Лозакович: Когда я первый раз увидел скрипку, то сразу в нее влюбился
Накануне этих гастролей Даниэль был на фестивале в Вербье, там мы и разговорились в одном из гостеприимных альпийских шале. В разговоре свою партию заслуженно исполнил и его педагог Эдуард Вульфсон, к тому же специалист по старинным, редким инструментам.
Отец у вас, Даниэль, родился в Белоруссии, мама - в Киргизии, вы - в Швеции, сейчас учитесь в Женеве. Кем вы себя считаете?
Даниэль Лозакович: Раз родился в Швеции, считается, что я швед... Такой типичный швед, если посмотреть на меня (тут они с Эдуардом от души хохочут). С родителями всегда говорю по-русски.
А с друзьями на каком языке говорите?
Даниэль Лозакович: По-разному. В Швеции по-шведски. В Германии как-то по-немецки стараюсь. На английском и русском, конечно. Откуда друзья - на том языке и говорю.
Говорят, "ремень отца Моцарта" сыграл великую роль в судьбе композитора Моцарта. Кто вас заставил заниматься музыкой?
Даниэль Лозакович: У меня нет "ремня отца Моцарта". Я сам нахожу мотивацию. Так бы не играл, если бы меня заставлял кто-то. Я это выбрал и люблю.
Как все случилось?
Даниэль Лозакович: Когда был маленький - все время пел, хотя никаких певцов, говорят, в роду не было. Для общего развития меня повели в музыкальную школу. Мама надеялась, наверное, что выберу фортепиано. Там было 18 инструментов, я первый раз в жизни увидел скрипку и сразу влюбился. Очень захотел на ней играть. Было что-то магическое. У меня даже появились... Как это сказать?.. ("Слезы", - подсказывает Эдуард.) Да-да, слезы. Меня ни один педагог не хотел брать, слишком поздно, семь лет. Одна пожилая женщина сказала, ладно, возьму, раз говорите по-русски. Потом она позвонила маме, не поверив, что я первый раз взял в руки скрипку: "Я в шоке. Он гений".
Участие в российских конкурсах сказалось на вашей судьбе? Как вы попали в международную обойму?
Даниэль Лозакович: Мама решила проверить, правду ли про меня говорят...
Правду, что такой хороший?
Даниэль Лозакович: И она послала в фонд Спивакова мое видео. Маме сразу ответили, что я буду играть на открытии фестиваля. Я первый раз играл с оркестром Спивакова "Виртуозы Москвы", когда мне только исполнилось девять лет. Потом я уже посерьезнее конкурсы выигрывал. "Щелкунчик", например.
Был ли в вашей жизни счастливый случай?
Даниэль Лозакович: Да, здесь, в Вербье, в июле 2015 года во время генеральной репетиции попросили у Гергиева аудиенции - послушать маленького, никому не известного скрипача.... Моя большая удача, что после той аудиенции я встретил Эдуарда, который стал моим ментором.
Расскажите про первое выступление с маэстро.
Даниэль Лозакович: Я приехал в Москву, думал, концерт будет вечером, готов репетировать. Оказалось - будет концерт и утром. Мы сразу пошли играть. Без репетиции. Сейчас это для меня нормально, но тогда первый раз было такое. Гениально, как он слушает, как знает заранее, что я буду делать. Он для меня сейчас стопроцентно самый лучший дирижер. У него сила, контроль.
Помню прекрасно, Даниэль, тот декабрьский рождественский вечер в Москве, когда вы играли Чайковского... Мы пошли за кулисы поздравлять маэстро и вас. Гергиев - единственный дирижер, с кем вы можете играть без репетиции?
Даниэль Лозакович: Да. Другие не рискуют.
Как вы чувствуете за спиной оркестр? Не было такого снисходительного отношения - как к малышу?..
Даниэль Лозакович: Вначале может это висеть в воздухе, пока не услышат меня... Какой-то маленький мальчик. Но когда сыграл - другое отношение.
Только что в Вербье вы исполнили концерт для скрипки с оркестром Макса Бруха (с ним вы, кстати, отправляетесь и на тихоокеанские гастроли). А потом на бис - Паганини. Музыканты аплодировали вам вместе с залом! Как вы подбираете бисы? Например, у великого пианиста Григория Соколова, которого мы здесь слушали, бисы становятся практически третьим отделением.
Даниэль Лозакович: Когда с оркестром выступаешь - все строго по времени.
Чье ухо вы цените? Чья критика для вас важна?
Даниэль Лозакович: Мама. Эдуард. И еще мой немецкий учитель профессор Иосиф Рысин. А другие мне no difference. Как это по-русски сказать?
Без разницы.
Даниэль Лозакович: К одному известному дирижеру подошла после концерта восторженная женщина: так все замечательно вы играли! Только мне не нравится Гайдн. На что тот ответил: Гайдн это no difference.
А вам нужна критика?
Даниэль Лозакович: Вообще-то самый главный критик я. Как я слушаю. За одну не ту ноту могу надолго расстроиться.
В 16 лет вы получаете такие высокие эпитеты. А не трудно будет жить на пике славы, оно ведь такое хрупкое, такое неустойчивое положение...
Эдуард Вульфсон: Самокритичность важна. Но никакой опасности я не вижу.
На этом этапе нет самовлюбленности, надо много работать и расширять репертуар.
Вы сам себе импресарио?
Даниэль Лозакович: Я сам. Агенты и мама. Самое главное - мама.
Нет гонорарной дискриминации по возрасту?
Даниэль Лозакович: Мне кажется, нет. Это зависит от того, какой у тебя квалифитет.
На гастролях вы будете играть все тот же концерт Бруха. Семь концертов. Разные города и страны. Одна программа. Не бывает усталости, заигранности?
Даниэль Лозакович: Всегда надо развиваться, думать, как лучше сыграть, тогда не будет скучно. Иначе все будет плохо.
Публика в мире уже везде одинакова, как "Макдоналдс"?
Даниэль Лозакович: Есть разница. Этим летом в Америке, когда я выступал с Бостонским симфоническим оркестром, зал после последней ноты устроил стоячую овацию, с первой минуты.
Хочется в 16 лет все бросить и погонять с мальчишками в футбол, играть в шахматы?
Даниэль Лозакович: Спорт очень важен для меня - бокс, дзюдо, шахматы. Футбол с друзьями и пинг-понг.
Как будете продолжать учебу, когда закончите колледж Леман?
Даниэль Лозакович: Может, пойду учиться дирижерству для развития.
Эдуард Вульфсон: Все дело в учителе и его личности. Это очень индивидуально... Надо сделать прагматическое решение, в каком месте учиться и у кого учиться.
Какой тип учителя для вас предпочтительнее? Требовательный, прощающий?
Даниэль Лозакович: Понимающий.
Какую карьеру вы хотите сделать?
Даниэль Лозакович: Я как-то про карьеру не очень думаю.
А нет ли девальвации профессии музыканта? Хорошо, что музыка становится массовой, но сыграл сороковую симфонию Моцарта - зал зааплодировал знакомой мелодии из телефона. И тот называет себя уже большим музыкантом.
Даниэль Лозакович: Это не страшно. Это есть в каждой профессии.
Эдуард Вульфсон: Плохой дантист еще хуже, чем плохой музыкант.
Вы, наверное, слышали, что американские ученые поставили под сомнение мастерство Страдивари: антикварные скрипки звучат не лучше современных. Исследования проводились в Нью-Йорке и Париже. Это попытка конкурентов сбить бизнес - ведь сегодня сохранилось более 500 инструментов Страдивари, цена некоторых из них более 10 миллионов долларов.
Эдуард Вульфсон: Возможно, там была плохая акустика?
Даниэль Лозакович: Или там был плохой игрок?
Эдуард Вульфсон: Антонио Страдивари не нуждается в признании. Все топ-игроки, солисты, кроме считанного меньшинства, предпочитают играть на Страдивари. Вот и весь ответ. После их божественного пребывания на земле - гениальность не убывает.
Нормальная скрипка и скрипка Страдивари - что, Даниил не сообразил бы?
Поэтому он играет на одной из лучших скрипок в мире. И мир ценит, как это звучит.