Ларс фон Триер привез в Канны приговор человечеству

Новый фильм Ларса фон Триера "Дом, который построил Джек", заканчивается песней Рея Чарльза "Hit the road, Jack, and don’t you come back no more, no more, no more…". Мол, скатертью дорожка, Джек, и больше не возвращайся. Значит ли это, что свой новый хоррор датский мистификатор считает лебединой песней? Своей и, возможно, всего человечества.

Фильм на Каннском фестивале шел под топот ног уходящих зрителей и критиков - пресса сообщает, что из залов эвакуировались сотнями. Слово "отвратительно!" зависло в воздухе. Сеансы заканчивались смесью буканья с неуверенными аплодисментами. Самое удивительное, что я абсолютно разделял все эти взаимоисключающие эмоции - и "отвратительно!", и буканье, и даже аплодисменты. И точно так же считаю: это уж слишком!

По отношению к некоторым вещам есть на свете простая истина: нельзя - и все тут! Нельзя, например, смаковать истязание ребенка. Между тем, одна из пяти новелл фильма отдана процессу методического отстрела мирного семейства: обречены мать и два малыша, которые отправились в лес на пикник и стали жертвами ласкового маньяка-снайпера. Расстрел показан с особой жестокостью: мы видим, как неказисто падает подстреленный малыш, как пуля почти отсекла его ногу, и та неловко загнулась в сторону, и как кровоточит детская рана. И как хрипит сраженная пулей мать, как ее хладнокровно добивают, словно больную лошадь. Но этого мало: режиссер поведет нас в подвалы, где маньяк давно коллекционирует трупы убитых, и покажет, как из убитого малыша делают страшную куклу.

Описать словесно все, что мы, превозмогая себя, увидели на экране за эти нескончаемые 2,5 часа, невозможно. И художественную аранжировку задуманного убийства, и запредельный натурализм кадра, и бумажник, сделанный из отрезанной женской груди, и бесстрастное лицо Мэтта Диллона, играющего "Мистера Изощренность" - философствующего маньяка, воплощающего, как станет ясно, авторскую идею о зле, которое правит миром. Он интеллектуал, архитектор, знаток изящных искусств. Лейтмотивом фильма пройдут документальные кадры с великим Гленом Гульдом, репетирующим Баха: даже у него, абсолютного виртуоза, никак не складывается искомая гармония. И будет еще много отсылок к образцам готической архитектуры, к живописным полотнам, к фигурам тиранов ХХ века и гениев гуманистического искусства всех времен, чьи прекраснодушные мечты пробудить человечество к добру в XXI веке потерпели полный и окончательный крах. Даже к животному миру, где тигр всегда готов хладнокровно задрать ягненка. И, конечно, к фильмам самого фон Триера - "Антихрист" и "Меланхолия", с которыми новый фильм несомненно рифмуется, образуя трилогию о приговоренных.

Герой Диллона тоже пытается строить дом своей мечты, но дальше проектов и торчащего из земли скелета предполагаемой виллы дело не сдвинется - Джеку не до строительства, его призвание - разрушать и убивать. И он убивает вдохновенно, видя в этом акт высокого рафинированного искусства. Работает на грани фола, идя навстречу всем опасностям и откровенно всем говоря: да, я серийный убийца, да, я убил шестьдесят душ… И никто, что интересно, этой правде не верит. Вывод: россказни про изначальное добро в человеке затуманили мозги, лишили людей осторожности, и они сами шествуют в ловушки - как случайные, преходящие, так и закономерные, исторические. И люди, и народы, и человечество.

Рассказ идет от имени самого киллера. Это не исповедь, Джек просто меланхолически делится с нами своим кредо, своей убежденной и единственно, с его точки зрения, возможной трактовкой нашего мира. Герой выглядит всемогущим, ибо он вне морали и законов. Перед ним бессилен скованный законом полицейский. Перед ним беззащитен любой встречный, кто привычно ждет от незнакомца чего-то нормального, а тот все человеческие нормы давно презрел. Пять новелл идут по нарастающей: от убийства быстрого и как бы случайного к операциям тщательно обдуманным, драматургически выстроенным, садистически оформленным - своего рода актам наслаждения, которое в фильме подается уже не как аномалия, а как естественный результат человеческой эволюции.

Описать словесно все, что мы увидели за эти нескончаемые 2,5 часа, невозможно

Жертвы маньяка в основном женщины - от взбалмошной дуры, которую играет Ума Турман, до дуры эротически озабоченной (красотка и модель Райли Кио). Вообще, изощренный интеллект Джека и непроходимую глупость его жертв режиссер подчеркивает постоянно, почти отождествляя автора с героем, несущим смертным возмездие.

В финальной новелле, впрочем, фигурируют мускулистые, но не менее беспомощные мужчины, которых заживо заморозят в кунсткамере ужасов - единственном доме, который сумел построить Джек. Вкупе новеллы образуют своего рода симфонию вселенского зла; она завершится кодой - уже в самом аду с бурлящей в бездне огненной рекой, куда ведет героя старец по имени Verge, что по-русски бы звучало как "Край" (в этой роли Бруно Ганц). Финал чрезвычайно эффектен, реально страшен и окончательно переводит бытоподобное действие в ранг апокалиптической метафоры, высокохудожественно оформленного смертного приговора.

Именно в финальных сценах смысл действа начинает смутно проступать сквозь забитые человеческими потрохами кадры. Именно финал дает ошеломленным зрителям некоторый простор для продолжения интеллектуальных экзерсисов alter ego фон Триера - Джека. И тогда возникают в зале неуверенные аплодисменты. Но ощущение подробного, садистически сладострастного смакования кровавых сцен, сублимации каких-то темных инстинктов создателя все равно остается, оно здесь неистребимо. Этот фильм откровенно апеллирует к силам зла, утверждает их как норму, и в ком-то непременно найдет родственные души.