Ректор петербургской консерватории отметит свой юбилей рок-концертом
Алексей Николаевич, сейчас, разменяв полвека, можете ли вы, обращаясь к себе восемнадцатилетнему, уверенно сказать: "Парень, я тебя не подвел. Все получилось"?
Алексей Васильев: Все получилось совсем не так, как я себе представлял. Но, как говорят чиновники, результат в целом можно признать удовлетворительным.
В юности мне казалось, что пределом моего счастья станет, если я смогу устроиться в хороший оркестр на приличное место. Надо сказать, это со мной тоже произошло. Я успел поработать в симфоническом оркестре Санкт-Петербургской филармонии под руководством Юрия Темирканова. Причем на всех местах, вплоть до концертмейстера. А вот что дальше - этого я себе совершенно не представлял. Наверное, вышло даже круче, чем хотелось. Хотя… Это я сейчас понимаю. А вот если бы в восемнадцать узнал, что мне доведется быть начальником большой организации, я бы ответил: "Чегооо? Да зачем оно мне надо? Я что, для этого играю гаммы на виолончели?.."
Кстати, каково это - быть из династии виолончелистов?
Алексей Васильев: Наверное, это скорее хорошо, чем плохо. Не зря же я сейчас наступил на те же грабли. У меня двое сыновей занимаются на виолончели. Во-первых, дома уже были виолончели, не пришлось покупать новые... Не смейтесь, это нормальная практичность. Хороший инструмент - всегда проблема. Во-вторых, я всегда могу им помочь. Было бы странно не использовать эту возможность.
Ну, вот не стал бы я сына учить виолончели, а в шестнадцать лет он придет и скажет: "Папа, я хочу, как ты, на виолончели играть". А я ему уже ничем помочь не смогу - этим надо было заниматься с детства. Наоборот же запросто: "Не могу больше смотреть на виолончель, стану химиком". Это пожалуйста, это возможно. Навредить музыкальное образование в любом случае не сможет.
В конце концов, если я, виолончелист, не буду пытаться продолжить семейную династию, то кто за нас будет сохранять традиции?
Вы еще дирижером мечтали стать...
Алексей Васильев: И машинистом, и летчиком. Кем только дети не хотят быть...
Просто так получилось, что я рос за кулисами. Не с кем было оставить, и папа брал меня с собой в оперную студию, в Мариинский театр. Я наблюдал за процессом и лет в двенадцать решил, что хочу стать дирижером. Папа быстро показал мне азы: что такое партитура, как выглядят схемы дирижирования. Мне понравилось. Начал ходить в магазин нот напротив Казанского собора и на карманные деньги скупать там партитуры любимых произведений. А потом понял, что прежде, чем руководить другими музыкантами, надо вначале научиться самому на чем-то играть…
Об этом детском увлечении я вспомнил, когда уже стал профессиональным виолончелистом и работал в оркестре. Чуть не поступил в консерваторию получать вторую специальность - дирижера. Но потом понял, что не потяну по времени.
И когда я уже совсем перестал мечтать о дирижировании, мне поступило предложение возглавить симфонический оркестр Музыкального училища имени Римского-Корсакова вместо ушедшего из жизни Альгирдаса Паулавичюса. Его вдова сказала, что именно меня он выбрал своим преемником. Я удивился, но попробовал. Получилось не так плохо и дальше пошло, хоть я и не учился в консерватории на дирижера.
А еще в вашей жизни есть рок-музыка. Знаю, что 30 января в Александринском театре планируется концерт Творческого Объединения "Меломаны", где вы много лет играете на бас-гитаре и поете. Для ректора консерватории это, прямо скажем, странно.
Алексей Васильев: Пошумим, да. Вы знаете, я давно думаю над тем, чтобы сменить название на что-то менее громоздкое, но рука не поднимается - слишком много лет оно с нами. Начали еще в школе, в восьмом классе. На новогодний вечер собрались с одноклассниками квартетом: я, Яша Марр, Кирилл Кравцов, Денис Кашин (сейчас все серьезные музыканты). Пытались играть джаз. Причем я стучал на барабанах. Если честно, на одном барабане. Если совсем честно, одной палочкой - вторую сломал в ходе репетиций, которые у нас были очень эмоциональные.
Сыграли тогда что-то стандартное, типа "Лунного света". Но успех был, мы почувствовали себя звездами. А потом услышали The Beatles. И все перевернулось. На следующий год мы уже играли на гитарах и пели собственного сочинения дурацкие песни. Кстати, я выбрал для себя бас-гитару, потому что сразу и навсегда понял: "мой" битл - Пол Маккартни. Я и сейчас фанатею от него.
И, что удивительно, годы идут, а коллектив остается, в него приходят новые люди, проект развивается. Вот, в декабре вышел альбом "Эти песни". Его и представим в Александринском театре.
Два года назад младший сын положил в морозилку письмо следующего содержания: "Дорогой Дедушка Мороз, принеси мне электрогитару". Дед Мороз пошарил по интернету, нашел недорогой уменьшенный вариант и выполнил желание. И с тех пор мальчик у меня играет на электрогитаре, да так, что нам всем еще бы и поучиться у него. Уже пришлось сменить маленький инструмент на взрослый. Так вот, сын теперь играет с "Меломанами"! В прошлом году я разрешил ему выйти в конце, подыграть двум песням - для экзотики. А в этот раз он настроен отыграть всю программу.
Как вообще в вас уживаются два таких разных человека: с одной стороны, официальное лицо, глава серьезного учебного заведения, с другой - рокер с басухой?
Алексей Васильев: Уживаются гармонично, но в разное время. До трех у меня официоз, с трех -студенты, оркестры, концерты. Более того, как раз сочетание этих двух ипостасей помогает мне сохранять свою психику в нормальном состоянии. Знаете, что самое сложное в работе ректора? Время от времени приходится быть неприятным. А рок-группа - это отличный способ выпустить пар.
Обычно в таких случаях принято вспоминать Моцарта, но у нас, виолончелистов, есть Гайдн. Так вот, я часто рассказываю студентам: классические произведения, над которыми они страдают, в свое время сочинялись для развлечения. Гости приезжали на банкет к князю Эстерхази, и он говорил: "Прежде, чем вы отведаете, что приготовил мой повар, послушайте, что сочинил мой капельмейстер Гайдн". Тогда это была попса чистой воды, а что же еще. Прошло двести лет, и эту нишу заняли The Beatles. Которые, к слову, уже сейчас прекрасно исполняются симфоническими оркестрами.
Да, все классики когда-то были современниками. А, как думаете, кто из нынешних композиторов останется в веках?
Алексей Васильев: Год назад от нас ушел Сергей Слонимский. Вот он останется в веках, да. Я это знал всегда. Он отличался невероятным композиторским мастерством. "Волшебный орех" - это же изумительно!
Помню, как принес партитуру Сергея Михайловича в училищный оркестр - и ребята сразу это сыграли. Настолько все написано удобно, логично и оптимально. Но главная ценность музыки Слонимского - в узнаваемости, творческом почерке, круге образов, которые невозможно спутать ни с кем другим. Его самого в этой музыке слышно!
Как консерватория переживает нынешние ограничения? Возможно ли вообще творческому вузу работать в удаленном режиме?
Алексей Васильев: Возможно. Это, конечно, не лучше, чем традиционные методы обучения, но реально. А для кого-то и достаточно. Например, наши китайские студенты очень довольны. Им так даже лучше: сидишь себе дома, а сам учишься в петербургской консерватории. Здорово же.
Интересно, что некоторые студенты даже стали делать успехи, которых не демонстрировали прежде. Дело в том, что задания теперь выполняются в записи. Сыграл - записал на телефон - выслал преподавателю. Те, кто поумнее, прежде чем отправлять запись, прослушивают ее. Ой, плохо получилось, надо еще позаниматься, исправить ошибки. Так раз за разом и самосовершенствуются.
Я стараюсь держаться до последнего, не закрываю консерваторию наглухо. Все-таки наша специфика такова, что без личного общения с педагогом сложно. Поэтому у нас действует демократически смешанный режим. Если студент и профессор изъявляют желание работать очно, то индивидуальные занятия разрешены. Конечно, с соблюдением необходимых мер предосторожности и в зависимости от эпидемиологической ситуации внутри консерватории. В пик заболеваемости было жесткое ограничение - не более четырех человек в одном помещении, сейчас - до восьми.
Не могу не задать вопрос о ремонте здания консерватории на Театральной площади, который длится уже седьмой год. Виден ли конец?
Алексей Васильев: К 1 марта 2024 года - так сформулировано выданное мне задание правительства - мы должны подготовить праздничную программу открытия.
До недавнего времени все было очень плохо. Сметы создавались в 2012 году, финансирование утверждалось в 2014-м, и средств, выделенных на весь объем работ, хватило только на первый этап. Менялись подрядчики, потом процесс вообще остановился... Но минувшей осенью на нашу проблему обратил внимание президент - и сразу началось движение.
У нас сейчас большое количество хороших новостей для ушей. Из резервного фонда выделены адекватные деньги для завершения реконструкции. Значительная часть этих средств уже переведена на счета Северо-западной дирекции по строительству. Определен единый поставщик услуг - "Политехстрой". Все это вселяет надежду на то, что в ближайшее время появятся и хорошие новости для глаз. То есть начнется движение на объекте, мы увидим, как приводят в порядок обветшавшие леса, которые три года никто не трогал.
Почему невозможно возобновить работы сразу как пришли деньги? Потому что разрешение на строительство закончилось в 2018 году, когда планировалась сдача объекта. Надо открывать заново - это время. Проект с 2012 года успел устареть, строительные нормы и СанПиНы тогда были совсем другими, это тоже подлежит корректировке. Работа ведется, просто пока не на стройплощадке, а в офисах проектировщиков и конструкторских бюро.
Минстрой РФ и вице-премьер Марат Хуснуллин очень жестко контролируют процесс. Думаю, в указанный срок обновленная консерватория будет сдана.
Уже придумали, что будет в праздничной программе открытия?
Алексей Васильев: Дожить бы… Обязательно будет музыка Николая Римского-Корсакова, чье имя мы с гордостью носим, а также наших выдающихся выпускников. И, конечно, большинство присутствующих на сцене, в том числе оркестр, будут студенты. Потому что консерватория - это в первую очередь студенческий дом.