не умел так вдохновить, поддержать и утешить. И это не были только слова. Он спас Евгения Евтушенко, когда после хрущевских оскорбительных разносов поэт чуть было не наложил на себя руки. Казаков взял его в охапку и увез в Вологду, где в глухих лесах Евгений Александрович вновь обрел душевное равновесие.
В трудные минуты Казаков поддержал Иосифа Бродского, Беллу Ахмадуллину, Андрея Вознесенского, Василия Аксенова, Глеба Горышина, Василия Солоухина, Юрия Трифонова - уже по одним этим именам видно, как чужд был Казаков всякой клановости в литературе. Он помог войти в литературу таким великолепным прозаикам, как Виктор Лихоносов и Георгий Семенов. Казаков до конца был самым верным другом Виктора Конецкого. Именно Конецкому Юрий Павлович написал свое последнее письмо из госпиталя 21 ноября 1982 года. В том письме есть слова, которые сегодня звучат еще пронзительнее, чем звучали 35 лет назад: "Время нынче очень уж серьезное, и надо бы нам всем, хоть напоследок, нравственно обняться".
Недавно вдова писателя Тамара Михайловна нашла в домашнем архиве письмо Михаила Рощина, адресованное Юрию Казакову. Это письмо невозможно читать без щемящего чувства утраты и светлого восхищения людьми, которые умели так дружить, так любить, так жить в литературе.
Быть может, потому так ослабла сегодня наша словесность, столь рахитичны стали ее плоды, что литературой сегодня уже не живут, ей зарабатывают, и солнце бескорыстной дружбы уже не согревает писателей так, как согревало еще недавно?..
Еще два слова о публикуемом сегодня впервые письме. Юрий Казаков и Михаил Рощин познакомились в 1953 году, вместе поступили в Литинститут и окончили его в 1958м.
После смерти друга Рощин собирался написать о нем обширные воспоминания: "Когда-нибудь расскажу, если успею, поподробнее о тех наших и последующих годах товарищества, встречах, "случаях" и суждениях..."
Не успел. Но вот из небытия вдруг пришло это удивительное по своему братскому чувству письмо.
Москва, 5 сент. 76
Дорогой Юра!
Не удивляйся и даже можно сказать не пугайся, что я вдруг пишу тебе. Никаких конкретных причин для того нет, и ни просьб, и ничего такого, - скорее всего, просто сентиментальный такой порыв, и всегдашняя память тебя, и нелепость того, как мы все живем (и так и будем!), и желание сказать и тебе (и себе), вдруг, на всякий случай, как ты мне дорог.
Я был тут у Домбровского*, с которым мы живем через дом уже лет пять, и был у него впервые, и это поразило меня как юношу, я успокоиться не могу и я сразу вдруг подумал о тебе, потому что мы тоже рядом живем уже давно, и почти каждое утро я мчусь за рулем по Стромынке** бог знает по каким делам, и каждый раз гляжу на твой дом, думаю, что надо остановиться взять и зайти к Юре и - не захожу! Прости меня. Дела, семья, дети, то, се, сам знаешь. Тебе ведь до меня тоже - только мост перейти. Но ладно, бог с ней, с ними, с этими обстоятельствами. Мне просто захотелось крикнуть тебе "ау!" в этом лесу, больше ничего. У меня все хорошо, все прекрасно, я уже лет пять живу при деньгах - благодаря театру - и кормлю вокруг себя десять человек, которых наплодил в годы своей нищеты, как все нищие люди. Увлечение мое театром стынет, я снова взялся за прозу, переход этот мучителен, но я тогда не сделал, что хотел, и теперь попытаюсь отдать долги. Если попадется тебе вдруг на глаза, скажи мне, пожалуйста, как это выглядит. Если же удастся мне книжка, я тебе непременно пришлю.
Как ты? Я ничего про тебя не знаю. Наши с тобой встречи в ЦДЛ - не считаются, это дом для новых друзей, а не для старых. (Впрочем, не отвечай, если не хочется.) Я тебя люблю, и помню, и ценю, и храню каждую бумажку с твоим почерком, и твои книги, - знай это, пожалуйста. Если я буду тебе нужен и смогу помочь - позови.
Обнимаю,
Мих. Рощин.
Лучшие рассказы Юрия Казакова
Голубое и зеленое
Поморка
Арктур - гончий пес
Трали-вали
Кабиасы
Вон бежит собака!
Осень в дубовых лесах
Двое в декабре
Проклятый Север
Свечечка
Во сне ты горько плакал
*Домбровский Юрий Осипович (1909-1978) - выдающийся русский прозаик. В сталинское время был четырежды арестован. В 1978 году после выхода на Западе романа "Факультет ненужных вещей" был жестоко избит неизвестными и через два месяца скончался в больнице.
** В середине 1970-х Юрий Казаков получил квартиру в доме N13 на улице Стромынка в Москве.
Публикация Тамары Михайловны Судник-Казаковой.