Режиссер Леонид Алимов: Русская женщина - и есть наша скрепа
60 лет назад Александр Солженицын написал в чем-то наивный, но очень пронзительный рассказ "Матренин двор". Анна Ахматова прочитав его заметила: "Не Матрёна, а вся русская деревня под паровоз попала и вдребезги". Рассказать о праведнице, без которой не стоит село, взялся петербургский театр им. В.Ф.Комиссаржевской. После премьеры мы поговорили с главным режиссером театра Леонидом Алимовым.
Отношение к Солженицыну в стране менялось, как в американских горках. И сейчас далеко не все разделяют его взгляды на развитие нашей страны. Насколько вам он был интересен как личность?
Леонид Алимов: Безусловно, интересен. Но иначе и быть не может - это гигант, и соглашусь с теми, кто говорит, что это последний русский писатель ХХ века, олицетворявший собой идею, что слова на Руси больше, чем просто слова. И признаюсь, чем больше его ругают, тем больше я его уважаю за позицию, которую он так принципиально отстаивал. Даже за то, что его клевал Владимир Войнович - за приобретенную с годами привычку пасти народ. Но, мне кажется, он просто иначе не мог, он был искренен в своем желании быть пастырем. Поэтому, кстати, я таким нетерпением жду новую, авторскую версию документального фильма-интервью Александра Сокурова с Солженицыным. Возможно, многие иначе посмотрят на эту фигуру.
Сейчас ряд театров обратился к прозе Солженицына, ставят "Красное колесо", "Один день Ивана Денисовича". Почему вы выбрали именно "Матренин двор"?
Леонид Алимов: Впервые этот рассказ я прочел в перестроечные годы в журнале "Огонек" и тогда он на меня произвел потрясающее впечатление. А чем старше становился, тем все более мне становились ясны его потайные, религиозные смыслы. Я все время думал о Матрене. Как, кстати, и о другом рассказе Солженицына "Случай на станции Кочетовка". Тоже удивительно пронзительная вещь: в самом начале войны молодой идеалист офицерик, сидящий на железнодорожном разъезде, принимает артиста драматического театра за шпиона и "сдает" его НКВД. Но, думая о постановке, которая должна была выйти в юбилейный солженицынский год, я понял, что правильнее всего будет взяться именно за "Матренин двор" - хотя в деревне Мильцево у Матрены Солженицын прожил совсем немного, по словам его вдовы Натальи Дмитриевны, он постоянно возвращался к этому времени.
У Солженицына было особое отношение и к самому рассказу. Наталья Решетовская, первая жена писателя записала в дневнике, что бандероли "Нового мира" с "Матрениным двором" писатель был рад больше, чем после публикации "Ивана Денисовича": там - тема, а здесь чистая литература".
Леонид Алимов: Но и в "Матренином дворе" такая тема поднята! Может быть даже самая важная для нас - тема русской женщины, которая готова все простить и перетерпеть.
Исполнительница главной роли Нелли Попова заметила, что для себя она посвятила эту постановку своим деревенским бабушкам, жизнь которых так похожа на матренину...
Леонид Алимов: И на таких одна шестая суши и держится. По сути, русская женщина - и есть наша скрепа.
Но в случае с Матреной эта скрепа - униженное существо, по сути, Матрена - юродивая. Ее все унижают, ею пользуются.
Леонид Алимов: А она всех прощает и жалеет. Я бы сказал, она святая. В этом-то как раз смысл и рассказа, и спектакля: как мы в своей суете, в своих заботах не успеваем понять, что жили рядом с ангелом. Но как это важно, чтобы среди нас был человек, который несмотря ни на что умудряется жить истинно по-человечески. Вспомните первое название повести - "Не стоит село без праведника". И понятно, почему Солженицыну были так важны эти месяцы, которые он прожил у Матрены - для него то пространство и было той нутряной Россией, где можно "затесаться и затеряться".
Валентин Распутин утверждал, что деревенская проза вышла из "Матрениного двора", как русские классики второй половины XIX века - из гоголевской "Шинели". Но вы обошлись без деревенских примет.
Леонид Алимов: Мы ни в коем случае не хотели делать спектакль о советской деревне, хотя, скажу вам честно, это не так легко, как кажется - слишком много в нашем сознании штампов, даже у самых молодых актеров, которые родились после распада Союза, даже у них срабатывает рефлекс: надо дать этакого деда Щукаря. То, что мы делали - это притча, даже житие, если хотите. Поэтому у нас лишь крест, который символизирует и крестный путь Матрены, и железнодорожный переезд, где она нашла свою смерть. Главное для нас прежде всего донести до зрителя замечательные, чаще всего трагические мысли Солженицына - о нас самих, о нашей родине, о путях ее развития, и, повторюсь, о русской бабе.
Рассказывают, что в первую же ночь после похорон Матрена пришла во сне к своей старшей сестре Марии и сказала, что похоронили ее не всю - сердце ее клюют вороны. Так и оказалось, нашлось сердце - сморщенное, оно висело на кусте у злополучного переезда. Не случайно ведь история Матрены обрастает легендами, мифами…
Леонид Алимов: А ее дом? Лет пять назад он сгорел дотла, через год его восстановили. Но еще до этого, в 1994 году произошла потрясающая история: когда Солженицын, вернувшись на родину, захотел посмотреть те места, дом, пришедший в полное запустение, стали судорожно приводить в порядок - вставили новые окна, двери. Солженицын приехал, посетил дом, сходил к Матрене на могилу. И уехал. В ту же ночь неизвестные унесли те окна, двери. Мне кажется, это лучший комментарий к рассказу "Матренин двор". Есть во всем этом какая-то иррациональность, присущая нам. И войну выиграли, завалив страну и пол-Европы трупами. И, как говорят иностранцы, народ наш, по началу, казалось бы, суровый, не улыбающийся, а потом последнюю рубашку готовы отдать бог знает кому. Кстати, поэтому иностранным режиссерам так непросто работать с нами. Для них театр - это работа, все по часам. Для нас - образ жизни. Это, кстати, касается и литературы. Как заметил один писатель: "Надо привыкать жить, как на Западе. Мы просто служащие, мы просто зарабатываем литературой". Но я думаю, что такое отношение к творчеству пройдет…