Хочу предложить журналу и замечательному проекту "Добрососедство" несколько фрагментов из историко-биографического словаря "Фамильное древо Бреста", который я составляю уже больше 30 лет - с тех пор, как после окончания Литературного института имени Горького оказался в этом городе и врос в него душой. В этом словаре уже около восьми тысяч персон - уроженцев Бреста и тех, кто оставил след в его судьбе. Некоторые сюжеты для этой публикации "Родины" я решил сопроводить своими стихами...Надеюсь, в будущем году, когда будет отмечаться 1000-летие Бреста, выйдет печатная версия "Фамильного древа".
РИА Новости
Антон Павлович Чехов и Ольга Леонардовна Книппер.
Екатерина Великая
Кому первому пришла в голову идея снести "брестскую Венецию" и воздвигнуть на островном месте цитадель - историки до сих пор разбираются.
Но точно можно сказать, что к этому делу причастна Екатерина II Алексеевна Великая, императрица Всероссийская с 1762 по 1796 год.
В рескрипте Екатерины II, данном на имя князя Н.В. Репнина 23 октября 1795 года под названием "Об определении границ с Пруссиею и о передвижении войск по случаю окончания переговоров о разделе Польши", говорится следующее:
"...При определении границ по Бугу наблюдать должно те же правила, кои изъяснены выше сего и о Немане. Острова, лежащие против Бреста, весьма нужны быть для нас могут; они закроют город и подадут, может быть, лучшие способы к укреплению сего важного для нас пункта".
Источник: Сборник Императорского Русского исторического общества. СПб., 1875. T. 16. С. 311.
Петр Чаадаев
В 1826 году русский философ и публицист, возвращавшийся из заграничной поездки в Россию, был арестован в Брест-Литовске по подозрению в причастности к декабристам. В рапорте начальника Гродненского таможенного округа гродненскому губернатору сообщалось:
"Вследствие отданного мне Е. И. Выс. Государем Цесаревичем словесного повеления при проезде 17го числа прошедшего месяца гвардии гусарского полка ротмистра Чаадаева найденные при нем при досмотре бумаги и книги на разных иностранных диалектах приостановлены в Брестской таможне..."
26 августа с Чаадаева по повелению Николая I был снят подробный допрос и взята подписка о неучастии его в любых тайных обществах, причем он категорически отрицал свою причастность к Северному обществу. Только 2 сентября Чаадаев был отпущен и выехал в Москву, проведя, таким образом, в Брест-Литовске 40 дней.
БАСМАНСКИЙ ФИЛОСОФ
- В престольной по летящим листьям
- Струится свет невечных истин,
- Темна летейская вода,
- И Чаадаев по Басманной
- Спешит в своей крылатке странной.
- Куда? Бог ведает, куда.
- Рим далеко, а старость близко.
- Век повыдергивал из списка
- Все дорогие имена.
- И за Рогожскою заставой
- Лежит с улыбкою лукавой
- Без краю и конца страна.
- А что осталось? Только это:
- Неуследимый промельк света
- Среди скудеющих ветвей,
- Да за полночь свеча в оконце,
- Да утром зябнущее солнце,
- Да горсть неосторожных дней.
- Судьба? Какие с нею счеты?
- Рядиться не было охоты
- Задумчивому ездоку.
- Она везла по воле свыше.
- Но-но, родимая, потише!
- Зима торопится к виску.
- Средь одинокого скитанья
- По бездорожью мирозданья
- Мелькали версты и огни,
- И светочем неугасимым
- Всходил над половецким дымом
- Лик Родины, судьбе сродни...
АНТОН ЧЕХОВ
А.П. Чехов - О.Л. Книппер
"11 декабря 4 час. пополудни [1900 г. Брест]
Подъезжаю к Бресту. Все обстоит благополучно. Солнца еще нет. Желаю здравия и всего, всего, всего самого лучшего!
А. Чехов.
Кланяюсь всем".
Антон Павлович отправил эту открытку из Брест-Литовска, не зная, что в тот же день возлюбленная супруга Ольга Леонардовна Книппер тоже писала ему...
О.Л. Книппер - А.П.Чехову
"11 декабря 1900 г. Москва:
...Сейчас нет 5-ти час[ов], в 9 ч. ты будешь в Варшаве. Смотри, не простудись при переходе в другой поезд, ради бога, береги себя..."
Уже на следующий день коротенький почтовый роман с упоминанием Бреста имел продолжение.
А.П. Чехов - О.Л. Книппер
12 дек. [1900 г. Вена]
"Милая моя, какого я дурака сломал! Приехал сюда, а здесь все магазины заперты, оказывается - немецкое Рождество! И я не солоно хлебавши сижу теперь в номере и решительно не знаю, что делать, что называется, дурак дураком. Дорожных ремней купить негде. Одни только рестораны отперты, да и те битком набиты франтами, около которых я показался бы просто замарашкой. Ну, да что делать!
Завтра я уезжаю в Nice, a пока с вожделением поглядываю на две постели, которые стоят у меня в номере: буду спать, буду думать! Только обидно, что я здесь один, без тебя, баловница, дуся моя, ужасно обидно. Ну, как живешь там в Москве? Как себя чувствуешь? Идут ли репетиции? Далеко ли ушли? Милая, всё, всё пиши мне, подробнейшим образом, каждый день! Иначе у меня будет настроение черт знает какое.
От Бреста до Вены нет снегу. Земля сегодня кислая, как в марте. Непохоже на зиму. Спутники у меня были скучные.
Пойду, дуся, вниз обедать или ужинать - не знаю, как назвать, потом завалюсь спать. Крепко тебя целую, жму твои ручки, девочка моя чудесная. Не забывай меня, не забывай! В Ницце, как приеду, в тот же день пойду на почту - быть может, твое письмо уже пришло.
Пиши, деточка.
Твой Antoine"
А на следующий день "деточка" получила открытку из Бреста.
О.Л. Книппер - А.П. Чехову
"13-ое дек. 1900 г., 12 ч. ночи. Москва
Здравствуй, мой Антон! Все еще ты едешь? Завтра будешь в Ницце, увидишь солнце, море, зелень - счастливый! Сейчас вернулась из театра после "Чайки" и нашла твою открытку из Бреста - обрадовалась!"
Но согласитесь, неплохо в те годы работала почта!
СЕРГЕЙ РАХМАНИНОВ
За месяц до начала Первой мировой войны Сергей Рахманинов проездом из Варшавы в Москву дал концерт в Городском саду Брест-Литовска. Об этом сохранились воспоминания брестского гимназиста И. Штейнгауза, который на общности музыкальных пристрастий подружился с директором гимназии Иваном Константиновичем Бельговским. Вот что рассказывал гимназист:
"И тут, как по велению свыше, случилось чудо. Проездом из Москвы в Варшаву на единственный концерт остановился в городе симфонический оркестр под управлением С.В. Рахманинова. Разумеется, Иван Константинович добыл билеты для себя и для меня. Вечером, в начале июля по старому стилю, состоялся этот концерт в летнем городском деревянном театре.
Исполнялись "Остров мертвых", Второй фортепьянный концерт и Вторая симфония Рахманинова. Мрачные непривычные мелодии "Острова мертвых" сначала даже отталкивали меня от этой музыки, но затем, когда скрипки, взлетев, запели о бессмысленности и отчаянии существования, у меня спина захолодела. Иван Константинович беззвучно плакал, не скрывая слез... Конечно же, я понимаю, что на меня произвело впечатление также и то, что я впервые слышал симфонический оркестр, да к тому же под управлением такого дирижера, как Рахманинов. Для Ивана же Константиновича это не было новостью, однако и он не мог сдержать слез.
Затем последовал Второй концерт. Вышел Рахманинов - длинный, - хмуро улыбнулся, а потом довольно долго примащивался у рояля. Первые же могучие аккорды рояля захватили, а затем последовавшая за ними вкрадчивая, влекущая мелодия оркестра совершенно ошеломили меня и всех слушателей. Когда Рахманинов закончил, публика не просто аплодировала - выла, орала, бесновалась от восторга. В антракте мы с Иваном Константиновичем молча, не проронив ни слова, прогуливались по саду.
Во втором отделении исполнялась Вторая симфония. Первая, распевная, и вторая, скерцо, части меня очень увлекли, но третью и четвертую части я уже был не в силах слушать - уж очень устал от предыдущего.
После концерта Иван Константинович что-то написал на своей визитной карточке и послал ее Рахманинову.
Выйдя из театра, мы столкнулись с еще одним чудом. Был благодатный поздний июльский вечер, весь пронизанный ароматом цветов и лунным светом. Преисполненные музыкой, мы особенно остро воспринимали эту красоту. Иван Константинович был молчалив и только заметил: "Вот это и есть блаженство, радость и счастье".
Когда на следующий день я пришел к Ивану Константиновичу, он как-то смущенно и даже несколько виновато сообщил мне, что с час назад его навестил Рахманинов, но мне, по забывчивости, Иван Константинович не сказал, что просил Рахманинова заехать к нему хотя бы на 15 минут, да и не надеялся, что тот примет приглашение.
Я об этом сильно сожалел, но Иван Константинович сказал, что так оно даже и лучше - ведь я для Рахманинова не компания..."
ВЛАДИМИР ОБРУЧЕВ
Выдающийся геолог, палеонтолог, географ, академик АН СССР широко известен читающей публике как писатель-фантаст, автор знаменитых романов "Земля Санникова" и "Плутония". Но далеко не все знают, что он некоторое время учился в Брест-Литовской прогимназии. Вот как сам Обручев рассказал об этом в автобиографических записках "Воспоминания о детстве и годах учения":
"...Через год пора было уже подумать о средней школе для нас троих, и отец принял назначение на должность уездного воинского начальника в городе Брест-Литовске, где имелась прогимназия. Это было уже большое путешествие. Сначала мы ехали на лошадях в своей коляске в Варшаву, где прожили в гостинице три дня и ходили гулять в известный Саксонский сад, в котором впервые увидели каштановые деревья с плодами и пруды с плавающими по ним лебедями; потом по железной дороге, по которой мы ехали первый раз, прибыли в Брест-Литовск, где поселились на окраине города в маленьком домике недалеко от вокзала и прогимназии.
Прогимназия занимала небольшой дом на самой окраине города возле пустыря, изрытого ямами, в которых добывали песок.
В прогимназии было только четыре класса. Старые парты, перегораживающие каждую комнату, мешали свободному проходу к классной доске. Я имел хорошую подготовку, учился свободно и весенние экзамены выдержал хорошо.
Окрестности нашего дома представляли мало интереса для прогулок: это была степь, поросшая низкой травой. Поэтому я ходил на близкий вокзал, где можно было, гуляя взад и вперед по платформе, видеть приход и отход поездов и посадочную суету.
Но в половине лета мы уехали: отцу не понравилась работа воинского начальника, который ведал регистрацией молодых людей, призываемых для отбывания воинской повинности, и часто имел дело с теми из них, которые под предлогом болезни или за взятку хотели откупиться от призыва, или с их родителями. Поэтому он решил вернуться к строевой службе и получил место в городе Радоме в южной Польше. В конце лета мы уехали из Бреста, до Варшавы - по железной дороге..."
КОНСТАНТИН ПАУСТОВСКИЙ
В Первую мировую войну будущий писатель, прервав учебу в университете, работал на санитарном поезде. В 1915 году с полевым санитарным отрядом отступал вместе с русской армией по Польше и Белоруссии, был в Брест-Литовске, Барановичах, Кобрине и других городах и местечках края, о чем детально, в свойственном ему стиле рассказал в книге "Беспокойная юность" (1954), вошедшей в шестичастный цикл "Повесть о жизни":
"...На фронте было затишье, и потому мы долго простояли в Бресте - плоском городе среди грустных равнин. Над этими равнинами проходила такая же грустная, как и они сами, весна. Лишь одуванчики цвели по межам. Свет солнца казался беловатым, - небо почти все время было покрыто туманом.
Война была рядом, но чувствовалась она только по обилию солдат и прапорщиков на брестском вокзале да по длинным воинским эшелонам, загромождавшим загашенные запасные пути..."
НИКОЛАЙ ГУМИЛЕВ
Он не только бывал, но и служил в наших брестских краях, о чем оставил свидетельство в "Записках кавалериста".
- Первая мировая вблизи Брест-Литовска
- Под цветами белыми шрапнели
- Прикорнули серые шинели.
- Полдень августеющий высок.
- Шмель гудящий целится в висок.
- А в лесочке у струистой Лани
- Спешенные сгрудились уланы.
- Шутят и толкуют о своем,
- Глядя в беспокойный окоем.
- Там нудит в крестах аэроплан,
- Бомбочкою целится в улан.
- Кони воду пьют, мотая гривами
- Меж склоненными к реке седыми ивами.
- Желтый полдень разливает сны.
- Сполох августовской тишины.
- Время Николая Гумилева.
- Цокот угасающего слова...