Берлинский фестиваль открылся "Островом собак"

Собравшимся представили международное жюри: кроме Тома Тыквера, в нем работают бельгийская актриса Сесиль де Франс, фотограф и экс-директор испанской фильмотеки Хема Прадо, американский продюсер Адель Романски, японский композитор Рюихи Сакамото и кинокритик из США Стефания Зачарек. Церемонию вела немецкая актриса Анке Энгельке.

После короткой торжественной части на сцену вышла большая группа участников фильма открытия - "Остров собак" Уэса Андерсона. Картина анимационная, все ее звезды по ходу картины остаются за кадром, мы слышим только их голоса - так что в этот вечер они охотно использовали свой шанс все-таки предстать перед зрителями. Кастинг внушителен: здесь Билл Мюррей, Грета Гервиг, Брайан Крэнстон, Джефф Голдблюм, Скарлетт Йоханссон, Лив Шрейбер, Боб Балабан, Тильда Свинтон и целая когорта японских актеров. Конечно, в Берлин приехали не все, а в России дубляж ликвидирует и эту возможность их услышать, но, как показал сам фильм, зрители при этом потеряют не так уж много.

Действие картины происходит в Японии недалекого будущего, где коррумпированный мэр города Мегасаки, ненавистник собак и любитель кошек, своим злостным указом развязывает руки местным догхантерам, и те начинают массовый отлов собак - и бродячих и домашних. И отправляют свои жертвы на остров-свалку, куда уже много лет вывозят отходы человечьей цивилизации. Обнаружив пропажу своего пса Спотса, 12-летний Атари садится на свой мини-супер-джет и летит на выручку любимца. А там, на острове, уже зреет заговор ссыльных собак: им обрыдло нищее существование на гнилых сосисках, и появление избавителя встречается радостным лаем.

Не обошлось и без лирической линии - с появлением в кругу грубых мужланов очаровательной собачки с пушистыми ушками, умеющей танцевать и крутить лапками шарик, бывшей звезде цирковых арен. Но в целом зрителям предстоит наблюдать серию нешуточных операций по восстановлению собачьего достоинства и спасению собачьих судеб. А заодно и по очистке всей префектуры от коррупции.

Технологически фильм ближе всего к типу кукольной анимации, сильно скорректированной компьютером. Как сказал Андерсон на пресс-конференции, в этом его дань уважения классической традиции. Придумано довольно много отсылов и к веку гаджетов: то и дело возникает полиэкран, на мониторах вычерчиваются схемы и графики, а сам фильм, как гласит вступительный титр, идет на собачьем языке, переведенном на человеческий при помощи все того же компьютера. Электронный переводчик нередко халтурит: иногда фильм переходит на японский, но смысл фраз либо понятен из действия, либо не имеет значения.

Сценарий вообще заметно отстает по качеству от визуальных фантазий Андерсона. Впрочем, на этот раз и они не блещут оригинальностью и повторяют знаменитые симметричные композиции его предыдущих картин, или сюжет известной комедии о войне кошек с собаками, или стилистику сериальных "транформеров" всех мастей и конструкций, или приемы японских манга и картины гениального Миядзаки - одного из кумиров Андерсона. Повторяют так усердно, что фильм часто напоминает сборный конструктор для детворы, а его автор - уставшего клоуна, который вышел на арену смешить по долгу службы, не чувствуя уже ни божества, ни вдохновенья, и хватает без разбора все попавшие под руку сколько-нибудь яркие предметы. Возможно, эти визуальные фантазии могли бы составить десяти-пятнадцатиминутную комическую антиутопию, но более чем полуторачасовой фильм кажется остановившимся, непонятно кому адресованным и, в общем, скучным. Современная анимация и в массе характерна эмоциональной монотонностью.

Несмотря на участие в проекте такого фантастически одаренного композитора, как Александр Депла, фильм Уэса Андерсона тянется словно на одной ноте. Не спасают ни виртуозные японские барабанчики, ни детские хоры, ни электронные пугалки: не смешно, не страшно и никого не жалко. По идее, мы должны сочувствовать собачкам с их смышлеными глазками и слезами, обильно катящимися по мохнатым мордам, - но при всем обилии представших нам пород ни одна не отмечена необходимой для кино индивидуальностью. Необаятелен и спаситель - веснущатый Атари с пухлой и словно перекошенной физиономией.

Начав свою программу столь громкой по именам, но мало обнадеживающей картиной, Берлинале лишний раз подтвердил справедливость тревог немецких кинематографистов. По совести говоря, более слабого фильма-открытия за всю свою практику наблюдений за главными фестивалями Европы я, пожалуй, не припомню. Как ни грустно это признать в связи с картиной одного из моих самых любимых режиссеров.