Поделиться
"Аида" в Московской филармонии стала частью традиционного фестиваля искусств "Русская зима", но для гастролей Мариинского театра в столицу была выбрана не русская опера, а хрестоматийная партитура великого итальянца, написанная им в 1870 году для открытия Суэцкого канала. Вечная драма человеческих судеб, тончайшие струны переживаний человеческой души на фоне монументальности древней нильской цивилизации сделали эту оперу одним из столпов мировой оперной классики - она в том числе входит и в постоянный репертуар Мариинского театра.
Знаменитая увертюра, в которой небесно-прозрачные pianissimi скрипок перерастают в драматически накаленное tutti, была сыграна с достаточной палитрой оттенков, но в дальнейшем оркестру - в том числе в симфонических фрагментах, столь важных в инструментальной ткани позднего Верди - часто не хватало слаженности и нюансированности звучания. При этом работа хора была на уровне: особенно эффектно была подана вторая картина первого действия - в храме, где распевные взывания к древнеегипетскому богу Птаху вкупе с мелодической красотой соло Верховной Жрицы (Ирина Матаева) создавали атмосферу сакральности.
Исполнители же главных партий в большинстве случаев не оправдали ожиданий. Татьяна Сержан в роли плененной эфиопской принцессы обладает плотным сопрано в среднем регистре, наполняющим зал в том числе на piano, но в высокой тесситуре певице не хватает диапазона, из-за чего многочисленные моменты партии, требующие полного владения верхним регистром, - в том числе знаменитая ария у Нила в третьем действии - звучали очень напряженно. В голосе Екатерины Семенчук (Амнерис) в этот вечер открыто-грудные, "образцовские" призвуки на низах сменялись недостаточно собранным звучанием на середине; и все же верхние ноты в сцене судилища были спеты мощно и сфокусированно, и певица даже в концертном формате пыталась наполнить роль драматическим смыслом. Ованесу Айвазяну же в партии Радамеса верха давались с большим трудом, голосу часто не хватало ровности legato и ритмичности, а недостатки техники певец пытался компенсировать излишним драматическим нажимом. Рамфису Михаила Петренко явно недоставало вердиевского благородства. Зато роль Амонасро достойно исполнил Роман Бурденко: голос его звучал свободно, ярко, с вниманием к фразировке и наполнению образа - его выступление в этой яркой, хоть и короткой партии было, пожалуй, лучшим за вечер.