Омский музыкальный театр показал на столичном фестивале балет "Идиот"

Омский музыкальный театр показал на столичном фестивале "Видеть музыку" балет "Идиот". Идея танцевать книжную классику не нова. Балет всегда заглядывался на литературные шедевры, а в нашем отечестве прожил долгий период драмбалета, когда литературная основа и "понятно, про что танцуют" были главными достоинствами спектакля. По смене моды и пристрастий склонность к чтению текстов ногами все-таки выжила - видимо, танец таким образом изживает свой комплекс "несерьезного искусства дрыгоножества". В этом смысле "Идиот" по роману Достоевского - точное попадание, серьезнее некуда. В конце 80-х его танцевал Театр Бориса Эйфмана, а пару сезонов назад "Кафе Идиот" с небанальной хореографией и обильно читаемым в саундтреке текстом Достоевского показывал Балет Москва. Омский музыкальный ничем не рисковал, а в условиях небогатых бюджетов провинциальных театров балет по Достоевскому должен был стать хоть каким-то обещанием кассы, годным для семейного, корпоративного и школьного культпохода.

Омск щегольнул близким к тексту либретто с сохраненной сюжетной канвой и партитурой, собранной из хитов Чайковского - отрывков Первой, Пятой и Шестой симфоний плюс залюбленной балетом Серенады для струнного оркестра и так далее; честно предупредив, что музыкальное сопровождение все час сорок идет в записи. Балетмейстер Надежда Калинина следовала алгоритму привычного на российской сцене сюжетного спектакля. Князь Мышкин (Андрей Матвиенко) возвращается в Петербург, и воображение его потрясают идеальная трагичная красавица Настасья Филипповна (прекрасно выученная и точная Нина Маляренко) и следующий за ней неотступно Парфён Рогожин в овчинном тулупе (порывистый Валентин Царьков) с положенной пачкой ассигнаций и шикарной шубой для зазнобы. В генеральском доме, где князя сбивает с ног обилие людей и впечатлений, он цепляется за Аглаю Епанчину (Ирина Воробьева), и под ее ласковые понукания пытается справиться с недружелюбным миром. Между тем силы зла в коричневом трико терзают Настасью Филипповну: сцена с пуантным танцем на столе, откуда ее стягивает агрессивный мужской кордебалет под водительством Тоцкого (Владимир Миллер) - смесь классического кабаре с триллером, в которой продвинутый и расположенный зритель может разглядеть следы "Болеро" Бежара. Сгустившуюся было атмосферу разряжает шальной Рогожин, пырнувший обреченную красавицу громадным ножом. Замыленный балетный глаз узнает тут Хозе и Кармен, но Чайковский уверенно переводит на язык родных осин любые сюжеты. Самый острый момент остается не за большими батманами страстей, а в минуту тихой музыки, когда Мышкин сворачивается на сцене крошечным закрывшимся от мира руками эмбрионом.

Безусловные плюсы спектакля - внятный хореографический язык, хорошо "сидящий" на возможностях труппы - признак умного постановщика-реалиста. Удачно сценографическое решение (Сергей Новиков) - громадные, во всю сцену отворяемые прозрачные ворота - путь и в свет, и в одиночество, и в глубины подсознания Мышкина, видящего людей словно через стекло. Плюс энтузиазм и собранность труппы, сумевшей показать в столице вполне достойный спектакль.