Роман Минц: "Я дружу вне зависимости от количества денег"
Число участников каждый год растет, но особая, по-домашнему теплая атмосфера сохраняется, ведь "Возвращение" начиналось как фестиваль друзей, вернувшихся на новогодние каникулы домой. Теперь многие из них - звезды европейского масштаба, некоторых в России можно услышать только в эти январские вечера. Но, кроме приятных встреч, публика здесь всегда может рассчитывать на неожиданные ансамблевые комбинации и интересные репертуарные ходы. О том, что нас ждет на грядущем XXII "Возвращении" рассказал один из руководителей фестиваля - скрипач Роман Минц.
В Москве становится все больше фестивалей и концертных площадок. Чувствуете растущую конкуренцию?
Роман Минц: Нет, они же не проходят все одновременно. Кроме того, наш фестиваль имеет собственное лицо. Многие участники "Возвращения" выступают вне его рамок, но именно тут есть возможность взглянуть на них под другим углом. Вряд ли в иной ситуации можно услышать в исполнении Вадима Холоденко "Амурские волны", вальсы Грибоедова или "Прощание" Шельси, о существовании которого он, может быть, никогда и не узнал, если бы я не предложил его сыграть.
Ваши программы часто строятся вокруг литературной или исторической идеи. В этом году все темы - "Дилетанты", "Ремейки", "Нео" - скорее размышления о чисто музыкальных аспектах, о стиле, технике.
Роман Минц: У нас не бывает брейнсторма: а давай в этом году будем делать литературоцентричные программы. Нет, так получилось. Ремейки - давняя идея, я хотел ремейки песен делать. Потом мысль пошла дальше, ведь ремейки постоянно создавались. И речь идет не о транскрипциях, а именно о ремейках, которые значительно меняют оригинал, иногда до такой степени, что получается новое сочинение. Таких сочинений оказалось много, этот концерт будет самым длинным.
Вы начинаете программу "Ремейки" с трех советских песен в версии Леонида Десятникова - хитового номера, которым, по идее концерт надо заканчивать.
Роман Минц: Да, так было бы очевиднее. Но мы начинаем с Десятникова, а закончим "Россини-сюитой" Бриттена - это саундтрек к мультику, такая сказка с неожиданной развязкой, в которую вмонтирована реклама банка, заказавшего фильм.
Довольно неожиданно выглядит в программе "Нео" имя Брайана Фернихоу.
Роман Минц: Это новая сложность. После послевоенного авангарда, новой простоты и минимализма появилась новая сложность. Особенность этого направления в том, что сложность для исполнения является одной из примет стиля. Это настолько сложно играть, что сам (более или менее успешный) процесс преодоления сложностей выливается в ту или иную интерпретацию.
Где вы находите сочинения таких неизвестных авторов, как, например, Марьян Мозетич или Фриц Фольбах?
Роман Минц: Кому-то они незнакомые, а кому-то знакомые. Несколько лет назад я записал скрипичный концерт Мозетича, в Канаде он известный композитор. Потом на эту запись ставили балет в Нью-Йорке, в Гонконге. Поскольку нам нужен был кто-то из неоромантиков, я поискал среди его сочинений и нашел подходящую вещь. А Фольбаха нашел Дима (гобоист Дмитрий Булгаков, соруководитель фестиваля - прим. "РГ"), когда просматривал варианты ансамблей духовых с фортепиано.
Сколько времени обычно уходит на подбор и поиск сочинений?
Роман Минц: Когда-то это занимало гораздо больше времени, приходилось даже ходить в библиотеку (смеется). Сейчас все гораздо проще, есть много электронных ресурсов. То, что раньше надо было делать год-полгода, сейчас можно сделать за пару месяцев.
Как в программу "Дилетанты" попал Джачинто Шельси, которого мы уже привыкли считать одной из крупнейших фигур в музыке ХХ века?
Роман Минц: Странно, обычно все спрашивают про Катуара. Катуар был из очень богатой промышленной семьи, не имел систематического музыкального образования, но писал музыку и иногда даже за ее издание сам платил. После революции 1917 года он пошел в консерваторию преподавать теорию. Поэтому когда он сочинял, то был как бы дилетантом (слово "дилетант" у нас в кавычках). А Шельси - просто дилетант. Он и не обучался, и не зарабатывал музыкой никогда - такой типичный музицирующий аристократ, только не XVIII, а ХХ века.
Всегда интересно, кто из музыкантов что предложил для "Концерта по заявкам".
Роман Минц: "Фантазию" Мартину с терменвоксом предложили мы с Димой, там и гобой, и скрипка. Второй квинтет Дворжака - Яша Кацнельсон. Шостаковича - Саша Кобрин. Он много лет прямо сверлил голову мне и Диме: хочу играть цикл "Из еврейской поэзии". А мы не соглашались. Это очень известная вещь, с большой традицией исполнения, она требует большой вдумчивой работы и правильных солистов, и, кроме всего прочего, я не хотел делать еврейских программ, не понимал, как это подать. Но Саша очень настойчивый человек.
Холоденко сказал: давай сыграем "Камерную музыку" Хиндемита. В общем, мы подумали и решили попробовать. Хотели сыграть ее в последней программе, но в итоге это будет финал концерта "Нео", тем более, что Макс Рысанов так любит дирижировать - в общем, все так сошлось.
В фестивале снова будет участвовать ансамбль средневековой музыки Labyrinthus, который в программу прошлого года внес неожиданные краски. Вам понравилось?
Роман Минц: Главное, что у руководителя ансамбля Данила Рябчикова на любую тему, какую бы мы ни объявили, всегда есть предложения из большого корпуса средневековой музыки, которым он располагает. И играют они замечательно.
Много в этом году новеньких среди участников?
Роман Минц: Много. Скрипач Айлен Притчин, флейтисты Евгений Яковлев и Зоя Вязовская, альтист Михаил Рудой, певица Алиса Тен, контрабасист Николай Горшков, Хор специальной музыкальной школы имени Гнесиных. Из Оксфорда приедет Лидия Кавина - она будет играть партию терменвокса в "Фантазии" Мартину.
Каждого нового участника приводит кто-то из старых приводит за руку?
Роман Минц: Либо так, либо когда кто-то нужен, мы начинаем думать и приводим за руку. Обычно я привожу струнников, а Дима - духовиков.
У всей вашей фестивальной компании есть вполне определенный имидж: люди с отличным чувством юмора и ярко выраженным чувством иронии. Иногда кажется, что других вы и не берете.
Роман Минц: "Возвращение" - сугубо дружеская история. Поскольку чувство юмора для организаторов фестиваля является краеугольным камнем, круг друзей обуславливается и этим тоже. Но я понимаю, что самоирония для сцены - не самое лучшее качество. Многие известные музыканты ее лишены, потому что нельзя смеяться над собой, когда ты на полном серьезе что-то делаешь, например, говоришь о жизни и смерти. Есть те, кто умеет это отключать, они хорошие музыканты, есть те, кто не умеет. А есть те, у кого просто нет самоиронии, которые не шутят над собой, не понимают шуток в свой адрес, но при этом могут быть большими музыкантами.
Вы уже пятый год проводите краудфандинговый сбор на "Планете". Нынче он шел не слишком быстро, и вы обмолвились, что если не соберете миллион, это будет последний фестиваль. Вы действительно готовы расстаться с фестивалем, чтобы сохранить независимость?
Роман Минц: Вопрос надо формулировать иначе: готовы ли мы ради сохранения фестиваля продаваться? Люди, у которых есть деньги, иногда превратно понимают взаимоотношения с музыкантами: они думают, что что-то покупают, что имеют право на часть твоей души. С этой точки зрения краудфандинг для нас идеальная модель. На сайте четко написано, что, за какие деньги ты получаешь. Уметь дружить со спонсорами - это отдельное качество, которым не все обладают. Я вот не обладаю, потому что дружу вне зависимости от количества денег.
А "Планета" - не просто формальный сбор денег, он показывает, нужен ли фестиваль. 22 года назад нам было достаточно того, что это нужно нам. Сейчас другая ситуация: очень много усилий тратится на организацию, и мы хотим быть уверены, что это нужно кому-то еще.