Оперную премию Casta Diva вручили уроженке Екатеринбурга

Сейчас Елена Панкратова живет в Австрии и выступает на сценах ведущих театров и оперных фестивалей мира. Ее голос - драматическое сопрано - критики называют уникальным по своей чувственной экспрессии и тембральной красоте, а саму исполнительницу - "певицей, которая умеет летать". Но первые шаги в своей профессиональной карьере Елена (кстати, моя одноклассница), сделала в Свердловске-Екатеринбурге: после окончания музыкально-педагогического училища будущая звезда мировой оперы три года проработала учителем музыки в селе Новоалексеевское под Первоуральском и некоторое время училась на вокальном отделении Уральской государственной консерватории. Мы поздравили Елену с вручением премии и попросили ответить на несколько вопросов.

Елена, насколько премия Casta Diva значима для тебя?

Елена Панкратова: Мне очень приятно, что мои сценические образы произвели такое большое впечатление на моих соотечественников и принесли мне номинацию на Родине. Дело в том, что в основном я пою самый сложный, но не самый известный широкой публике репертуар, по-настоящему оценить который могут только знатоки оперы с многолетним слуховым опытом. И, конечно, я рада, что подобные люди есть в России, что они отмечают высокий уровень нашей работы.

Уехав из Екатеринбурга, ты окончила с отличием Санкт-Петербургскую консерваторию. Как складывалась в дальнейшем твоя профессиональная карьера?

Елена Панкратова: Еще учась в консерватории, я подписала контракт на работу в Гамбурге, в мюзикле "Фантом оперы", и в результате за три года спела около тысячи спектаклей. Первый оперный ангажемент был в государственном театре Нюрнберга, потом я объехала с гастролями практически по всю Германию и Австрию, исполняя лирико-драматические роли итальянского и немецкого сопранового репертуара. В 2015 году стала профессором вокала Университета Искусств в австрийском городе Граце.

А помнишь тот день, когда ты проснулась знаменитой?

Елена Панкратова: 30 апреля 2010 года, наутро после оглушительного успеха премьеры оперы Рихарда Штрауса "Женщина без тени" во Флоренции под управлением Зубина Меты, когда увидела, что итальянские газеты начинают рецензии на спектакль с моего имени и называют меня "подлинным открытием вечера"! Вообще-то о таких партиях, как Жена Барака или Электра в операх Штрауса, как Турандот Пуччини или Кундри в вагнеровском "Парсифале", как правило, не мечтают на студенческой скамье. Мечтают о Розине Россини, о Татьяне Чайковского, может быть, об Аиде Верди. А подобные драматические партии исполняются единицами певиц на планете, своего рода богинями, которым дано очень многое. Я тоже не мечтала ни о чем таком, но однажды нежданно-негаданно маэстро Мета попросил меня выучить и спеть партию жены Барака. Во время подготовки премьеры я поняла, что это именно та роль, которую я подсознательно ждала, к которой готовилась всю свою жизнь. В последствии эта роль стала моей хорошей подругой и провела меня по всем большим сценам мира: я пела ее и в лондонском "Ковент-Гардене", и в миланской "Ла Скала", и в Баварской государственной опере Мюнхена с гениальным Кириллом Петренко за пультом, и в Театре Колон в Буэнос-Айресе, и в Королевской опере Копенгагена, и в Берлинской государственной опере.

Какие свои роли на сегодняшний день ты считаешь самыми интересными и любимыми и о каких еще мечтаешь?

Елена Панкратова: Все мои героини - сложные, многогранные, страдающие женские личности, готовые на все ради любви, веры или принципов. Я очень благодарна судьбе за такие потрясающие партии, как вагнеровская Брунгильда (мой дебют в "Зигфриде" состоится в феврале 2020 года в Лондоне с Владимиром Юровским за пультом), за Ортруду в "Лоэнгрине", Леонору в "Фиделио", Кундри в "Парсифале". Одна и любимых - это, несомненно, Электра. Часто и с удовольствием пою ее по всей Европе. В апреле 2020 года буду петь премьеру "Электры" в Гамбурге в постановке режиссера Дмитрия Чернякова, чего жду с нетерпением.

Тебя называют "русской звездой Байройта", потому что ты стала первой русской певицей за 140-детнюю историю знаменитого оперного фестиваля, которой поручили легендарную роль Кундри в фестивальной постановке "Парсифаля". Но опер русских композиторов почему-то нет в твоем репертуаре…

Елена Панкратова: Представь себе, что за всю свою сценическую карьеру я, русская певица, ни разу не спела ни одной русской роли! Так уж сложилась моя творческая судьба, потому что на Западе, по странной традиции, основанной на незнании нашего языка, драматический русский репертуар принято доверять немкам, американкам, голландкам, часто поющим со страшным акцентом, но только не русским! Более того, даже Большой театр пригласил в свое время на партию Катерины Измайловой немку Надю Михаэль. Это что же получается, перевелись на свете все русские певицы, способные петь Шостаковича? Конечно же, нет! Кроме того, я бы с удовольствием спела и Марию в "Мазепе", и Иоанну в "Орлеанской деве", и Ренату в "Огненном ангеле".

Как часто ты выступаешь в России?

Елена Панкратова: Начиная с Зиглинды в "Валькирии" на фестивале "Звезды Белых ночей" 2014 год, у меня сложились творческие отношения с Мариинским театром, куда с тех пор я приезжаю ежегодно и где за последние пять лет я спела несколько раз Турандот, Леонору в "Силе судьбы", Одабеллу в "Аттиле", Норму и Электру. Свободного времени из-за двух карьер - педагогической и сценической - у меня совсем немного, но я всегда пытаюсь выкроить хотя бы неделю для Питера, куда в следующий раз приеду в феврале 2020 года петь одну из любимых моих ролей - Кундри в "Парсифале".

Ты нередко принимаешь участие в "радикальных современных постановках", как их называют критики. Как ты относишься к вызывающим режиссерским экспериментам?

Елена Панкратова: Профессионально отношусь, спокойно: пытаюсь всегда сначала понять и пропустить через себя все, что представил себе режиссер, ведь именно мне придется потом стоять на сцене и убеждать публику в жизнеспособности его идеи. Но если новая театральная постановка не имеет в себе разумной доли провокации, не вызывает споров в публике, то зачем вообще было ее затевать? Иногда я, конечно, и страдаю, ночей не сплю, когда понимаю, что за красивыми словами скрывается очередное человеческое или профессиональное убожество - и думаю, а может отказаться, бросить все это к черту и уехать в отпуск на Маврикий? Но потом становится жалко музыки, в которую вложено столько голоса и сил, и роли, которая была выношена в себе месяцами и стала почти членом семьи...

Конечно, если мне что-то категорически не нравится, я серьезно разговариваю с режиссером с глазу на глаз. Часто мне удается убедить коллегу в своей точке зрения, где-то даже сделать более эффектной важную мизансцену, а иногда при разговоре выясняется, что режиссер просто неправильно понял текст в каком-то месте либретто, не владея оригинальным языком оперы.