Егор Перегудов поставил в РАМТе "Ромео и Джульетту"
Он лишил пьесу мелодраматически-сладкого флера, которым ее порой опутывают. Из всех переводов выбрал один из самых редко звучащих, но безусловно самый острый, точный и близкий к первоисточнику - перевод Осии Сороки. Даже странно, что, опубликованный более 20 лет назад, он нечасто привлекает к себе внимание театров. Важно напомнить, что в 1992 году учитель Перегудова Сергей Женовач впервые поставил "Короля Лира" именно в переводе Сороки.
Перегудов поначалу надеялся уместить всю пьесу в два часа сценического времени. Ему это не удалось. Спектакль скорее напоминает роман со множеством подробностей и деталей, которые разрывают стремительность действия. Художник Владимир Арефьев придумал подземный переход со стеклянными ларьками, который становится главным местом действия. Там и встречаются впервые Ромео и Джульетта, чьи образы разрушают все возможные ожидания. Совсем не дети, они принадлежат уже вполне себя осознавшему поколению и одному переживанию жизни: выросшие в состоятельных семьях хозяев мира, они демократичны и похожи на уличных хулиганов. Особенно Ромео (Денис Фомин). В уличной драке, начинающей спектакль, он кажется, кого-то даже насмерть зарезал. Впрочем, в темноте перехода было не разглядеть. Высокомерно поглядывая на драчунов, там же пробежала Розалина (Яна Палецкая), первая зазноба Ромео, модница и поклонница ЗОЖ.
Резкая, мальчишески темпераментная и артистически страстная Джульетта (Анастасия Волынская) явно поёт в рок-группе. Во всяком случае, так она одевается на бал, так ведёт себя дома и на улице. Поёт и говорит по-английски безукоризненно. Второе действие спектакля (вторая сцена третьего акта) она начинает на языке Шекспира, а электронной строкой над ларьками бежит русский перевод Сороки: "Скачите, пламенные кони Солнца!".
Бегущая электронная строка, призванная вроде бы отмечать неотвратимость трагического действия ("Верона. Воскресенье. Утро", или "Верона. Понедельник. 9.00"), порой останавливает его, делает частью длинного, почти романного повествования.
Мы много узнаем про этих людей, про эти семьи. Про Няню (Ирина Низина), роскошную и знающую себе цену даму, возможно, соседку, у которой умер ребёнок и потому она стала частью семьи Капулетти. Она покупает в ларьках и ест на нервной почве на улице, вся ее сумочка наполнена пакетиками от еды. Мы узнаём и о том, что особая любовь отца Капулетти (Александр Гришин) к дочери связана с семейным разочарованием, да и экстравагантная леди Капулетти (Рамиля Искандер) тоже слишком кокетливо опирается на руку Париса (Иван Юров). Эти детали не отвлекают, но уплотняют среду, делают мир пьесы знакомым, понятным.
В нем Колдунья Мэб (Мария Рыщенкова) работает в ларьке продавщицей цветов. Это она шепнёт Ромео по дроге на бал, что он кончится для него трагически. Это она перед поединком страстно поцелует восхитительного импровизатора Меркуцио (Михаил Шкловский) и за него дочитает поэтическую строку. Чувство разлитой в воздухе тревоги, ожидания чего-то фатального реализовано в этом спектакле легко и просто, как повседневное переживание современного человека.
И таковы короткие как спазмы встречи влюбленных. Сцена ночного свидания в спальне Джульетты - все том же стеклянном ларьке в переходе - резкие движения, росчерк кровавой помады на стекле. Обыденный трагизм.
Именно из этого чувства обыденности трагедии стеклянные ларьки из перехода легко превращаются в склепы, а в них - ужас - целое поколение молодых людей: Меркуццио, Тибальт, Ромео с Джульеттой, Парис. Как жаль, что взрослый, тонкий, добрый, чувствительный интеллектуал Лоренцо (Тарас Епифанцев) оказывается слишком медленным, а может быть, слишком толстокожим, чтобы вовремя услышать такой обыденный и такой страшный шум - поступь трагедии.